Девочка Давида (страница 5)
Я склонился ниже. К ее щеке.
– Хочу растянуть удовольствие.
Вдохнул цветочный аромат и скользнул губами к ее виску. Она вкусно пахла – мной. Телом она здесь, только душой с другим. Не врет, говоря о невинности. Тело ее никому не принадлежало раньше, она как цветок – раскрывается осторожно.
Но в ее душе я далеко не первый.
– Ты кого-нибудь любишь?
Меня терзало это. Владеть ее телом – вопрос времени, а вот душой – вопрос принципа.
– У меня никого нет.
– Я говорю о твоем сердце. Кто в нем?
Жасмин тяжело задышала. Я закрыл глаза, чтобы не сойти с ума.
Я просто псих. Давно мог взять ее и выдохнуть. Но уверен, что если возьму – она исчезнет.
– Я хочу, чтобы ты думала обо мне, Жасмин.
Здесь я. Ты со мной и ни с кем больше.
Скольжу рукой ниже. Раздвигаю бедра, они горячие. Ее тело мелко подрагивает.
В ее бессознательном взгляде притаилась бездна. Давай, девочка, расслабься. Иначе меня заклинит. Окончательно.
– У нас ничего не будет.
– Поясни, – уточнил недобро.
– У тебя рана, которая кровоточит. А тело сейчас хоть и занято мной, но в эту же минуту ты мысленно убиваешь всех тех, кто посмел напасть тебя в твоей же квартире.
– Поверь, оттого мое желание не меньше, миссис наблюдательность, – процедил я.
– Ты хочешь, чтобы было иначе. Ты хочешь разгадывать меня медленно.
Я недовольно сдвинул брови. И резко подался вперед, усилив напор. Ее глаза широко распахнулись, а из губ вырвался сдавленный стон.
Испугалась.
Испугалась, когда член протаранил ее нежные складки и уперся в тугую плоть. Когда до боли остались сантиметры, а в глазах потемнело от наваждения.
Жасмин подо мной тяжело дышала.
– Ты права: я успею взять тебя. Мы поиграем в другую игру, Жасмин.
Я задвигался. Медленно, методично. Ее тело дернулась в такт моим движениям.
– Что ты?..
Я все равно сделаю тебя своей. Сегодня. Просто другим путем.
Ее губы приоткрылись от шока.
Происходящее уже не вывозит реальность, в голове творится полный дурман. Я трахаю ее глазами, и для нее это шок.
Что так можно.
Что такое существует.
– Кайфуй, красивая. В следующий раз будет больно.
В моих глазах обещание.
В ее – что-то сродни мести, жару, непринятию. Полнейшая смесь ранее неведомых ей эмоций.
Оказывается, можно любить иначе. Не проникая в ее нутро трахать, лишь по поверхности скользя.
Забиваю на рану, опираюсь руками на матрас рядом с ее лицом. Чуть захватываю волосы, возможно, делаю больно, но еще помню, какие сладкие у нее губы, и рывком целую до одури. Приятно. Ее дыхание, хрипы, охрененность происходящего – все приятно.
Красивая девочка. Чувственная.
– Я буду брать тебя постепенно, Жас. Сначала так…
Вминаю ее в постель, ловлю сдавленный хрип.
Скольжу выше, задевая чувствительные точки. Красивые глаза закатываются – это самый лучший комплимент. Наглядный.
– Затем так.
Углубляю напор. Представляю, как там тесно, и что для толчка придется приложить немало усилий.
Я приложу. Чуть позже.
А пока ловлю ее безумный взгляд.
Глупо полагаю, что влюбляется. На деле – борется с новыми ощущениями.
– Это новый вид секса, – чувствую, как меня вместе с ней уносит, – но завтра он окажется в тебе. Сегодня тренировка. Подготовительная.
С виду кажется – легко.
На деле, чтобы затормозить и остановиться, я прикладываю охренительно много усилий. Дальше не иду, потому что для нее это край.
Я задвигался сильнее. Вжимая свою плоть в ее – там, где сильно чувственно. В ответ Жасмин дергается. По постели разметались темные волосы, я уткнулся губами в ее макушку. Маленькая, беззащитная. Но не слабая.
Разрешает мне ее терзать. Дает скользить ниже.
Там, где горячо и давно ждут.
До рези в зубах не позволяю себе двинуться дальше. Только немного – в эту глубину, никем не тронутую. Затем обратно, через силу.
Я сделаю это позже.
Сперва покажу рай.
– Сделай это сейчас или убей, – ее лицо покрылось потом, губы напряглись, – хватит нежности!
Закрываю ее рот собой. Действую грубо, рывками показываю, как можно, и заканчиваю вместе с ней.
Опускаюсь на измученное тело, накрывая Жасмин собой.
Она что-то бормочет, пытается выпутаться из моих оков. Приходится крепче сжать, чтобы никуда не делась.
Позже понимаю причину ее сопротивления.
Ее живот покрылся влагой. Не помню, как кончил на нее. Потерял контроль после длительной тоски.
– Не смей меня пачкать, – взмолилась она.
Она отчаянно забилась подо мной.
– Я уже посмел. Это чтобы не забывала, чей ты подарок.
От моих слов она затрепыхалась еще сильнее, пытаясь выползти из-под меня. Успокаиваться Жасмин не собиралась. Забилась трепетно кулачками, словно забыла все свои приемы.
Точно от эмоций забыла. Иначе бы оглушила давно.
Рывком я обхватил ее шею, взглядом прибивая к кровати.
– Ты разозлила меня, Жасмин. Ты снова это сделала. Чего ты хочешь?!
В ее глазах настоящий демон. Если бы не держал ее – точно бы вцепилась в мое лицо.
Непокорная. Огненная. Идеальная кондиция, черт возьми.
– Хочу, чтобы ты взял мою невинность. Хочу поскорее отмучиться.
– Что ты сказала? – я недобро ухмыльнулся, – отмучиться? Так ты зовешь секс со мной?
– Я не это имела в виду…
– Отмучишься, когда я решу, – процедил хлестко, – а теперь пошла в душ. И только попробуй не вернуться через пятнадцать минут.
Глава 7
Жасмин
Он отпустил меня ближе к утру.
Я сбежала в туалетную комнату и закрылась на щеколду. Опустилась в ванную под горячие струи и тихо-тихо зарыдала.
Столько лет меня готовили к этому, а я не смогла. Не выдержала.
Заплакала, почувствовав себя опороченной.
От воспоминаний заревела.
Я должна была быть с другим. Другой мужчина должен был ласкать меня и другой целовать. Тот, что в сердце засел, кажется, навечно.
Но вот ирония: тот мужчина меня не любил. Никогда. Ни на грамм. Ему все равно, кто ласкает меня. Главное, чтобы я следовала нашему уговору. Это все, что интересовало его в моем уже не невинном теле.
Не зря ведь он столько времени на меня потратил. Готовил к мести, но не исключал, что перед удобным моментом мне придется раздвинуть ноги. Например, как час назад.
Вот она – цена мести: принадлежать не любимому, а другому. Тосковать от безответной любви, потому что цель твоей жизни давно перешла границы того, что в людском мире считается нормальным. И чувства твои здесь никому не нужны.
Я зажала рот рукой, включила воду погромче и заскулила. От чужой любви – от грубой, нелюбимой. И начала вспоминать.
Пять лет назад он назвался Монархом. Без имени – просто Монарх. Он помог мне жить дальше после гибели родителей, он же – спас меня от Давида.
А еще Монарх предупреждал меня, что мне придется это пережить. Говорил, голодный мужчина хуже волка. Он, наверное, по себе судил, но его голодным я никогда не видела.
Он много раз спрашивал меня, готова ли я. Вкладываться ли в меня. Тренировать, готовить – нужно ли?
Я неизменно отвечала: готова. Чтобы отомстить и чуть-чуть – чтобы побыть рядом с ним, со своим спасителем и учителем.
А еще он говорил, что я и без тренировок отличный экземпляр. Во вкусе убийцы. И все, что мне нужно, уже заложено во мне природой – красота и невинность.
Монарх был грубым учителем. Зато, в отличие от Давида, он меня не трогал. Никогда как женщину не трогал.
Меня это злило. Я не понимала: неужели я ему не нравилась?
За то время, что я была рядом с ним почти круглосуточно, он меня не тронул. И пальцем не прикоснулся – всю работу надо мной он проделывал издалека. И даже в учителя женщину пригласил, которая учила меня искусству борьбы.
– Этого недостаточно для профессиональной выточки, но достаточно для самообороны против таких, как Басманов, – неизменно говорил Монарх.
И проверял это на себе. Однажды мне удалось его одолеть, и он похвалил меня.
Затем он пропал. Ненадолго. Я плакала и истязала себя мыслями: что я сделала не так?
Мне казалось, у нас могло что-то получиться. После того, как я отомщу за своих родителей.
Когда Монарх пропадал из моей жизни надолго, я доводила себя до разных мыслей. Может, он посчитал, что я не смогу стать лучшей версией себя? С каждым месяцем мои навыки становились все более впечатляющими и вместе с этим я все больше раздражала Монарха.
Потому что я влюблялась. В него.
Ему моя влюбленность не понравилась. Чувства мои его злили, и он снова ушел. Вернулся лишь спустя время, уже тогда наши встречи стали редкими. Остались сухие уроки вроде тех, как вести себя с мужчиной и проверка домашнего задания.
Как хорошо научилась защищаться.
Насколько хороша атака.
Научилась ли держать в руках оружие?
Ровно ли держу, а прицел какой?
– Смотри сюда. Если мушка отклонится от середины прорези всего на 1 миллиметр, то пробоина окажется отклоненной от центра мишени на 23 с лишним миллиметра. Ты понимаешь, какой косяк ты можешь допустить?
Я тогда не поняла. Отвлеклась от урока, посмотрела на него и влюбилась еще больше. Он разозлился и ушел, к концу обучения со мной были другие люди. А он только наблюдал.
Монарх был жестким и красивым мужчиной. Я знала, что он любит другую. Знала, кто она. Ведь Монарх был известным человеком в том мире, в котором я только училась жить.
Он приходил, смотрел на мои результаты и исчезал. К другой. Когда он исчезал надолго, меня отпускало. Становилось легче. Он понял это и стал приходить еще реже.
За это время моя влюбленность превращалась в лед, который со временем перестал даже таять.
Мой лед ему понравился – девочка уже не казалась влюбленной дурочкой. На его жестокие насмешки я научилась огрызаться. С ним я научилась ненавидеть.
И тогда Монарх оценил меня по достоинству: сказал, что я готова, освободил убийцу моих родителей и отправил меня сюда.
В логово голодного зверя.
Чистой, нетронутой. Монарх даже не целовал меня ни разу. Я не привлекала его как женщина, ничуть.
А я почти его возненавидела. За свои несбывшиеся мечты.
Монарх будто смеялся надо мной:
– Запомни раз и навсегда, Жасмин: он тебя не вспомнит. Знаешь, скольких таких, как ты он поимел?
Я не знала, но догадывалась. И ненавидела Давида еще больше.
Выстрел. Еще один. И еще.
Я целилась в мишень – от нее мало что осталось. Надо отдать должное, меня научили владеть оружием.
– Помни, что он мог спасти твою мать, – донеслось сзади.
Выстрел. Прямо в цель.
– Но не сделал этого. Твоя мать мертва по его вине.
Еще одна горячая пуля разрезает пространство. Я все помню! Все!
Я помню все, а как бы хотелось – забыть.
– Ты не знаешь, кто пустил пулю в твоего отца. И я не знаю. Но это мог быть Басманов.
Мог быть. Давид покалечил мою судьбу.
– Помнишь, как ты проснулась от выстрела, Жасмин? Помнишь, как испугалась? А через пару минут осталась сиротой, ты помнишь?!
– Помню! – я заорала, – я все!.. все помню! Заткнись, слышишь? Замолчи!
Я орала, но неизменно попадала в мишень. Мысленной мишенью был Давид Басманов. Я была хороша.
– Он лишил тебя всего. Ты осталась жалкой сиротой, а он смеялся над тобой. Помнишь его смех надо тобой?
– Ненавижу!
Я больше не кричала.
Мое дыхание сбилось, грудь дрожала от рыданий. И вот я впервые промахнулась.
Это разозлило Монарха.
– Хватит наматывать сопли на кулак, девочка. Ты не должна ненавидеть. Ненависть и чувства – это размытый взгляд и сопли. Ты должна помнить. И никогда не промахиваться.
– Никогда не промахиваться. Я не буду промахиваться.