– Надежа-государь, – проговорил, наконец, Бугров, но император поморщился и попросил без титулов, тогда тот продолжил без титулов, – Александр Александрович, все как будто неплохо на земле русской, не считая отдельных мелочей. Слуги государевы очень уж много дерут за возможность работать, это раз. А два это то, что наши затраты на благотворительность облагаются теми же налогами, что и остальная наша деятельность. Мы же не на свой карман работаем, а на российский…

– Ну так уж огульно-то не надо, – усмехнулся Александр, – в свой карман, наверно, тоже что-то попадает.

– Исправляюсь, государь, – быстро сориентировался Бугров, – свой карман, конечно, имеет место, как же без этого, но и государству мы отстегиваем немало. Наш подсчет показывает, что в случае обнуления налогов средств на благотворительность, эти расходы у крпных промышленников могут вырасти в разы…

– Я понял, – быстро ответил царь, отхлебнув ароматного чая из фарфоровой китайской посуды. – Еще что?

– Хотелось бы напомнить про нашу веру, – вмешался Башкиров, ражий мужчина с радикально красным цветом лица.

– Про какую веру? – не совсем понял царь.

– Мы тут все… – Башкиров оглядел собравшихся, – ну за исключением иностранных гостей, старообрядцы… и нам весьма прискорбно наблюдать продолжающуюся дискриминацию властей нашего учения…

– Так-так-так, – усмехнулся царь, – то есть все граждане, собравшиеся здесь… ну за исключением китайских и персидских граждан…

– Еще индийских, – робко вмешался губернатор.

– Хорошо, – не стал спорить царь, – приплюсуем индийцев… значит, все остальные собеседники это старообрядцы или староверы, так?

– Истинно так, – подтвердил Башкиров, осенив себя крестным знамением с помощью двух пальцев.

– Очень хорошо, – призадумался Александр, – а как, если не секрет, вас дискриминируют власти?

– Ээээ, – вступил в беседу хорошо подкованный в этих вопросах Рукавишников, – сейчас в России создана такая иерархия религиозных культов – православие наверху, это не обсуждается, ступенькой ниже идут христианские религии других конфессий, католичество, лютеранство, армянские и грузинские ветви…

– Так-так, – подбодрил его император, – продолжайте.

– Еще чуть ниже обретаются нехристианские религии, а именно магометанство, иудейство, буддизм, а также традиционные религии народностей России, шаманизм, менониты, гернгутеры. И совсем уже на последней ступеньке находимся мы, старообрядцы… а это удручает – нас ведь, почитателей старой веры несколько миллионов. Мы же законопослушные граждане России, которые исправно платят налоги и исполняют все обязанности, накладываемые государством – почему мы внизу религиозной лестницы, не очень понятно.

– Я вас понял, – Александр уселся во главе длинного стола и пригласил садиться всех остальных, – история российского раскола содержит немало страниц, и далеко не все из них сияют белизной, с этим я согласен… ладно, в ближайшее время мы обсудим этот вопрос в кабинете министров. Если что, могу я вызвать вас, как экспертов?

– Конечно, государь, – Рукавишников переглянулся с остальными участниками встречи, – мы всегда готовы приехать, куда скажете, и рассказать о наших заботах.

– Еще что-то есть у уважаемых купцов, что тормозит их работу?

– Есть, государь, – вступил в диалог Блинов, внешне сильно напоминающий и Башкирова, и Бугрова, – про пошлины хотелось бы упомянуть…

– И что не так с пошлинами?

– С Германией сейчас у нас очень неравноправные отношения в этом смысле, – продолжил Блинов, – их ввозные тарифы на наше зерно, например, гораздо выше, чем наши тарифы на германскую промышленную продукцию. В результате наш экспорт зерна в эту страну сильно тормозится.

– Так-так, – задумался Александр, – с этим тоже надо разобраться, я дам поручение господину Витте.

––

А после обеда кортеж с императором выехал, наконец, к конечной точке путешествия в Нижний – на 16-ю Всероссийскую промышленную и художественную выставку. Как видно из названия, до этого уже прошли 15 аналогичных выставок, самая первая из них, причем, случилась аж в 1829 году в Петербурге. А 14-я, предыдущая, была 14 лет назад на пресловутом Ходынском поле в Москве. Однако, в Нижнем Новгороде организаторы напряглись и сделали нечто небывалое – тут и территория в 10 гектар, и 200 павильонов, из них 70 казенные, и электрический трамвай до железнодорожного вокзала, а также круговая дорога вокруг территории. Председателем комиссии по организации выставки был назначен Витте, а в состав входили такие известные люди, как Савва Морозов и Савва Мамонтов.

Александр посоветовался с императрицей и попросил довезти августейшую семью до выставки на электрическом трамвае, первом в России. Губернатор слегка встал в тупик от этой просьбы, однако сумел собраться и организовать поездку… всех пассажиров, естественно, отсекли, царь с супругой ехали в трамвае в одиночестве, благо это было недалеко, не более трех километров.

– Мне нравится, – сказала Мария, когда вагон компании «Сименс и Гальске» отъехал от железнодорожного вокзала, – не трясет и лошадей не надо. И цена невысокая, как я увидела, всего пятачок.

– А еще у нас работает круговая железная дорога, проложена вокруг Выставки, – доложил губернатор, – остановки возле каждого павильона по пути.

– Тоже фирма Сименс делала? – спросил царь.

– Нет, – ответил губернатор, – там другие были задействованы, компания Рафаэля Гартмана, называется «Финляндская компания легкого пароходства»… они же проложили ветку по мосту на ту сторону и устроили два фуникулера по Волжскому откосу.

– Надо будет поговорить с этим Гартманом, – бросил в воздух такую тему император. – А мы, кажется, уже и приехали – ведите нас далее, Вергилий.

Вся процессия вышла из вагона и вступила на территорию Выставки – народ тут не был предупрежден о визите высоких гостей, поэтому поначалу царя никто и не узнавал. А когда начал узнавать, в дело вступила охрана, предохраняющая вельможных особ от нежелательных контактов.

– Начнем с центра Выставки, – продолжил разливаться соловьем Одинцов.

Они прошли через арку главного входа, миновали пруд, в котором плескались какие-то рыбки, и вышли на круглую главную площадь.

– Вот тут, изволите видеть, – показал Одинцов обеими руками в разные стороны, – и расположены основные павильоны, а именно Горный, Фабрично-ремесленный и Художественно-промышленный. С чего начнем?

– Я слышал, что тут какую-то необычную конструкцию соорудили, – ответил царь, – в виде башни… и фамилия автора, кажется, Шутов…

– Шухов, ваше величество, – поправил его Одинцов, – Владимир Григорьевич его зовут. Сейчас я постараюсь его найти, если желаете.

– Не торопитесь, – остановил его Александр, – поговорить с ним я всегда успею, покажите лучше его… гм… творения.

– Да вот, – махнул рукой вперед губернатор, – павильон фабрично-ремесленных работ, он целиком и полностью спроектирован и построен под руководством Шухова. А гиперболоидная башня чуть дальше, надо обогнуть вон то сооружение…

Но добраться сегодня до шуховской башни Александру, видимо, не было суждено свыше, потому что во время огибания вон того сооружения, про которое говорил губернатор (и которое являлось художественно-промышленным павильоном), от группы праздно гуляющих лиц вдруг отделился один, одетый в стандартную одежду для среднего класса. И это лицо в стандартном пиджаке, штанах и штиблетах резким рывком вытащило револьвер откуда-то из подмышки и с криком «Получай, изверг!» произвело подряд три выстрела в императора. Пока охрана на навалилась на него и не отобрала оружие. Гуляющие вокруг бабы завизжали, как резаные…

У Александра видимых повреждений не было видно, Мария тоже не пострадала, но губернатор лежал на песчаной дорожке, обливаясь кровью.

– Экипаж сюда, быстро! – зычным голосом прокричал император, и один из охранников сорвался с места, видимо в поисках пролетки, визжащие бабы временно притихли.

– Доктора здесь есть? – продолжил распоряжаться Александр.

От толпы отделился некий господин в пенсне, он подошел и представился:

– Петр Красницкий, лекарь второй категории, к вашим услугам.

– Посмотрите, что с Одинцовым, – приказал ему царь, а сам тем временем подошел к стрелявшему.

Тот сидел на скамейке со связанными сзади руками под бдительным присмотром двух охранников.

– Револьвер, – сказал царь одному из охранников, тот протянул ему стандартный для России Смит-и-Вессон калибра 4,2 линии (10,67 мм).

Александр переломил ствол, заглянул в барабан, потом вернул ствол на место и засунул револьвер себе в карман.

– Ты кто такой? – спросил он у задержанного.

– Леонид Бортников, – зло ответил тот, – студент.

– На кого учишься?

– На юриста.

– Хорошая смена юристов у нас подрастает, – усмехнулся Александр, – сами приговоры выносят, сами в исполнение приводят. За что хоть ты в меня стрелял-то?

– Земля и воля, – прохрипел тот, – а вас, Романовых, я всех ненавижу.

В этот момент к лежащему губернатору подкатила пролетка, запряженная двумя лошадьми. Губернатора бережно переместили на сиденье, лекарь сел рядом, а Александр спросил у него, куда повезут раненого.

– В первую городскую, – быстро ответил тот, – на Рождественскую улицу.

– Я зайду туда вечером, – ответил царь и машинально перекрестил губернатора, на всякий случай, после чего продолжил разговор с террористом, – а ты, юрист недоученный, готовься к настоящему суду, с присяжными заседателями.

Посещение юбилейной Выставки оказалось скомканным, царя с супругой отвезли обратно в гостиницу на крутом волжском берегу, уже не на трамвае, а в обычном экипаже. А вечером к нему в гости пожаловал командир корпуса жандармов Николай Игнатьевич Шебеко, генерал-лейтенант и товарищ министра внутренних дел. Марию попросили выйти в соседний покой, а эти два государственных мужа начали обсуждать государственные проблемы.

– Рад видеть вас в добром здравии, – сообщил генерал царю, – после сегодняшнего крайне прискорбного происшествия.

– С губернатором тоже должно быть все в порядке – рана сквозная и угрозы жизни не представляет… стрелок этот студент, как оказалось, такой же умелый, как и юрист. Быстро же вы добрались сюда, Николай Игнатьевич, – ответил Александр.

– Проволочный телеграф и спецпоезд – только и всего, – ответил тот, – допрос покушавшегося уже дал, кстати, свои результаты – этот Бортников оказался из той самой небезызвестной группы под водительством Ульянова, которые устраивали охоту на вас восемь… нет, уже девять лет назад.

– И он до сих пор студент? – удивился император, – или он входил в ту группу еще ребенком?

– Два раза бросал учебу и два раза восстанавливался… в Казанском университете он учится… то есть учился, надеюсь, больше ему туда на занятия ходить не придется.

– Только не надо его вешать, – поморщился Александр, – я очень прошу… пусть посидит где-нибудь в Сибири.

– Я вас прекрасно понял, государь (можно без титулов, предложил ему царь), Александр Александрович то есть…

– А я, собственно, вызвал вас немного по другому поводу, – сообщил Александр и, когда генерал кивнул, продолжил свою мысль, – надо укреплять вашу службу, вот что я подумал после сегодняшнего инцидента… сколько человек сейчас у вас в подчинении?

– Ээээ… – задумался шеф жандармерии, – с точностью до единиц я не скажу, но по всей России это примерно пятьсот офицеров и шесть тысяч нижних чинов…

– Очень мало, очень, – скорбно покачал головой царь, – даже по сравнению с полицейским департаментом. Это во-первых… а во-вторых – расскажите о структуре вашего корпуса?

– Если коротко, то это пять экспедиций, секретный архив и типография, – ответил собеседник.

– Расскажите коротко о каждом подразделении…