От этой мысли меня и правда начинает мутить. Стараюсь дышать глубже, перед глазами плывет. Вцепляюсь в сиденье, пытаюсь удержать сознание, но в ушах шумит.

– Эй! – доносится до меня сквозь вату. – Слышь, не смей тут вырубиться!

Чувствую легкий шлепок по щеке. Это ненадолго приводит в себя – сфокусировав взгляд, понимаю, что смотрю прямо на похитителя. Он хмурится, поглядывает на своего напарника.

– Скоро приедем уже, – бросает тот через плечо.

– В-вы меня убьете? – шепчу онемевшими губами.

Тот, что сидит рядом со мной, презрительно кривится.

– За шкуру свою переживаешь, дрянь? Не волнуйся, домой вернешься.

Он отодвигается, а я вдыхаю поглубже. Не знаю, почему, но его слова меня немного успокаивают. Вернусь. Вернусь – это хорошо.

Какое-то время эта мысль помогает держаться. Пока я не задумываюсь над следующим вопросом – а вернусь как? Живой?

Когда меня снова начинает накрывать паникой, машина останавливается. Оказывается, мы приехали к двухэтажному особняку, окруженному забором. А я даже не заметила…

– Выходи, – приказывает похититель, сидящий рядом, как только щелкает замок на двери.

Мне приходится подчиниться, иначе этот не пожалеет меня и выпихнет сам.

– Пошла вперед, – еще один грубый приказ.

Теперь уже оба похитителя оказываются рядом и сопровождают меня до самого дома, идя по обеим сторонам от меня. Оглядываюсь по сторонам, но один из них меня постоянно подгоняет, так что мне мало что удается рассмотреть.

Внутри слишком тихо – словно в доме кроме нас никого.

– Наверх, – раздается еще один приказ.

В итоге мы оказываемся на втором этаже. Теперь уже вдвоем. Первый, тот, что был за рулем, остается внизу.

– Будешь сидеть тихо и не высовываться, домой вернешься целой и невредимой, – заявляет мужчина, когда заводит меня в одну из комнат. – Это понятно?

– Да, – тихо отвечаю. – Но меня будут искать…

– Ты плохо понимаешь?

– Мой дядя, он…

– Плевать, – отрезает похититель. – Хочешь выжить – слушайся. А будешь лезть на рожон, я решу, что тебе скучно, и ты предлагаешь поразвлечься.

При этом он проходится по мне таким взглядом, что я невольно отшатываюсь и обхватываю себя руками, только бы прикрыться.

– Надеюсь, мы друг друга поняли?

Я едва ли киваю на эту угрозу. Да и что я могу?

Мужчина уходит, а я бросаюсь к окну, проверяю замок, но все заперто, а ручек нет. Обессиленно сажусь на кровать, стоящую тут же рядом.

Зачем я сбежала? Если бы я только знала…

До самого вечера ко мне никто не приходит. Из окна виден только внутренний сад, а там – никого. Мне нечем заняться. Я хочу есть и пить, но стучать и требовать что-то банально боюсь. Если вдруг похитители решат, что я нарываюсь, то не смогу отбиться. А так остается хоть какой-то шанс.

Злюсь на Камаева – это ведь из-за него я, по сути, оказалась тут! Если бы не он!

Злюсь на дядю, который устроил все это, и вынудил меня искать возможность избежать принудительного брака.

Злюсь на Лилю, которая навязывала свои советы и только сильнее пугала.

Злюсь на себя, что не побежала сразу, как только машина притормозила. Тогда, может, и удалось бы скрыться…

А ближе к вечеру обо мне, наконец, вспоминают – слышу, как щелкает замок, а затем дверь открывается…

7 Аврора

На пороге оказывается один из похитителей-близнецов. Кажется, Самир. В его руках – поднос. Он медленно заходит в комнату, цепко оглядывает меня, затем так же внимательно смотрит по сторонам.

– Ужин, – скупо выдает и разворачивается к двери.

– Вы знаете, кто я? – спрашиваю, пока он еще не ушел. – Знаете мою фамилию?

– Считаешь, что она должна меня волновать? – криво ухмыляется он, все-таки остановившись.

– Конечно, – уверенно отвечаю. – Мой дядя найдет меня. И вам не поздоровится!

– Да ну? – он настолько самоуверен, что я начинаю сомневаться. Но выбора-то все равно нет. Я должна пытаться хоть что-то разузнать о том, почему я здесь.

– Я – Черкасова.

Лицо мужчины искажает презрением, граничащим с брезгливостью. Словно я ему таракана показала.

– Херовое достижение, – рубит он. – Еще есть чем похвастать?

– Вы что-то имеете против моей семьи? – хватаюсь за зацепку. – В этом все дело?

Я даже вскакиваю с постели, подхожу ближе.

– Надеешься, я стану отчитываться перед тобой? – похититель смотрит на меня с откровенной злостью.

– Было бы неплохо, – складываю руки на груди. Футболка натягивается, и взгляд мужчины опускается как раз на нее.

– Наглость – второе счастье, да, Черкасова? – цедит он, делая шаг ко мне. – Милая мордашка и услужливая рогатка – вот и все, что у тебя есть! Впрочем, если тебе так скучно, и ты не понимаешь, что значит сидеть тихо и не отсвечивать…

Я отступаю, испуганно глядя на того, кто, кажется, всерьез вознамерился принудить меня к близости.

– Н-не надо!

В памяти тут же всплывает образ мамы после ее возвращения. Липкий страх окутывает с ног до головы.

– Я предупреждал, но ты же упрямая, – ухмыляется Самир. – Давай, раздевайся. Отымею по полной, Черкасова. Еще добавки попросишь!

– Нет! – кричу, когда он хватает меня за горло. Вцепляюсь в его пальцы, пытаясь убрать. Но силы неравны. В голове мелькает, что пусть уж лучше придушит, чем вот так, попользует.

– Еще раз рыпнешься, и мы с братом трахнем на двоих, усекла?

– Да… – с трудом отвечаю.

– Мерзкая тварь, – бросает он напоследок, а затем уходит. Я же еще долго прихожу в себя после такой встряски.

К ужину в этот вечер я так и не прикасаюсь. А сон в первую ночь рваный и беспокойный. Мне чудится, что за мной приходит охрана дяди, меня спасают, а этих двоих – расстреливают меня на глазах.

Снова и снова просыпаюсь с немым криком. Закрываю рот ладонью и с ужасом смотрю на дверь, боясь, что похитители ворвутся и накажут за шум.

На следующее утро мне снова приносят еду. На этот раз не Самир, а тот, другой.

Я молчу. Помню о том, что случилось вчера, и банально боюсь.

Весь день до меня нет никому дела. Из окна я не вижу ничего нового. Звукоизоляция здесь такая, что посторонних шумов практически и нет.

Я начинаю сходить с ума от неизвестности на третий день. Мне постоянно кажется, что все это – изощренная пытка. Что впереди меня ждет что-то еще более страшное. Ведь каждый раз похитители бросают на меня взгляды, полные ненависти, так что я уверена – живой меня не отпустят. Ну, или, как минимум, здоровой.

Мне все чаще снится мама. Ее печальный безжизненный взгляд. Я снова вижу ее в крови, когда она лежит в ванне, а рядом – бритва…

Этот кошмар преследует меня снова и снова. И хотя я не видела этого вживую – отец вовремя остановил меня и не дал войти тогда в ванную, сейчас я вижу такую картину почти каждую ночь.

Мне до одури страшно еще и потому, что ни один из мужчин ничего не говорит. Просто молча приносят еду, и все. В один из дней Самир командует мне:

– На выход.

Я даже не верю поначалу, что это, и правда, так. И только серьезный взгляд мужчины дает понять, что нет, мне не послышалось.

– Зачем?

– Снова решила выкобениваться? – рыкает он, а я невольно вздрагиваю.

Приходится подчиниться. На улице нас ждет его брат. Кивает мне на машину, у которой открыта пассажирская дверь.

“Вот и все”, – проносится у меня в голове. Следом мелькает желание попросить отпустить меня, но… Но я молчу. Глядя на моих похитителей, понимаю – не поможет. Если бы был хоть один шанс! С этими только унижаться.

Руки трясутся. В этот раз за рулем другой брат. Самир же садится рядом, и я буквально кожей чувствую его ненависть ко мне. Хотя за что? Что я ему сделала-то?!

Смотрю в окно, стараюсь сдержать слезы. Когда мне на коленки вдруг падает что-то, вздрагиваю и тут же поворачиваюсь. Это оказывается моя сумка.

Настороженно смотрю – к чему это? Что значит?

Между тем мы въезжаем в какой-то то ли поселок, то ли городок. Мелькают дома, магазины. Возле одной из остановок машина тормозит, и двери тут же разблокируются.

– Свободна, – бросает Самир, даже не глядя на меня.

– Что?

– Глухая?

Едва не подпрыгиваю от его рычания. Открываю дверь и практически вываливаюсь на улицу. А машина сразу же уезжает, оставляя меня одну непонятно где. Проверяю содержимое сумки – все на месте. Даже деньги.

Я настолько шокирована, что не могу ничего понять и, присев на лавочку, какое-то время просто сижу и осознаю. Только когда мелькает мысль, что мужчины могут вернуться, подскакиваю и иду куда-нибудь, лишь бы подальше от этого места.

Не имея мобильного, сложно понять, где нахожусь. Задавать такой вопрос в лоб прохожим я банально опасаюсь. Мало ли, примут за сумасшедшую. Так что пытаюсь ориентироваться по указателям и найти центральную улицу, а там наверняка будут какие-то административные здания.

Но дойти куда-то я не успеваю – на перекрестке мне снова преграждает дорогу машину. В этот раз я уже не жду, сразу бегу, но меня догоняют и жестко хватают за плечи.

– Стой! Аврора!

Замираю, настороженно глядя на мужчин.

– Твой дядя тебя ищет. Так что давай без фокусов, и в машину.

Я выдыхаю с облегчением и сама уже иду, не сопротивляясь. Пожалуй, никогда еще я так не ждала возвращения домой. А ведь с момента смерти брата и отца наш дом перестал быть для меня домом. В дороге я очень нервничаю, понимаю, что, скорее всего, дядя будет ругать за то, что посмела сбежать. Но сейчас я готова пообещать ему что угодно – лишь бы больше не попадать в такую ситуацию. Не знаю, почему меня отпустили, но я до сих пор помню эти дни, проведенные в страхе.

Едва мы проезжаем наши ворота, выдыхаю с облегчением. Даже не понимала, что подспудно не верила в то, что все и правда позади. Сама выхожу из машины и едва не бегу к дому. Захожу и практически тут же вижу, как дядя спускается по лестнице.

Я молча смотрю на него и понимаю, что рада видеть. Впервые. По-настоящему.

А вот он почему-то наоборот – мрачен и суров.

– Я вернулась, – тихо говорю. – Поговорим?

– Это хорошо, Аврора. Поговорим, – кивает он, а затем подходит ближе. – Очень плотно поговорим.

8 Аврора

Боль обжигает щеку. Жар расцветает на коже, и я едва могу вдохнуть. Ошарашенно смотрю на дядю, не веря тому, что он сделал.

– Ты… – прикладываю ладонь к горящей щеке. – Ты…

– Я, – кивает он. И теперь в его глазах такая злость, такая дикая ярость, что становится жутко. Делаю шаг назад, и на это дядя лишь довольно ухмыляется. А после начинает зачем-то расстегивать ремень на брюках.

– Дядя…

– Именно, – кивает он. – Не порол тебя Серега, а зря. Дрянь малолетняя!

– Нет! – вздрагиваю, когда он замахивается, и конец ремня больно обжигает руку. – Не надо!

– Тварь неблагодарная! Наблукалась, сучка такая!

– Меня похитили! – кричу, пытаясь прикрыться. – Похитили!

Дядя замирает, и я, дурочка, надеюсь, что у меня вышло достучаться до него.

– Еще что придумаешь?

– Но я говорю правду! Они держали меня где-то за городом!

– Да? И где же следы твоего похищения? – он проходится по мне взглядом. – Ты поэтому гуляла в пригороде, выбросив мобильный, как только сбежала от охраны?

– Но я же… Я правда хотела сбежать, но дело не в этом. Я испугалась Камаева и сделала глупость. Но клянусь, что все эти дни…

Дядя не слушает – снова замахивается, загоняет меня в угол, не давая возможности отстраниться или спрятаться.

– Сучка неблагодарная! Ты меня подставила перед Камаевым! – ревет он, снова замахивается, хватает за руку, выкручивая ту. – Заставила пресмыкаться перед этим уродом!

– Не надо! Пожалуйста!

Боль расползается по телу, но несмотря на это, мне просто не верится, что все это и правда по-настоящему. Что меня избивает брат отца – и что это не сон!