– Мы же теперь семья, как можно, – в итоге сдается дядя. – Назначай время. Будет вам справка, – едва ли не рычит он. Хватает меня за руку, вызывая вспышки воспоминаний, и чуть не волоком уводит меня из кабинета.

Мы успеваем отойти достаточно далеко, до самого лифта, когда я все же вырываюсь. Кожу обжигает в том месте, где его пальцы прикасались. Меня передергивает от страха, и я отступаю.

– Какого черта ты вякнула? – шипит он на меня. – Я что сказал – сиди и не рыпайся.

– Я хотела как лучше.

– Ты дура? Или так уверена, что тебе нарисуют справку?!

– Так я же… У меня никого…

Дядя прищуривается, чуть остывая.

– Ну, если так… Ладно. Черт с ними. Пусть подавятся.

Потираю запястье, на котором уже проступили синяки. И я понимаю, что браслета нет.

– Идем, – командует дядя Миша, но я торможу.

– Я браслет потеряла. Наверное, в кабинете остался.

– Какой еще браслет, Аврора? Мне нужно вернуться в офис!

– Я быстро! – говорю и убегаю обратно.

Браслет подарила мне мама, когда мне исполнилось четырнадцать. Это было накануне ее похищения. Мое последнее настоящее воспоминание о ней. Он слишком ценный для меня, чтобы просто отмахнуться и забыть. Пусть дядя потом и накажет меня снова. Плевать.

Но подходя к кабинету, я невольно останавливаюсь, потому что слышу то, что явно не предназначено для меня:

– Ты уверен, что девчонка нам нужна? – голос принадлежит тому самому гению, который предложил проверить мою невинность. – Она – дочь врага, Ильяс. И будет жить в нашем доме?!

– Не волнуйся, это не продлится долго, – мой жених отвечает не сразу.

– Отец бы не одобрил!

– Они все заплатят за смерть отца.

В груди холодеет от понимания того, что я слышу. Это действительно… так?

– Пока этот ублюдок только условия диктует! А ты ему потакаешь.

– Наберись терпения, Данияр, – строго возражает Камаев. – Всему свое время. Мы отомстим. И больше не вноси гениальных предложений. Я сам знаю, чем и когда унизить Черкасова. Перегнешь палку, все придется начинать сначала.

Закрываю ладонью рот и в ужасе смотрю на дверь, за которой, по сути, решается моя судьба в том числе. Вот так просто…

Один меня продал, а другой… Другой собирается отомстить за то, в чем я не участвовала!

Едва ли не бегом возвращаюсь к дяде. Тот раздраженно смотрит и, схватив за руку, тащит к лифту.

– Долго я тебя буду ждать?! – цедит он, а меня передергивает от омерзения, что он снова прикасается ко мне.

И только в лифте вспоминаю, что так и не поискала браслет.

– Что-то ты слишком бледная, Аврора, – вдруг говорит дядя. – Что-то еще задумала?

А я понимаю, что либо я расскажу ему то, что услышала, либо… стану соучастницей.

11 Аврора

– Б-браслет, – отвечаю, заикаясь.

– Что браслет?

– Не нашла. А он – мамин…

Дядя презрительно фыркает, кривится, но а я лишь сжимаю кулаки от бессилия. После того, как он меня проучил, я постоянно в ожидании, что дядя снова ударит. И это жутко выматывает. Сейчас я фактически остаюсь одна против всего мира. Ни папы, ни Кости, ни мамы…

– Забудь ты про свою безделушку, – приказывает он.

На улице провожает меня до машины, проверяет, что я села, и отдает приказы водителю и охране, и только после этого уходит в свою машину.

А меня конвоируют домой.

– Давайте заедем в кофейню, – прошу водителя.

– Не положено.

– Но почему? Время же есть.

– Не положено, – повторяет он.

Кошусь на охранника, но тот вообще даже не смотрит в мою сторону. Вздыхаю и отворачиваюсь к окну. С тоской вспоминаю, как еще полгода назад я ездила с Костей на рыбалку. Не любила это, обычно отказывалась, но если бы только знала, что очень скоро у меня не будет такой возможности, обязательно бы проводила с ним куда больше времени.

Дома меня буквально под конвоем отводят в мою комнату и… запирают. Возможно, это было и раньше. Но я так была шокирована после урока от дяди, что мало что соображала. А сейчас выходит, меня посадили под замок. Телефона у меня нет. Пожаловаться некому. Да и не вступится за меня никто.

В течение дня я окончательно понимаю, что теперь сижу под замком – еду мне приносит кухарка, на все мои вопросы только делает страшное лицо и мотает головой.

Видимо, дядя всех напугал так, что вряд ли кто-то решится помочь или хотя бы объяснить, что происходит.

Каждый день я жду, что за мной придут и, как племенную кобылу перед случкой, повезут к врачу на осмотр. Мне, и правда, нечего бояться в этом смысле – мужчин у меня не было. Да что там… Я и целоваться-то не умею. Не сложилось как-то. Сначала папа с братом оберегали, в школе, подозреваю, тоже проводили беседы с парнями, которые проявляли ко мне интерес. Наверное, будь они мне интересны, я бы злилась, а так…

Однако меня так и не отвозят к врачу. Зато Лиля приносит мне мое свадебное платье и заставляет примерить. Не знаю, где она такое нашла, но выглядит все это так себе.

Но мне плевать. Я отчетливо понимаю, что после моего побега дядя не пойдет навстречу ни в чем. И то, что я сижу который день под замком, красноречиво показывает его отношение ко мне.

Платье такое, что открытыми у меня остаются только ладони и лицо. Оно и понятно почему – с каждым днем результат урока от дяди расцветает на моей коже все новыми цветами – от насыщенно фиолетовых до красновато-желтых. И скорее всего, до свадьбы все это не успеет сойти. Но это уже не вызывает никаких эмоций. Да и с кем мне ими делиться? С Лилей, которая только и делает, что отпускает язвительные замечания?

К счастью, платье не нужно подгонять – и причин видеться с любовницей дяди больше не остается. Правда, она все равно заявляется на следующий день.

– Ты плохо выглядишь, Рора. Давай-ка выйдем в сад.

– Меня не выпускают, если ты забыла.

– Потому что ты сама дура, – фыркает Лиля. – Но сегодня в качестве подарка перед свадьбой Миша разрешил выгулять тебя. На, вот, надень очки и шляпу – там солнце сильное.

– Как собаку, – тихо бормочу, глядя в окно. Хотелось бы мне выйти из комнаты? Увы, но да. Я так устала сидеть в четырех стенах, что даже готова потерпеть компанию этой вредной тетки.

Про вынужденный маскарад ничего не говорю. Лишь удивляюсь, неужели дядя и правда стыдится того, что сделал?

Пока мы идем по дорожкам в саду, с тоской думаю, что уже завтра моя фамилия станет Камаева, и мне придется переехать в чужой дом к незнакомым людям, которые считают мою семью врагами. Я ничего не знаю о делах отца и дяди. И понятия имею, правду ли говорил Ильяс. Но во всем этом у меня выходит весьма незавидная участь – я словно разменная монета, кукла, которая нужна, чтобы сыграть какую-то партию.

А я всего лишь хочу жить своей жизнью…

Когда мы отходим достаточно далеко от дома, вдруг чувствую, как Лиля цепко берет меня за локоть.

– Скажи-ка, Рора, а ты уже подготовилась к тому, что будет в спальне? – спрашивает она, понизив голос.

Я тут же краснею от ее вопроса вот так в лоб. Впрочем, чему удивляться – это же Лиля. Для нее такое вполне ожидаемо.

– Нет? – разочарованно фыркает она. – Вот дурочка. Ты правда хочешь, чтобы Камаев не слезал с тебя всю ночь?

– Чего? – испуганно спрашиваю, даже забывая о неприязни к ней.

– А ты как думала? Учитывая их с Мишей разногласия, не удивлюсь, если Ильяс на тебе отыграется.

Невольно вспоминаю то, что услышала в день подписания контракта.

– И что мне делать?

Лиля театрально вздыхает, а затем достает маленький флакончик и передает мне так, словно хочет это скрыть.

– Вот, бери. Да прячь, дура.

Я быстро убираю флакончик.

– Что это?

– На свадьбе наверняка будет момент, так что добавь это в напиток жениху. И все пройдет легче.

– Зачем?

Лиля снисходительно смотрит на меня.

– Чтобы он уснул, конечно же. И вообще, я слышала, у него бешеный темперамент. Так что если не захочешь, чтобы он заездил тебя, то понемногу капай ему – и тебе хорошо, и он выспится.

– А зачем ты мне помогаешь? – спрашиваю чуть погодя, когда мы уже почти возвращаемся к дому.

– Жалко тебя, – пожимает она плечами. – А еще не люблю, когда мужики оказываются сверху.

Тут я замечаю, как на территорию въезжает пара машин. Опять же – незнакомых, и я замолкаю, забыв задавать следующий вопрос. Торможу, ошарашенно глядя. Неужели Ильяс приехал?

Однако я ошиблась – мужчин, которые выходят из автомобилей, я не знаю. Зато, судя по всему, знает Лиля. Придерживает меня за локоть, не давая пройти вперед. Вижу, как дядя выходит встречать гостей, пожимает им руки, а затем они уходят в дом.

Я рвусь вперед, чтобы посмотреть, но Лиля шипит мне на ухо, продолжая удерживать:

– Не высовывайся! Или тебе жить надоело?

Ее голос звучит резко, так что я уже не сопротивляюсь, когда Лиля уводит меня подальше, обратно к беседкам.

– Кто это? – спрашиваю, оборачиваясь и пытаясь понять, куда пошли гости.

– Литовские. Головорезы те еще. Так что на глаза им лучше не попадаться.

– А зачем они здесь?

Лиля демонстративно фыркает.

– Ты же не можешь быть настолько глупой. Естественно, затем, чтобы договариваться о каких-то сделках с Мишей.

– Он ведет с ними дела?

Мне становится не по себе. Если уж бесстрашная Лиля предпочитает держаться подальше, значит, это и правда кто-то очень опасный.

– Как и твой отец, – весомо роняет она.

Это не то, что я хотела бы знать про папу. Поэтому поддерживать разговор на данную тему поддерживать желания нет. Лиля тоже теряет ко мне интерес, и только спустя полчаса, когда Литовские уезжают, мы, наконец, возвращаемся в дом.

В спальне я достаю флакончик и задумчиво кручу в руках. Как его использовать завтра? Я, безусловно, боюсь того, что будет, когда мы с Камаевым останемся одни. Учитывая все, что я уже знаю про него, и то, что услышала в офисе, обезопаситься – идеальный вариант. Но куда спрятать его?

Разглядываю платье, но, как назло, там нет корсета. Зато, оказывается, есть карман. Совсем небольшой. Будто специально сделанный. Когда примеряла, даже не заметила. Решив, что все же воспользуюсь средством, тщательно убираю флакон в карман и закрываю тот на молнию.

Эту ночь я сплю очень плохо. Синяки еще болят. И хотя это не идет ни в какое сравнение с тем, что было в первые дни, все равно я маюсь до самого утра.

В результате визажист, которая приходит, недовольно поджимает губы и ругает за то, что не выспалась как следует.

– Мы тебя, конечно, сейчас подрихтуем, но что же это за дело? – ворчит женщина. – Невеста должна быть свежей и отдохнувшей!

У меня нет ни малейшего желания спорить. Еще когда только узнала про свадьбу, я была уверена, что уезжать из родительского дома будет сложно. Сейчас все изменилось. Я меж двух огней – дядей и Камаевым. И я не знаю, кто из них страшнее. Тот, кто с легкостью избил меня за провинность, или тот, кто станет моим мужем уже через несколько часов.

И кто люто ненавидит нашу семью…

Лиля приходит, когда с макияжем и прической уже покончено. Она, естественно, в новом платье. Шикарном. Да и сама она, надо признать, выглядит очень хорошо. Все-таки дядя не жалеет денег для нее.

– Рора, ты еще не одета, – осуждающе произносит она. – Давайте шустрее. Время-время!

Визажист кивает и заканчивает последние штрихи. Остается только одеться. Когда-то я мечтала, что помогать в такой день мне будет мама. Что она успокоит мое волнение, улыбнется и поддержит.

Но мамы нет. Как и папы с братом. Я одна. Дядя – не в счет. Не после того, что он сделал. Отчасти я даже рада, что сегодня перестану быть Черкасовой. Носить одну фамилию с ним я не хочу.

– Смотри-ка, неплохо, – выдает Лиля, обходя меня по кругу. – Даже в таком платье, как принцесса.

Мне кажется, в ее голосе прорезается зависть. Но я, естественно, молчу об этом.