Что я имею в виду? У меня бы никогда не появилось возможности сделать то, что я сделал со своей жизнью, если бы 10 апреля 2012 года не взорвалось СВУ. Я не ученый (у меня целых три почетные докторские степени, но Келси всегда говорит, что это не делает меня настоящим ученым). Не буду делать вид, что у меня есть ответы на все вопросы, – каждый проходит через дерьмовые времена по‐разному. Некоторые сочтут, что мое восстановление после полученных травм было чем‐то невероятным. Я бы так не сказал и никогда не скажу. Точно так же как травма принимает разные формы, она влияет на каждого по‐разному. Я получил ценные знания и хочу их вам передать. Не в моих силах избавить вас от страданий и (буквально) оказаться в вашей шкуре. Но я могу показать, как лучше справляться с тяжелыми жизненными обстоятельствами. Я готов предложить свет во тьме и приоткрыть дверь в надежде, что это поможет вам исцелиться, восстановиться и жить с чувством благодарности судьбе. Вы увидите, что вовсе не обязательно страдать до конца своих дней, даже если и было очень больно. Я помогу вам обрести ваше новое «я».

В этой книге я предлагаю двенадцать принципов, которые помогли и продолжают помогать мне в трудные времена. Некоторые из них основаны на потрясающей концепции, которая становится все более популярным и многообещающим противоядием для людей с посттравматическим стрессовым расстройством. (Национальные институты здравоохранения определяют посттравматическое стрессовое расстройство как расстройство, «которое развивается у некоторых людей, переживших шокирующее, пугающее или опасное событие».) Концепция называется посттравматическим ростом. Согласно ей, под воздействием сильного стресса человек способен полностью переродиться. Впервые я познакомился с этой концепцией в рамках Warrior PATHH, учебной программы посттравматического роста, разработанной фондом Boulder Crest Foundation для оказания помощи тем, кому довелось воевать, в частности ветеранам боевых действий в разных горячих точках планеты после 11 сентября 2001 года, а также сотрудникам экстренных служб. Меня настолько увлекла эта программа, что мой фонд – Фонд Трэвиса Миллса (TMF) – тоже начал предлагать этот курс. Программа Warrior PATHH предназначена для ветеранов боевых действий, но для меня стал очевидным тот факт, что ее основные постулаты могут быть полезны всем, кто переживает трудные времена, а не только военным или сотрудникам экстренных служб. Эти методы помогут любому независимо от того, сталкивается ли человек с последствиями акта насилия или жестокого обращения, экономических трудностей, развода или серьезного заболевания. Сила этих концепций на протяжении всей книги будет подкрепляться личными историями людей из всех слоев общества, которые в конечном итоге одержали победу в великом противостоянии. Когда я переживал самые тяжелые времена, я всегда чувствовал себя менее одиноким, слушая о том, как другие справляются с жизненными невзгодами. Надеюсь, что истории успеха этих людей, мой друг, способны вдохновить и вас. Вы продолжите чтение этой книги и внесете позитивные изменения в свою собственную жизнь.

Хоть я и ветеран 82‐й воздушно‐десантной дивизии, обещаю: здесь не будет курса молодого бойца. Однако и на снисходительность рассчитывать не стоит. Впереди много работы. Но не сомневайтесь: мои практики помогут вам в процессе исцеления. Вы начнете проявлять упорство, стремясь вести продуктивную и даже счастливую жизнь. Я надеюсь, что голоса в этой книге станут для вас хором надежды, пробивающимся сквозь вашу собственную тьму.

ПРИНЦИП № 1
Эта собака не охотится

Перестаньте терзаться и спрашивать «Почему?»

Летом 2020 года я посетил своего приятеля Дэвида Вобору, чтобы пройти персональную тренировку в его Фонде адаптивного обучения (ATF) в Далласе, штат Техас. Это бывший полузащитник профессионального клуба «Сиэтл Сихокс» из Национальной лиги американского футбола. Я познакомился с ним на дне рождения в Далласе в начале 2014 года. За стаканом виски он очаровал меня настолько, что я согласился стать его подопытным кроликом при создании уникального тренинга, ориентированного на мои травмы. Мы подружились. Ему так понравилось мне помогать, что в конце концов он основал фонд, который адаптирует методики тренингов к проблемам травмированных ветеранов и спортсменов. В один из моих последних вечеров там я устроил барбекю для примерно двадцати мужчин, присутствовавших на недельном семинаре. Солнце клонилось к закату, ребята начали собираться у костра, наслаждаясь гамбургерами и пивом. Кто‐то предложил оценить прошедшую неделю. Одно цеплялось за другое, постепенно беседа стала излишне откровенной. Любой, кто меня знает, скажет, что я избегаю подобных розовых соплей. Просто мне это не по душе – открыто говорить о чувствах перед кучей незнакомцев. Так что я пробрался в тихий уголок, надеясь переждать там этот благостный момент. Вдруг заговорил парень по имени Брюс, который пострадал в автокатастрофе и был парализован ниже пояса.

– Просто приходится жить дальше. И всё. А если я вдруг задумываюсь, то в конце концов плачу. Хуже всего то, что я не понимаю почему. Почему это произошло, почему это случилось именно со мной…

Джо, главный консультант, ответил:

– Давай копнем поглубже…

«О нет, этому не бывать», – подумал я.

– Нет. Не стоит этого делать, – сказал я, на этот раз вслух. Группа удивилась моей эмоциональности. Я и сам себе удивился. Я ведь хотел просто лежать, наслаждаясь костром.

Консультант окинул меня взглядом и спросил:

– О чем это вы?

– Нет смысла разбираться почему, потому что вы никогда не получите желаемого ответа.

– Что вы имеете в виду?

– Брюс хочет разобраться в том, почему именно он попал в такую передрягу. Раньше я тоже пытался так делать. Но правда в том, что «эта собака не охотится». Я имею в виду, что вы никогда не получите ответ на свой вопрос. Так зачем же разводить всю эту дребедень? Вы лишь отдаляете тот момент, когда сможете принять то, что не в силах изменить, и жить дальше. В этой жизни мне не дано узнать ответ на вопрос, почему я стоял именно там, где меня поджидало закопанное в землю СВУ. Это бой, в котором ты не выиграешь. Никогда. Так почему бы просто не смириться с этим?

В воздухе повисла тишина, лишь из леса позади нас раздавалось громкое стрекотание певчих цикад. Я беспокоился, что говорил слишком много и резко. Некоторые не готовы к суровой правде. Но примерно через минуту я увидел, что многие кивнули головой, молча согласившись.

Поверьте, мне потребовалось много времени, чтобы понять все это. Первый отвратительный «почемушный» эпизод случился, когда после ранения я лежал на больничной койке и не знал, как выглядит мое будущее. Моя жена подтвердит, что я не раз пытался дать ей возможность уйти. Зачем оставаться с мужчиной, неспособным обнять? Взять на руки маленькую дочь? Если верить в Того, кто наверху, разве не стоит задать Ему вопрос, почему он сыграл со мной такую злую шутку? Я чувствовал себя лейтенантом Дэном, который в знаменитом фильме жалуется Форресту Гампу: «Я должен был умереть там вместе со своими людьми. Но теперь я всего лишь чертов калека, безногий урод! Посмотри. Посмотри на меня. Знаешь ли ты, каково это – не иметь возможности пользоваться ногами?.. Этого не должно было случиться. Только не со мной». Но ни у кого не было ответа – ни у врачей, ни у семьи, ни у приятелей. Никто из нас не получит ответа, почему с нами происходят плохие вещи, пока мы не подойдем к тем самым жемчужным вратам, ведущим на Небеса.

Несколько месяцев внутренние демоны терзали меня этим вопросом. Потом я пришел к новому пониманию старой южной поговорки «Эта собака не охотится». Так говорят, когда идея или мысль не приносит желаемых результатов, как собака, которая не способна больше охотиться. Все эти «А что, если…» и «Почему это произошло?» лишь отдаляют момент принятия произошедшего. Я решил смириться с тем, что не получу ответа. В конце концов, я жив, а многие из боевых товарищей лишились этой роскоши.

Мучительные чувства могут долго преследовать тех, кто пережил потерю. Возьмите Митча, моего приятеля, с которым я познакомился через TAPS, Программу помощи жертвам трагедии, организацию, которая поддерживает семьи солдат, погибших при исполнении воинского долга. В детстве он потерял отца, в двадцать девять лет – сестру‐близнеца, а шесть месяцев спустя у его девятилетнего ребенка был диагностирован неизлечимый рак. Митчу потребовалось долгое время, чтобы отойти от пропасти, но примерно через год после смерти сына он сумел оправиться и теперь часто говорит о скорби с людьми по всей стране. Он использует другую отличную метафору, сравнивая вопрос «Почему?» с попыткой убрать ртуть со стола. Ртуть не только опасна, но и настолько скользкая, что ее невозможно удержать. Это великолепный образ, говорящий о тщетности попыток.

Не возрождайте боль

Я всегда начинаю выступление с шутки. Просто потому, что склонен использовать юмор, чтобы растопить лед. Всегда немного неловко, когда я выхожу на сцену на двух металлических ногах и размахиваю протезом руки. Обычно в зале возникает пауза, у всех дыхание замирает, для нового вдоха каждый раз требуется минута. (Я всегда расслабляю такими фразами: «Надеюсь, на этот раз все пройдет хорошо, а то последнее выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы…» Банально, правда? Но это помогает поднять настроение.)

При первой встрече вид моего тела вызывает у людей смущение, ведь это наглядное свидетельство того, через что мне довелось пройти. Того, что со мной случилось что‐то очень плохое.

Но на этом всё. Со мной случилось что‐то очень плохое.

Глагол в прошедшем времени.

Всё это осталось позади.

Я живу дальше.

Вот так просто. Однажды вечером в 2014 году, после премьеры моего документального фильма в Колорадо, ко мне подошел ветеран. По его глазам я понял, что он по‐прежнему испытывает душевные муки. Он спросил: «Скажите… вы все так же спрашиваете себя, почему это случилось с вами? Должно быть, вы думаете об этом постоянно».

Я ответил: «Вовсе нет. Я принял то, что произошло, и живу дальше. Это было тяжело, но я очень доволен своей жизнью и своей семьёй. Жизнь продолжается».

– Вы лжете. Это невозможно.

– Да нет, я говорю вам правду. Мне пришлось сделать выбор: двигаться дальше или застрять в своих переживаниях. Если бы я продолжал думать о том трагическом дне, то переживал бы свою травму заново – снова и снова. Я бы повторно себя травмировал. Невозможно двигаться дальше, если не прекратить это. Мне нужно было думать о жене и детях, и я принял решение забыть о прошлом. Чтобы не скатиться в пропасть, потребовалась самодисциплина, но я знал, что должен справиться ради себя и своих близких. Я решил не оставаться раненым.

Он сказал мне, что я лгу, во второй раз, а затем в третий. Он настаивал на том, что я пускаю пыль в глаза. Мне не нравится, когда меня называют лжецом, но было искренне жаль беднягу – его боль была такой острой. Зная, что он ветеран, который, возможно, страдает посттравматическим стрессовым расстройством, я не мог заставить его мне поверить. К сожалению, я пересекался и с другими людьми, которые приходили к такому же выводу. Как у меня получилось так хорошо адаптироваться? Возможно, я слишком жизнерадостный и энергичный. Но я горжусь тем, через что мне пришлось пройти, достигая того, что имею сегодня. Было обидно слышать, что меня называют лжецом. Я надеюсь, что со временем тот человек нашел хороший способ исцелиться и примириться со своим прошлым.

Смиритесь с неопределенностью

Возможно, ваши страдания не связаны с физической травмой или болезнью. Это могут быть разорванные отношения, смерть родителя или увольнение с любимой работы. Когда вам трудно, вы теряете контроль над собственной жизнью. Утрачивается заведенный порядок, жизнь, которую вы знали и любили. Вы грустите, беспокоитесь и даже злитесь. Нормален и вопрос «Почему?», поскольку нам, людям, свойственно искать понимание, определенность и завершенность. Человеческий мозг не предназначен для того, чтобы справляться с обширной психологической неопределенностью. Это может вызвать сильную тревогу, поскольку для мозга неопределенность означает опасность [1]. Желание получить ответ вполне естественно. Без понимания, почему что‐то произошло, может возникнуть ощущение, что перед вами простирается огромная пустыня неизвестного.