Наконец, Chumbawamba – группа анархо-панков, подписавшая контракт с EMI и создавшая неожиданный паб-хит с треком для пения хором «Tubthumping». Оказавшись в центре внимания, они использовали свою платформу для поддержки в интервью феминизма, прав животных и классовой борьбы. Певица Элис Наттер советовала людям воровать их альбомы из сетевых магазинов и однажды вызвала возмущение, сказав в интервью журналу Melody Maker: «Ничто не изменит того, что нам нравится, когда убивают полицейских». Эта история достойна отдельной книги.

Одиннадцать групп, представленных здесь, были выбраны потому, что они сыграли важную роль в формировании тенденций, способствовавших развитию бума альтернативной музыки после Nirvana. Каждая из них помогла привлечь коммерческий интерес к новым территориям, и благодаря их усилиям у жанра появилась возможность адаптироваться и расширить свои масштабы, выйдя далеко за те пределы, которых он достиг в семидесятые годы. Панк мутировал и приобретал новые формы по мере того, как менялись его звучание и география: от саунда поп-панка Области залива Сан-Франциско до хардкорных криков, доносящихся из подвалов Нью-Брансуика и новой волны эмо, существовавшей не столько в каком-либо регионе, сколько в Интернете.

Большая «панк-распродажа» привела к одной из самых жарких и антагонистических эпох в истории рока. Данная книга исследует промежуточные зоны, возникавшие там, где столкнулись финансы и искусство и пересеклись представившаяся возможность и честность. Это история, в которой несколько искаженных ударных аккордов превратились в культурный феномен на много миллионов долларов.

Все началось, когда однажды вечером над Сан-Франциско садилось солнце, и трое ребят-панков заявились в офис своей независимой студии звукозаписи, готовые совершить решительный шаг.

Глава 1
Green Day
Dookie. Reprise Records (1994)

Однажды весенним вечером 1993 года в окно офиса Lookout Records калифорнийского города Беркли попал камешек. Дверного звонка не было, поэтому именно так посетители сообщали о том, что пришли. Ларри Ливермор, соучредитель независимой панк-студии, выглянул из окна и посмотрел вниз, на тротуар Беркли-Уэй. На встречу прибыла самая популярная группа студии, Green Day, и в отличие от прошлых визитов, на этот раз они привели с собой компанию.

Вскоре к Ливермору и двум его молодым сотрудникам поднялись трое участников Green Day. За ними по пятам следовали два незнакомца – Эллиот Кан и Джефф Зальцман – юристы группы из Cahn-Man Management, серьезной организации с самобытным названием. Гитарист и вокалист Билли Джо Армстронг, басист Майк Дернт и ударник Тре Кул обычно ходили с озорными ухмылками, как будто им только что сошла с рук шутка, но, переступив порог Lookout в сопровождении юристов, они больше напоминали студентов, которых вызвали в кабинет директора.

Когда группа протискивалась между падающими коробками с пластинками и полками из шлакоблоков, стало очевидно, что в комнате слишком много народу. В том, что в офисе Lookout собралось столько людей, не было ничего необычного. Местные подростки-панки и группы, связанные со студией, иногда заходили, чтобы помочь упаковать отправляемые партии или просто потусоваться и немного поболтать. Но в этот вечер атмосфера казалась более напряженной из-за присутствия чужаков. Впервые офис казался тесным.

Назвать его офисом можно было с большой натяжкой. Эта комнатка размером около 3,5 на 4,5 метра одновременно являлась жильем Ливермора, который платил за аренду 98 долларов. Он спал на куче одеял, которые сворачивал по утрам, освобождая место на полу для ведения бизнеса. На заляпанном коричневом ковре были сложены стопки демо-записей, а хлипкая дверь-гармошка скрывала крошечную ванную в углу.

Назвать Lookout Records бизнесом тоже можно было с трудом. С момента своего основания в 1987 году студия была для Ливермора не более чем предлогом, чтобы не устраиваться на настоящую работу. Для него это был способ выпускать пластинки групп, которые ему нравились, и многие из них базировались прямо в Области залива. Пока группы вели себя хорошо, и их релизы продавались тиражом, достаточным, чтобы окупить первоначальные инвестиции, Ливермор был счастлив. Для него, хиппи 1960-х, превратившегося в панка, и безубыточность была успехом.

Но дела Green Day в последнее время шли куда лучше, чем просто безубыточно. Два альбома группы, выпущенные на Lookout, 39/Smooth и Kerplunk, разошлись тиражом более пятидесяти тысяч экземпляров каждый, что сделало Green Day самой успешной из действующих коллективов лейбла. Их растущая популярность впечатляла и вызывала удивление у представителей A&R крупных лейблов, таких как Geffen и Warner Bros. Это и побудило трио нанять Cahn-Man – нужно было подстегнуть интерес к группе и найти для нее более подходящий дом, чем Lookout.

Ливермор опасался, что группа не готова к шумному успеху. В свои сорок пять лет он был на целое поколение старше участников Green Day и боялся, что молодая группа будет съедена заживо музыкальной индустрией без отеческой поддержки Lookout. Присутствовал и эгоизм: он беспокоился о том, что его студия понесет огромный финансовый ущерб из-за потери своей самой продаваемой группы. Но он не был их отцом, и Lookout не владел ими, поэтому все, что он мог сделать, когда они приняли решение, это пожелать им всего наилучшего.

В офисе было всего три стула, поэтому Ливермор с Каном и Зальцманом сели, в то время как все остальные неловко присели на корточки или прислонились к стене, наблюдая, как взрослые ведут дела. У Ливермора никогда не было официальных контрактов. Большинство его соглашений с группами Lookout основывались на дружеских рукопожатиях. Но в случае с Green Day он имел дело с двумя альбомами, продававшимися тысячами экземпляров в месяц, поэтому он решил, что лучше будет получить что-то в письменном виде. Он достал контракт, составленный им самим, и положил его на стол, который представлял собой просто деревянную дверь, подпертую канцелярскими шкафами. Документ насчитывал не более двух страниц с кратким изложением основных условий ухода.

Соглашение предусматривало, что и 39/Smooth, и Kerplunk навсегда останутся исключительно на Lookout Records. Независимо от того, где Green Day окажутся в будущем, эти два альбома будут всегда принадлежать независимой студии, давшей им жизнь, при условии, что Lookout будет вовремя выплачивать авторские отчисления. Но самым важным пунктом соглашения, по мнению Ливермора, был последний, который гласил:

«Lookout Records и Green Day соглашаются всегда относиться друг к другу с уважением и открытостью и признают, что хотя это соглашение содержит конкретные рекомендации относительно того, чего ожидать друг от друга, самый надежный контракт – это тот, который основан на доверии и дружбе».

Кан и Зальцман немного посмеялись над этой фразой, но Ливермор не понял, что здесь смешного. Что касается участников группы, то они, особо не задумываясь, поставили свои подписи, и рядом со своей Армстронг нарисовал маленький усилитель.

«Я очень надеюсь, что вы понимаете, что делаете», – сказал Ливермор Армстронгу, когда они пожимали друг другу руки.

«Не волнуйся, – заверил его лидер группы. – У нас все будет отлично».

Потом группа и их менеджеры покинули офис и вернулись на улицы Беркли. Так Green Day расстались с Lookout Records и вышли в мир.

$ $ $

В 1980-х годах Ларри Ливермор переехал в домик с солнечными панелями в сообществе Спай-Рок, отдаленном районе в четырех часах езды к северу от Сан-Франциско в горах Мендосино. Обитатели Спай-Рок жили без всяких удобств за счет того, что росло на их земле. Ливермор целыми днями писал статьи для небольшого издания, журнала Lookout, и раздражал соседей громкой игрой на гитаре.

Хотя Спай-Рок объединял многих художников, музыкантов и хиппи, большинство из них были преданными поклонниками Grateful Dead и не интересовались той музыкой, которую хотел играть Ливермор, а именно панк-роком. «Никто старше шестнадцати лет не собирался играть там панк-рок, – говорит он. – Все они считали меня полным придурком». Не имея возможности найти товарищей по группе своего возраста, Ливермор сделал музыкантов из пары местных ребят. Он обучил Кейна Ханшке, четырнадцатилетнего сына своего друга, основам игры на бас-гитаре. Что касается барабанщиков, Ливермор был готов взять любого, кто мог держать в руках пару палочек.

«Я тогда еще не осознавал, насколько важны барабанщики, – говорит он. – Я думал, что они просто какие-то хулиганы, сумасшедшие, которые барабанят по всему подряд. Поэтому я стал искать того, кто мог бы барабанить по всему подряд». Он сразу подумал о Фрэнке Эдвине Райте Третьем, гиперактивном двенадцатилетнем соседе, проживавшем в полутора километрах от него. У Райта не было опыта игры на барабанах, но, будучи неуправляемым дикарем, он обладал подходящим темпераментом для игры на этом инструменте. «Он был хулиганистым и энергичным парнем, – вспоминает Ливермор. – Он был крикуном и выпендрежником, поэтому я решил, что он идеально подойдет». Как и предсказывал Ливермор, у Райта был природный дар барабанить по всему подряд, и он быстро освоил инструмент.

Ливермор назвал группу Lookouts и дал ребятам прозвища: Ханшке стал Кейном Конгом, а Райта окрестили Тре Кулом. Может показаться странным, что в свои тридцать семь Ливермор был старше обоих своих товарищей по группе, вместе взятых, но в такой малонаселенной глухомани, как Спай-Рок, выбор музыкальных талантов был невелик. Возможно, для Ливермора, который растратил свои подростковые годы на алкоголь, криминал и сомнительные компании, это была попытка вернуться в юность.

Lookouts регулярно репетировали и быстро и небрежно сочиняли такие песни, как «Why Don’t You Die» («Почему бы тебе не умереть»), «Fuck Religion» («К черту религию») и «I Wanna Love You (But You Make Me Sick)» («Я хочу любить тебя (Но меня от тебя тошнит)». Вскоре они собрали достаточно материала, чтобы записать примитивный альбом, One Planet One People, который вместил двадцать две песни в двадцать семь минут и послужил толчком для Ливермора, чтобы основать собственную студию Lookout Records.

В 1985 году группу пригласили на их первый концерт, где они играли для нескольких человек на парковке домика у шоссе 101. В течение следующих нескольких лет они использовали любую возможность, устраивая импровизированные концерты в какой-нибудь глуши или в парках. В ноябре 1988 года Кул договорился, что группа будет играть на вечеринке в лесном домике его одноклассника в сорока восьми километрах от них. Однако из-за холодной погоды пришло всего пятеро ребят. «Парень, в родительском доме которого это было, даже не появился, – вспоминает Ливермор, – поэтому нам пришлось вломиться внутрь и воспользоваться генератором».

Низкая температура и ледяной дождь не помешали группе Sweet Children, выступавшей на разогреве, проехать три часа из Родео, захудалого промышленного городка на окраине Сан-Франциско. Оттуда стоило ехать три часа при любых обстоятельствах. Районное управление по контролю качества воздуха Области залива однажды признало его «самым зловонным местом» в регионе из-за запахов от нефтеперерабатывающих заводов, расположенных в пригороде площадью в тринадцать квадратных километров. Именно поэтому в San Francisco Chronicle появился заголовок: «В Родео воняет хуже всего в Области залива».

Пятеро зрителей сидели на полу и наблюдали, как Sweet Children настраиваются при свечах. Группа выглядела не очень-то привлекательно – три странноватых подростка, отчаянно нуждавшихся в стрижке и одежде по размеру. Но как только они заиграли, Ливермор почувствовал, что волосы у него на руках встали дыбом. Sweet Children взяли попсовые мелодии таких групп, как Who, Kinks и Monkees, и наложили на них достаточное количество дисторшна^[6], чтобы придать им скоростную панковскую окантовку. Для Ливермора, выросшего на Motown и рок-н-ролле его родного Детройта, Sweet Children стали бальзамом на душу.