Принцесса где-то там (страница 11)
Моя лучшая подруга заболела. Она уже третью неделю сидела дома и не могла меня поддержать. На уроке физкультуры меня толкнул Бифф, я упала и теперь у меня болела коленка. У велосипеда спустило колесо, и мне пришлось всю дорогу идти пешком и катить его рядом с собой. Вдобавок, мама собиралась на заседание книжного клуба (в этом месяце они читали «Гордость и предубеждение») и сказала, что у нее нет времени и она поговорит со мной позже.
А папа, разумеется, был на работе.
Но расстройства расстройствами, а шоколадное мороженое само себя не съест.
Дядя Бэзил стоял на лестнице, ведущей в мой домик на дереве, который они построили вместо с папой, и протягивал мне шоколадно-клубничный рожок. Сначала я хотела гордо отказаться, но второй рожок он уже распечатал и даже успел откусить, и выглядело это все слишком восхитительно.
– Ладно уж, давай.
– Отлично, – сказал дядя Бэзил. – Мне часто говорили, что я обладаю особым даром убеждения.
А еще он обладал тонким чувством момента, потому не приставал ко мне с разговорами, пока мы не доели мороженое.
– Ну и что случилось? – спросил он, хрустнув хвостиком вафельного рожка.
– Все плохо, – сказала я. – Никто меня не любит.
– Глупости, – сказал он. – Все тебя любят. Кроме Бекки, но Бекки – та еще… негодница.
– Мои родители…
– Отличные, они тебя очень любят, просто немного заняты.
– Ага, конечно.
– Факт, – сказал он.
– Ага, конечно. Никому нет до меня дела, – но это замечание сразу показалось мне несправедливым и я внесла в него дополнения. – Кроме тебя, разве что. Но ты слишком редко к нам приезжаешь. Чем ты вообще занимаешься, когда ты не здесь?
– Странствую.
– Как Беар Гриллс? – спросила я.
– Почти.
– И чем ты занимаешься в своих странствиях?
– Да так, чем придется, – сказал он. – Борюсь с медведями и несправедливостью, встречаюсь с разными людьми.
Конечно же, я знала, что он врет. Родители говорили, что он работает коммивояжером, так что с людьми он действительно встречается. А вот с медведями – вряд ли.
– И кого из интересных людей ты встречал?
– Например, твоего отца, – сказал он.
– Это неинтересно, – сказала я. – Я сама его встречала пару часов назад в офисе.
– Не папу Джона, – сказал он. – Другого. И он тоже тебя любит.
– Ну, это уже полная чушь, – сказала я.
Я любила дядю Бэзила и понимала, что именно он пытается сделать, но даже у его вранья должны были быть рамки.
– Вот и нет.
– Если он меня любит, то почему он меня бросил? И почему до сих пор не здесь? Ведь если ты его встречал, то он должен знать, где я. Или ты ему не сказал?
– Сказал.
– Ну и вот, – сказала я. – Значит, не любит и я ему не нужна.
– Все не так просто, – сказал он.
– Пожалуйста, не начинай рассказывать эти басни про сложную взрослую жизнь, – сказала я. – Мне скоро одиннадцать, я уже и сама взрослая.
– Ладно, – легко согласился он. – Если ты взрослая, то скажи мне, ты знаешь, что такое сюжет?
– Конечно, – сказала я. – Это цепь обстоятельств непреодолимой силы, которые могут воздействовать как на жизнь обычных людей, так и на метафизические сущности. Мы недавно по социологии проходили.
– Ну и вот, – сказал дядя Бэзил. – Твой отец не может к тебе прийти. Пока не может. Потому что он сейчас внутри сюжета, и не хочет тебя в это втягивать.
– Брехня, – недоверчиво сказала я.
– Но он просил меня кое-что тебе передать, – сказал дядя Бэзил.
Скептически улыбаясь, я прянула ему руку ладонью вверх.
– На словах, – сказал дядя Бэзил.
– А, я почему-то так и подумала.
– Две вещи, – сказал он. – Во-первых, твой отец тебя любит.
– Ну да, ну да.
– И во-вторых, – сказал дядя Бэзил. – Если ты когда-нибудь будешь особо в нем нуждаться, оказавшись в отчаянной ситуации, из которой, как тебе кажется, нет никакого выхода, тебе нужно только позвать его три раза, и он обязательно придет.
– Просто позвать?
– Ну да.
– И как он меня услышит?
– Он услышит, – сказал дядя Бэзил. – Он же волшебник.
– Волшебников не бывает, – сказала я. – Есть только металюди, а это другое.
– Волшебники бывают, – сказал дядя Бэзил. – Просто они свое присутствие стараются не афишировать.
– Значит, просто позвать?
– Трижды.
– Папа, папа, папа, – сказала я.
Разумеется, никто не пришел, а дядя Бэзил покачал головой.
– Это не так работает, – сказал он. – Ситуация действительно должна быть отчаянной.
* * *
После кабинета психолога я уже было направилась на выход, но в коридоре столкнулась с Аланом.
– Признаю свою неправоту, – сказал он. – Это действительно был муж.
– А ты сейчас о чем?
– О вчерашних пятнадцати ножевых, – сказал он. – Фармацевт и муж, которого пристроил Джон. Ну же, Боб, соображай.
– Прости, голова была другим занята, – сказала я. – Что по поводу отчета?
– Уже у тебя на столе.
– Спасибо. Ты лучший, Алан.
– Я знаю, – сказал он. – И что вы будете делать, когда я плюну на все и уйду на вольные хлеба?
– Страдать.
– То есть, что и обычно, – вздохнул он и поплёлся в свою лабораторию.
Так я и завернула в наш с Кларком закуток.
Поскольку предполагалось, что для меня сегодняшний рабочий день уже закончен, не испытывающий склонности к кабинетной работе Кларк отправился патрулировать улицы, снимать с деревьев котят, ломать ноги сутенерам или чем он там еще занимается, когда я не вижу. Рабочее пространство оказалось полностью в моем распоряжении, отчет Алана действительно лежал на столе, и я решила закрыть это дело, а потом уже идти домой.
Это не должно было занять много времени, но что-то пошло не так. Сначала компьютер завис, и я долбила по кнопке питания, пока он не ушел в ребут, а я не ушла за кофе. Потом я вернулась, дождалась открытия нужных программ, и, попивая горячий напиток, превалирующим вкусом в котором был вкус картона от стаканчика, вбила нужные строчки в нужные формы, отправляя дело в архив, и нельзя сказать, что это занятие меня сильно увлекло, но, по крайней мере, оно помогало мне не думать о том, о чем я сейчас думать никак не хотела, и я решила продолжить, благо, дел для отправки в архив накопилось уже изрядное количество…