– Они перебрасывают сюда экспедиционный корпус и бригаду САС, которые должны будут нанести первый удар, прорвать оборону и занять столицу, – сказал Смит. – Это закрытая информация, которую я получил по своим каналам, так что будем считать, что я вам ничего не говорил.

– Вот черт, – сказала я. – Это звучит так фантастично, что можно подумать, будто дело проходит по нашему ведомству.

– На данный момент мы не нашли ни одного сюжета, в котором описывалось бы нечто подобное, – сказал Смит. – Так что мы не при делах, по крайней мере, пока. И это к лучшему. Нам бы свои проблемы разгрести.

– Если расследование зашло в тупик, я на пару дней съезжу домой, – сказала я. – Повидаю родных, проверю, все ли у них в порядке.

– Конечно, – сказал Смит. – Я извещу вас, если в деле будут какие-то подвижки. Но самолет, к сожалению, предоставить уже не смогу.

– И это к лучшему, – сказала я. – Я еще после прошлого полета не отошла.

Глава 29

Над офисом шерифа развевался британский флаг.

Само слово «шериф», когда-то начертанное белой краской на входной двери, было аккуратно счищено ножом, а поверх него красовалось свеженькое слово «констебль», но внутри, насколько я успела оценить, все было то же самое, те же люди работали на прежних местах, и даже старик Джо Пенборн, бывший уже и стариком, и шерифом еще во времена моего детства, по-прежнему возглавлял контору.

Других перемен в городке не было, но я все равно не сомневалась, что отцы-основатели скрежещут остатками зубов и переворачиваются в своих могилах, глядя на нынешнее поколение.

Город моего детства принадлежал к тому типу мест, в которых с годами почти ничего не меняется, поэтому вернуться сюда после всех событий последних лет было особенно приятно. Пройтись по главной улице, состоящей из тех же офисов, кафешек, аптек и магазинов, что и двадцать лет назад (а возможно, тех же, что и сорок лет назад), видеть вокруг знакомые доброжелательные лица, вести степенные разговоры с постаревшими знакомыми родителей, обсуждать с повзрослевшими одноклассницами проблемы воспитания детей (благо, Морри пока не надо было воспитывать, но я не сомневалась, что через пару лет она задаст мне жару), пить холодный лимонад в аптеке на углу, перекинуться парой слов с сыном старика Чжана, владельца скобяной лавки, вывеска которой не менялась с момента основания…

Это было чудесная передышка, но я прекрасно понимала, что она скоро закончится, и это меня совершенно не печалило. Потому что я могла провести в таком режиме пару-тройку дней, но через пару-тройку недель я начну сходить с ума от скуки.

Кроме того, я боялась, что если задержусь тут больше обычного (а это как раз и есть та самая пара-тройка дней), то в городе начнет происходить какая-нибудь фигня.

Ну, ты знаешь.

Кто-нибудь начнет похищать детей, или расчленять молодых красивых женщин, или убивать пожилых людей в лесу, или какой-нибудь охотник найдет на болотах космический корабль, разбившийся в этих местах тысячу лет назад, и примется его откапывать, постепенно сходя с ума и превращаясь в пришельца, или злобный древний демон откроет новую торговую точку прямо на главной улице, или случится какая-нибудь другая хтонь из разряда тех, которые любит подбрасывать местная вселенная, пытаясь вплести меня в свою повествовательную ткань. Сотворить такое с городом, в котором я выросла, я не хотела, поэтому не планировала здесь надолго задерживаться.

Толкая перед собой коляску с мирной спящей Морри, я прошла мимо офиса констебля, магазинчика, торговавшего всякой всячиной и аптеки на углу и только тогда увидела припаркованный на противоположной стороне улицы серебристый «мерседес», в котором сидел Кларк. Я помахала Джону рукой, и он вылез из машины, пересек улицу и пошел рядом со мной, как будто мы с самого начала так прогуливались.

– Тебе не следовало приезжать, Джон.

– И я тоже рад тебя видеть, Боб.

– Я рада тебя видеть, – сказала я. – Но тебе нечего здесь делать. Здесь тихо и безопасно, и, поверь мне, я вполне могу сама о себе позаботиться. Кроме того, у меня все еще работает няня-телохранитель из «Континенталь».

– Я знаю, Боб, – сказал он. – Но бдительности никогда не бывает слишком много, так что нет ничего плохого в том, что за тобой присмотрит еще и старый друг.

– И как долго ты собираешься за мной присматривать?

– Пока эта история не закончится.

– Так эта история закончилась, – сказала я. – Блокнот уничтожен.

– Но вы все еще не поймали того типа, – сказал он. – Того, которого ты не знаешь.

– Поймаем рано или поздно, – сказала я с уверенностью, которой не испытывала. Тот, кого я не знаю, мастерски обрубил все хвосты, и, кроме того, сама политическая ситуация играла на его стороне, и ТАКС понятия не имело, как его искать.

– Вот как поймаете, так я и перестану, – сказал Джон. – Я не могу спокойно стоять в стороне, осознавая, что именно я тебя во все это втравил.

– Ты предложил, я согласилась, так что это было мое решение, – сказала я.

– Я мог и не предлагать.

– А я могла и не соглашаться, – сказала я. – Но в итоге вышло, как вышло.

– Тогда давай я помогу вам его найти, – сказал Кларк.

– Помогай, – легко согласилась я. – Но, прежде чем ты начнешь помогать, хочу тебе напомнить, что делом плотно занимается Смит, а у тебя с ним вроде как разногласия.

– Я готов усмирить свое естество, если так нужно для дела, – сказал Кларк. – Со Смитом мы посчитаемся потом. Может быть. Я еще ничего не решил.

– А если бы решил, то сказал бы мне? Учитывая обстоятельства?

– Не знаю, – честно сказал Джон. – Как тебе удалось забыть о том, что он сделал?

– Я ничего не забыла, и Смит никогда не окажется даже близко к топу приятных мне людей. Я просто решила отказаться от вендетты, потому что это кровавая устланная трупами дорога, ведущая в никуда.

– Ты сейчас кого-то цитировала?

– По-моему, Бордена.

– Старого друга твоего отца?

– Да, – от самого Гарри по-прежнему не было никаких вестей. Он не брал трубку и даже эсэмэску не удосужился написать, так что все новости о его похождениях приходили по каналам «Континенталя». Перебив кучу народу в Европе, Гарри отправился куда-то в Южную Африку и след его затерялся в джунглях, и я понятия не имею, что он пытался в них найти.

Гарри отсутствовал уже довольно долго, и, если бы речь шла о ком-то другом, стоило бы начинать беспокоиться. Но это же, черт побери, Гарри Борден, уворачивающийся от выстрелов в затылок и способный сбивать пулю в полете другой пулей. Я даже не представляла, что может пойти не так.

Скорее всего, он просто увлекся. Слишком долго сидел без дела в своем мире, вот и принял ситуацию в нашем так близко к сердцу. Конечно, я немного скучала по нашим с ним разговорам, но пусть порезвится.

Скучающий Смерть – это еще хуже, чем Смерть, затерянный в джунглях.

– Непохоже на то, что я обычно слышу о твоем отце и его друзьях, – сказал Кларк.

– Что ты знаешь?

– Немного, – сказал он. – Но судя по тому шороху, который они навели в своей вселенной, они явно не всепрощение исповедовали.

– Возможно, на старости лет их постигло просветление, – сказала я.

– А это не тот самый Борден, который пару недель назад устроил кровавую баню в Берлине?

– Ты не понимаешь, это другое, – сказала я. – Это не месть, здесь нет ничего личного. Чисто деловой подход.

– Ну да, – сказал Кларк. – Прямо как у тебя с типом, которого ты не знаешь.

– Нет, тут как раз личное, – сказала я.

– Если ты готова принять мою помощь, то расскажи, с чего начать.

– Дай мне минуточку.

– Конечно.

Джон достал из кармана пиджака пачку сигарет, сунул одну из них в уголок рта (я уверена, что медики крайне не рекомендовали ему этого делать, особенно после серии воскрешений), посмотрел на лежащую в коляске Морри, чертыхнулся и убрал сигареты в карман.

– Дети все усложняют, – сказала я.

– Наверное, – сказал Джон. – У меня их никогда не было.

Родителей у Джона тоже никогда не было. Он был результатом генетического эксперимента, одним из немногочисленных проблесков в длинной череде неудач, и поскольку генетикам так и не удалось добиться повторяемости результата, лет через десять после появления Джона на свет эксперимент был признан неудачным и его свернули. Так что Джон теперь единственный в своем роде.

Бессмертный и бесплодный, не продолжение эволюции, а ее боковая ветвь, закончившаяся тупиком.

Ну, ты знаешь.

– Я уже пару дней не смотрела новости, – сказала я. – Что там с Техасом?

– Он по-прежнему независим, – сказал Кларк. – Британский экспедиционный корпус завяз в боях на границе, не сумев углубиться и на пару километров. Быстрого прорыва, на котором и строился расчет, у них не получилось, а к длительной войне они оказались не готовы.

– Они? Ты помнишь, что ты тоже оттуда? – спросила я.

– Я уже так давно живу здесь, что меня можно считать местным, – сказал Кларк. – Если у меня и был какой-то долг перед Британией, за несколько десятков лет службы я выплатил его со всеми процентами.

– Я так и не спросила, что ты думаешь об этом конфликте и на чьей стороне твои симпатии.

– Ничего не думаю, – сказал он. – Я решил, что это не мое дело, так что пусть разбираются без меня. Мое дело – помочь тебе поймать гада.

– Самый свежий след этого гада затерялся в Техасе, – сказала я. – Но ТАКС не может там работать, штат больше не в нашей юрисдикции.

– А я, как частное лицо, могу.

– Если сумеешь пересечь границу.

– Когда-то нелегальное пересечение границ было моей специализацией, – сказал Кларк.

– Это все равно опасно.

– А что сейчас не опасно, Боб? Я готов отправиться в Техас прямо отсюда, но мне нужны подробности.

– Давай обсудим их за чашечкой кофе, – сказала я. – Через полквартала будет чудесное место, в котором подают обалденные черничные пироги.

– Я равнодушен к пирогам.

– А я – нет.

* * *

Я провела для Кларка довольно подробный инструктаж, который занял около часа. Где-то в середине лекции о том, кого и как ему следует искать в Техасе, Морри проснулась с весьма недовольным видом, и мне пришлось пустить в ход волшебную бутылочку со смесью, предварительно попросив разогреть ее на местной кухне. Осушив посудину, Морри принялась играть с висевшими над ее коляской погремушками, а потом снова задремала.

– Это нормально, что она все время спит? – поинтересовался Кларк.

– В ее возрасте люди спят по шестнадцать часов в день, – сказала я. – Говорят, что потом это проходит и ты начинаешь скучать по этим временам.

– Кстати, о скучных временах, – сказал Кларк. – Ты уверена, что хочешь продолжать эти игры?

– Как будто у меня есть выбор.

– Это из-за Реджи?

– Реджи – только одна из причин, – сказала я. – Ты же понимаешь, что это что-то личное, Джон, причем не столько у меня к нему, сколько у него ко мне. Он убил Реджи именно для того, чтобы меня зацепить.

– И это сработало.

– Проблема в том, что, если бы это не сработало, он бы убил кого-нибудь еще, – сказала я. – И продолжил бы это делать до тех пор, пока не убедился, что это точно сработало и я у него на крючке. Это он хочет поиграть, и если я откажусь, то может пострадать еще кто-то их тех, кто мне дорог.

– А если примешь его правила, то можешь пострадать сама, – сказал Кларк.

– Всегда приятно, когда друзья верят в твои силы.

– Риск есть всегда, – сказал Кларк. – Даже если рядом буду я, Борден и твой отец, а ТАКС с «Континенталем» будут стоять за нашими спинами, всегда что-то может пойти не так. Раньше ты могла себе позволить этот риск, а сейчас, когда у тебя есть дочь?

– Тебе настолько не хочется в Техас?

– Я сказал, что помогу тебе, и пойду до конца, – сказал Кларк. – Просто предлагаю тебе расставить приоритеты.

– Это вопрос безопасности, – сказала я. – Вот наивысший приоритет.