Мое сердце занято. Занято давно и сделать с этим ничего не выходит. Пытался. Много-много раз. Проще вылечиться от неизлечимой болезни, чем разлюбить ее! Ту, что мне нельзя.

– Ты не в моем вкусе, Алекс, – говорит голосом, как в ту ночь. Некий флирт, который сейчас не к месту.

– Не булочка с корицей. Помню.

Мы вроде улыбаемся.

Жалею, что помог. Она бы ничего и никому не рассказала обо мне. Хоть и шантажистка, но чистая какая-то. Неподлая. Наивная.

И все же ни черта я ей не верю.

Глава 7. Марта

Итак, моя жизнь на девять месяцев расписана не просто по дням, а по минутам. Каждый шаг – продуманная стратегия для поддержания имиджа Алекса Эдера.

Ему, как выяснилось, нужна была девушка, чтобы выглядеть более презентабельно для зрителя и для спонсора соответственно. Не понимаю, как я могу быть связана с его имиджем, но все мои действия указаны в пунктах договора.

Мир больших денег…

Квартира у меня чудесная. Маленькая, уютная. По сравнению с той, что я снимала в Италии, настоящий дворец.

В гардеробе (а это целых три квадратных метра, а не крошечный шкаф) зеркало в полный рост и есть косметический столик. Внимание! Мне закупили люксовую косметику!

Короче, пока все классно.

Дохожу до пункта с поцелуями и беру в руки телефон. Новый. «Яблоко» последней модели в розовом чехле. Как бы… Окэй… Но розовый цвет не люблю.

«Мне обязательно тебя целовать?» – пишу, очевидно, с ошибками.

На тридцатой странице нашей сделки было что-то про репетитора по английскому.

«У тебя с этим какие-то проблемы?» – ответ приходит мгновенно. Думаю, написано без ошибок.

Алекс этажом выше. Его квартира точно отличается от моей, но все равно любопытно: какая она?

Оттого что звезда автоспорта находится от меня в каких-то метрах, и мне еще придется ее целовать, по телу проходит вибрация. Можно подумать, я ни разу не целовалась. Или не умею…

Собираюсь печатать свой ответ, но стук в дверь поднимает меня с удобного дивана. Он тоже почему-то розовый.

Гонщик стоит, покачиваясь с пятки на носок. Лохматый и небритый.

Если бы меня спросили, какой пункт я бы добавила в нашу сделку, я бы расписала то, как должен выглядеть мой «парень».

– Пройду? – вскинув брови, спрашивает.

Пропускаю Эдера, пялясь на его спину. При каждом шаге его лопатки двигаются.

Он в шортах с пальмами и светлой рубашке с короткими рукавами. На ногах флип-флопсы, но он не разувается.

Вообще, какой-то он заспанный.

– Алекс, это же моя квартира? – хлопаю дверью и иду по пятам. За ним тянется ароматный шлейф мужского одеколона.

– На девять месяцев.

– Значит, я могу кое-что изменить в ней? Или, скажем, ввести некие правила для гостей?

Крутой разворот, и Алекс вбивается своим серым взглядом в мои глаза. Меня словно к стене отшвыривает. Его белки покраснели, капилляры полопались.

Он либо не выспался, либо… Внутричерепное давление.

– Тонкий намек.

Парень садится на розовый диван и кладет нога на ногу. Взгляд скользит по мне без всякого интереса. На мне короткие шорты и белый топ бельевого типа.

И я босиком, когда он пусть и в открытой, но все же уличной обуви. Полы же чистые! Были.

– Переступая порог моего дома, я прошу тебя разуваться, – убираю руки за спину и скрещиваю их.

В духоте стою и жду реакции на мою просьбу. Это ли не было смело?

– Что-то еще? – прищуривается.

На колени мои смотрит, ползет выше до глаз и вскидывает одну бровь, на которую свисает отросшая челка. От южноамериканского солнца волосы Алекса выгорели. Выглядит сейчас как звезда «Спасателей Малибу».

– Да.

Смешок. Высокомерный какой-то этот Эдер.

– Я не буду с тобой целоваться, если ты будешь небритым.

– Почему?

Странный вопрос. Обиженным он не выглядит, а вот я застигнутой врасплох – да. Алексу идет легкая щетина на самом деле.

– Она колючая. А у меня чувствительная кожа.

Краснею. Разговор выходит интимным, а мы фиктивные парень и девушка. И тем не менее я думаю о том, как он целуется. Неважно, побреется или нет, я уже чувствую на себе следы его одеколона. Подбородок чешется, его как натерла щетина Алекса.

– Встречное условие.

– У меня щетины на лице нет! – повышаю голос.

Немыслимо. Меня окатили кипятком, а потом ушатом ледяной воды от «встречного предложения».

Алекс улыбается. У глаз скапливаются морщинки, губы растягиваются, и я вижу белоснежные ровные зубы. Алекс Эдер улыбается редко. Об этом даже в прессе писали.

– Никакой помады на губах, Марта. Они все противные на вкус, – с улыбкой отвечает.

Заламываю пальцы от такого проникновенного взгляда. Алекс смотрит и жжет: шея, ключица, губы.

Да, я отчетливо вижу перед собой этот самый поцелуй. Чувствую его. Эдер точно целуется умело, мастерски. И губы у него такие мужские, на которые смотришь и хочешь поцеловать.

– Ты явно целовался не с теми девушками.

Вместо того чтобы ответить мне, Алекс встает и уходит в коридор. Снимает шлепки, а я уже было подумала, что ляпнула что-то и гонщик ушел.

– Спасибо, – тихо говорю.

– Перед гонками буду бриться.

– Почему перед гонками?

Он отходит к окну, откуда открывается панорамный вид на набережную. Сколько же стоит аренда этой квартиры?

Настроение Алекса меняется по щелчку пальцев.

– Почитай сценарий. Мы целуемся только после них в случае моей победы.

Сценарий, точно.

Там и сцены ревности, и ссора в ресторане, и загадочное путешествие, мой день рождения, где Алекс дарит мне кольцо, похожее на помолвочное, и… В красках описанное расставание. Это будет пятнадцатого декабря, в финальный день гонки. Конец сезона, конец наших отношений.

– Не мало ли? – пробую звучать уверенно. В конце концов, мы что-то типа партнеров.

– В самый раз. Я бы и эти отменил. Менеджер настоял.

Из вредности хочу накраситься помадой.

Это ужасное чувство, когда я в своей голове представила поцелуй, а Алекс, будь его воля, отказался бы от него.

Без любого блеска для губ я кажусь бледной. Цвет губ сливается с цветом кожи, но…

– Без помады, значит, без помады, – подхожу к окну и встаю рядом с Эдером.

Может, я напрасно злюсь. За все два дня Алекс не сделал мне ничего плохого. Наоборот, дал защиту, дом, еду. Когда я привыкла от мужчин получать только оскорбления и пощечины.

Отец, двоюродный старший брат, первый парень. В своей жизни я ни разу не слышала фразы «я тебя люблю». Или «ты мне нравишься». Поэтому я и в любовь-то не верю. Что мне какие-то поцелуи?…

– Голодная? Уже одиннадцать утра.

Поворачиваем головы одновременно с Алексом. Мы смотрим друг на друга. На моих губах нет помады, но Алекс небритый. Сглатываю, снова представляя, каково это, когда его губы касаются моих.

В животе появляется жар.

– У меня же нет денег.

– Уф, Марта. Угощаю. Все девять месяцев буду угощать, – ухмыляется, вновь поменяв настроение.

Он сам как гоночный болид. То сбрасывает скорость, то набирает. И все это происходит за считанные секунды.

Вдруг становится спокойно. В этот самый момент я поняла, что доверяю Алексу Эдеру.

Глава 8. Марта

Мельбурн, Австралия

– Что мне отвечать, если меня спросят про гонки? Я же ничего не знаю, кроме того, что у твоей машины четыре колеса, – сбивчиво говорю.

Волнуюсь не описать как. Это мой первый выход в паддок.

Я – Марта Вавилова, вчерашняя неудавшаяся модель, выхожу из пятизвездочного отеля под руку с Алексом Эдером.

Ослепительные вспышки фотокамер. Нас преследуют репортеры, пока мы не оказываемся в салоне новенького, сверкающего «Мерседеса».

– Говори, что ты под впечатлением, – Алекс машет толпе через чуть опущенный стеклоподъемник. Эдер спокоен.

Машина маленькая. Мы с Алексом сидим слишком близко друг к другу. Ему все равно, что наши бедра не могут отлепиться, для меня же это еще один фактор, из-за которого дергаюсь.

– А… Если ты выиграешь гонку?

Поворачиваю голову.

Шум толпы прорывается в закрытый салон и давит на барабанные перепонки.

– Если для тебя это важно, то сегодня мы можем не целоваться, – непринужденно хмыкает.

К слову, Эдер побрился.

Прижимаю крошечный клатч к животу и медленно, сложив губы трубочкой, выдыхаю воздух. Брюки из синтетической ткани и топ-лиф прилипает, как вторая кожа. Вся одежда люксовая, дорогая.

– Да. Тем более я накрасила губы.

Алекс поворачивает ко мне голову и, нахмурившись, впивается взглядом в накрашенные губы. Я сразу же их поджимаю и чувствую себя школьницей рядом с поп-звездой. Странно, и… Возбужденно.

Усмехается, будто в голове у него пронеслись мысли, которыми он никогда не поделится. Но мне… Интересно узнать о них.

Весь вчерашний вечер и половину ночи смотрела видео с гонок. Подписалась на девушек гонщиков и изучала их профили.

Могла бы позвонить Тане и узнать, что же она испытывала в день, когда вышла в паддок под руку с Майком. Но пока не могу по условиям контракта.

Профиль в моих соцсетях закрыт в отличие от профиля Алекса. А в самолете мы сделали первый снимок, где видны мои ноги, руки и немного лица. Я сидела у Эдера на коленях. После этого пряталась минут пятнадцать в туалете, чтобы «смыть» с себя краску.

Последняя мысль перед тем, как уснула, была: во что я ввязалась?

– Если ничего не получится? Нас раскроют или мы где-то проколемся? – спрашиваю, когда наш «Мерседес» паркуется недалеко от входа.

Через окно вижу окружающих нас людей с кепками, плакатами и фотками в руках.

Алекс не спешит. Я тем более.

– Знаешь, о чем я думаю, когда надеваю шлем и сажусь в кокпит?

– … Знаю.

– Точно. В таком случае, представь, что выбора у тебя нет. А будь выбор у меня, – замолкает. Смотрит в глаза, потом на губы. Стилист накрасил их в розовый. – Я бы тебя убил тем вечером.

Не дожидаясь моего ответа, Алекс выходит под возгласы толпы. Это было жестко и несколько обидно.

Он вице-чемпион и имеет огромную базу фанатов, которые путешествует за ним по всему миру. Алекс скромно улыбается, раздает автографы, фотографируется.

Наблюдаю за ним через окна, пока Эдер не обходит машину, чтобы открыть дверь мне и подать руку.

Отсчет начался, и я уверена, еще не раз буду испытывать то, что испытываю сейчас.

Рука Алекса теплая, большая. Уверенно кладу в нее свою ладонь и чувствую, как он вытягивает меня из машины. Да так, что я почти падаю на него.

Губы близко, дыхание касается щеки. Талия горит от прикосновений.

Нас фотографируют, и Алекс это понимает. Улыбается, и… Целует меня в шею. Шепчет: «Прости».

Тело парализовано, беспомощно смотрю в глаза своему парню.

– У нас предусмотрены санкции за нарушение пунктов договора? – говорю под проникновенный, любопытный взгляд.

Время идет. Мы все еще в какой-то непозволительной близости.

Его кадык дергается, когда Алекс открывает рот, чтобы сказать.

Толпа ревет. Откуда-то доносится музыка из громкоговорителя.

Мои ладошки потеют. Но здесь погода такая: очень душно, жарко и сильно печет солнце. Над Австралией, я читала, озоновая дыра такого масштаба, что людям советуют не находиться на открытом солнце в часы пик. А сейчас он и есть.

– Алекс, время, – прерывает координатор команды «Серебряных стрел». Женщине лет сорок пять. Она в темной форме и с папкой в руках.

На талии чувствую прохладу, когда Алекс отходит. Но он снова протягивает мне руку. Момент, который прописан в договоре: в обществе мы обязаны держаться за руки.

Беру его руку и чувствую, как он сжимает мою. Потом чуть наклоняется.

– Помни, что ты моя девушка.

Фиктивная. Это договариваю мысленно, и вдруг становится неприятно от самой себя.