Тьерри вручил Джемме ее бокал с вином. До последних нескольких недель в Латинском квартале она никогда не была особенной любительницей вина, всегда предпочитала джин с тоником, ей нравился бодрящий, более простой вкус холодного коктейля. Отпив глоток, она обнаружила, что вино терпкое, не такое, как она предпочитала, но, немного подержав его во рту, она ощутила некий привкус. Если бы она могла его описать, назвала бы его насыщенным, похожим на дым.

Будто читая ее мысли, Тьерри Вальдон рассмеялся.

– Вам оно не нравится?

Джемма огляделась и увидела, что остальные гости с удовольствием пьют маленькими глотками вино из своих бокалов.

– О, – произнесла она, нервно улыбаясь и чувствуя себя деревенщиной. – Я считаю его чудесным.

Он сжал кулак.

– В этом бокале – земля самой Франции… ее почва… ее дождь. Теруар.

– Мой муж имеет в виду вот что, – перебила его Манон с глубоким вздохом, словно она часто вынуждена была это делать. – В отличие от здешнего вина, вина центральной Франции, где воздух прохладнее, а известняк придает вину долины Луары этот травянистый, терпкий вкус с привкусом мела, – она подняла бокал за ножку, – это вино пришло с юга Франции, где виноград собирают на пике зрелости под теплым солнцем. Элементы, уникальные для той почвы и окружающей среды, отражаются на вкусе вина. Мы называем это «теруар».

Она произнесла последнее слово c сексуальной хрипотцой – и с оттенком снисходительности. Манон отпила вина и подержала его во рту перед тем, как проглотить, и широкая улыбка раздвинула ее губы. Потом она поставила бокал назад на барную стойку и пригладила низкий пучок волос на голове. Ни один волосок не выбился из шиньона. Джемма чувствовала себя неискушенной американкой рядом с этой женщиной. И в этом было все дело. Если бы Манон играла роль Жизель Дюма, Джемма сомневалась, что Тьерри заставил бы ее выкрасить эти золотые прядки в яркий медный цвет, как волосы на ее собственной голове.

– При всем уважении, друзья мои, – сказал Лорен, которого, кажется, несколько обидела лекция о вине, – я предпочитаю теруар кьянти и мой любимый брунелло.

– Каждому свое, – ответил Вальдон и от души хлопнул Лорена по спине. – Как всегда, моя жена права. Сегодня вечером, Лорен, я буду вынужден заставить тебя пить лучшее вино нашего скромного региона Лангедок. – Он отпил из бокала и встретился взглядом с Джеммой. – Это вино тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Дождливого года, по-моему.

Манон покачала головой.

– Нет? – Он застенчиво улыбнулся.

– Нет, – сказала Манон с грустной улыбкой. – Это был идеально усредненный год, не слишком дождливый и не слишком засушливый. У нас действительно есть кьянти тысяча девятьсот шестьдесят первого года, которое я откупорю только для вас, Лорен.

– Буду ждать с нетерпением. – Лорен поднял свой бокал.

Роберт открыл двери столовой и объявил, что обед подан. Группа прошла через фойе в столовую. Большой стол был рассчитан на двенадцать персон. Два красивых букета лаванды стояли в центре между свечами, и весь стол заливал их свет. Тьерри и Манон заняли свои места на противоположных концах стола, Мик и Дафна сидели по одну сторону, Джемма и Лорен по другую.

– Как я понял, вы жили в Латинском квартале во время волнений? – Тьери задал этот вопрос Джемме, садясь на свое место.

– Не может быть! – Дафна изумленно раскрыла глаза.

Мик покачал головой.

– Я пытался переселить ее в «Риц», но она не захотела тронуться с места.

Джемма быстро взглянула на Мика. Он ни разу не позвонил ей, чтобы узнать, как она, или переселить ее в другое место – и уж, конечно, не в «Риц», – да она бы и не поехала никуда. На самом деле она была рада, что жила в гостинице вместе с Иветтой и Бетт, когда их ранило, и подумала мельком, какой поворот судьбы ждал бы их, если бы ее там не было.

– На что это было похоже? – В первый раз Манон проявила какой-то интерес к Джемме, ее лицо при свечах было как лицо человека, увлеченного гаданием на картах Таро.

– На ад, – ответила Джемма, сама удивляясь словам, вылетевшим из ее рта. Она не рассказывала о том, что видела. – Ночью били стекла, а люди вопили, кричали и пели. Стрельба доносилась до самого рассвета; я не могла понять, кто стреляет, протестующие или полицейские. На следующее утро мы все пошли смотреть на разрушения прошлой ночи, как группа зевак. Я не пережила войну, но представляю себе, на что она была похожа. Огромные кучи мусора, сожженные автомобили усеяли улицы, пустые рынки… женщины в панике. – Пока она описывала обстановку в Париже, она видела, как бледнело лицо Тьерри, как он сжимал челюсти. Джемма обнаружила, что не в состоянии говорить об одной детали: как она увидела Иветту, лежащую на полу в то утро. Эта личная подробность принадлежала только ей.

– Де Голль сбежал из страны на день, – сказала Дафна. – Вы можете в это поверить? К счастью, мы были в Сен-Тропе. Там было не так плохо, только несколько служащих гостиницы устроили протест.

– Мы тоже об этом узнали, – сказала Манон.

– Кажется, все наладилось, – сказал Лорен. – У нас в Валь-Гилья тоже была битва в марте. В воздухе чувствуется недовольство.

Словно по сигналу, двери кухни распахнулись, слуги в смокингах внесли блюда под колпаками и бесшумно поставили их на стол. Это так отличалось от скудных кусочков хлеба с сыром, которые Джемма с трудом доставала в Париже, и ей с трудом верилось, что она находится в той же стране. Слуги одновременно сняли серебряные колпаки, и под ними оказались зеленые чаши с весенним овощным рагу с артишоками, весенним луком, горошком и панчетта^[23] с петрушкой и мятой.

– Этот дом великолепен, – сказал Мик, поддерживая светскую беседу.

– У него довольно мрачная история. – Тьерри жевал свою еду, его глаза вспыхнули от предвкушения.

– Обязательно об этом говорить? – Манон теребила салфетку.

– Водитель что-то рассказывал об этом, правда, Джемма?

– Да, – ответила Джемма, гадая, такой ли у супа великолепный вкус, как его вид. – Что-то насчет умершего здесь художника.

– Пожалуйста, расскажите нам эту историю, – попросила Дафна. – Она вдохновила вас на создание «Странной луны»?

Тьерри начал свой рассказ, словно легенду о призраках, тени от огоньков свечей плясали на его лице.

– До революции этот дом принадлежал богатой семье, занимавшейся сельским хозяйством, его построили, чтобы быть ближе ко двору. Старшему брату принадлежала земля, а младший брат был художником-любителем.

– Я бы не назвала его любителем, – фыркнула Манон. – Валери Арно был известным портретистом своего времени.

Тьерри подождал, пока она закончит, и немного помолчал, чтобы дать ей понять, что он не согласен с ее оценкой славы художника, потом продолжил:

– Ходили слухи, что они поссорились из-за женщины и перестреляли друг друга на дуэли, но женщина успела заслонить собой своего возлюбленного и первая приняла пулю. Все трое скончались прямо на нашем газоне вон там. – Он махнул рукой в сторону террасы.

– Это выдуманная история, – сказала Манон, бросив быстрый взгляд на мужа. – Мой супруг любит ее приукрашивать. Не обращайте на него внимания.

Тьерри пожал плечами.

– Говорят, что в доме водятся привидения, что по ночам можно услышать крики женщины и выстрелы.

При этих словах Джемма подняла глаза.

– Выстрелы?

– Только не в новом крыле. – Он улыбнулся и отмахнулся рукой. – Вы все в безопасности.

Внезапно произошло нечто, словно сам замок Веренсон почувствовал необходимость сказать свое веское слово об этой истории. Двери на террасу с грохотом затряслись на петлях и распахнулись, порыв ветра пронесся по столовой, гася свечи и расшвыривая по столу салфетки. Джемма вскочила с места, сердце у нее неровно забилось от ужаса. Слуги бросились закрывать двери и поворачивать ручки запоров. Один из них вскрикнул и убежал обратно в кухню вместе с подносом.

Лорен, сидевший ближе всех к дверям, вскочил с места, чтобы помочь старшему слуге задвинуть засов на двери, к нему присоединился Мик с другого конца стола.

Джемма прижала руку к груди, пытаясь унять сильно бьющееся сердце. Она встретилась взглядом с Манон Вальдон и увидела, что женщина испугана не меньше, она царапала ногтями свои обнаженные руки, налет показного спокойствия всего на секунду испарился.

– Ради бога, что это было?

Манон энергично затрясла головой.

– Я не знаю.

– Ветер из долины, – ответил Тьерри Вальдон. – Он часто бывает в июне.

– Ничего подобного, – резко возразила Манон.

– Ничего себе ветер из долины, – заметил Мик, возвращаясь на свое место.

Потрясенные слуги вернулись к прерванной трапезе, но все они были на грани нервного срыва, подавая следующее блюдо – форель в белом масляном соусе, посыпанную жареным миндалем, со щедрой порцией спаржи. У одного слуги тряслась рука, когда он наливал на тарелку соус. Несмотря на великолепно накрытый стол перед Джеммой, она не отрывала глаз от двери, полная страха.

– Спаржа из сада Манон, – сказал Тьерри, подмигнув жене; он старался вести беседу дальше.

– Надеюсь, никто там не погиб, – заметил Мик с принужденным смехом. – Хватит и поврежденной живой изгороди… не уверен, что ваши двери выдержали бы более сильный напор.

При этих словах все рассмеялись несколько натянуто. Ножи скрипели о тарелки, пока Роберт заново зажигал свечи.

Лилось вино, а тарелки пустели, пока все шестеро вели легкую беседу на нескольких языках о книге Жан-Поля Сартра «Слова», последнем фильме Трюффо и о знаменитостях вроде Джейн Биркин, которая проводит отпуск в Сен-Тропе. Лорен и Дафна работали вместе с Манон в нескольких фильмах, и Джемма поняла, что мадам Вальдон отобрала большинство актеров на роли в этом фильме, в том числе Пьера Ланвена, за единственным исключением актрисы на главную роль.

– Итак, Джемма, – сказал Тьерри, разрезая свою форель. – Хватит светских разговоров. Что вы думаете о сценарии?

– У вас есть сценарий? – Лорен удивленно поднял брови.

– Тихо, – с игривой улыбкой бросил Тьерри итальянцу.

– Тьерри каждое утро выдает нам наши страницы, – продолжал Лорен. – Никогда полный сценарий.

– Ты такой артист, Лорен, тебе они раньше не нужны, – поддразнила его Дафна.

Джемма посмотрела ему в глаза. Хотя они встречались только один раз, ей показалось, что он похудел с тех пор. У него вытянулось лицо, под глазами появились темные круги, раньше их скрывал загар. Она поднесла к губам салфетку, а все смотрели на нее в ожидании. Она не принадлежит к узкому кругу этих людей, поэтому ей нужно быть осторожной.

– Мне он понравился, – сказала она и снова принялась резать свою спаржу, внимательно глядя в тарелку.

– Он не домашнее животное. – Вальдон медленно жевал, на его губах появилась скупая улыбка.

Услышав это, Манон прочистила голос, привлекая к себе общее внимание.

– Мой муж никому не показывает свой сценарий заранее, так что он оказал вам большую честь, поделившись им с вами, Джемма. Они с Полем Жермейном, главным сценаристом, долго бились над ним. Ты был очень доволен вторым вариантом, правда, дорогой?

– Нет, – ответил он спокойно, но резко, словно продолжая старый спор с ней. – Я еще никогда не был доволен сценарием. Тебе это известно. – Он заговорил быстрее, казалось, он резко меняет тему разговора, что заставило Манон выпрямиться на своем кресле. – Вам всем было известно, что я презираю театр?

Сбитые с толку гости переглянулись, удивляясь, каким образом беседа коснулась театра, о котором только что никто не упоминал.

– Нет, – ответил Лорен. – Это неожиданно, учитывая то, что твоя жена все еще одна из гранд-дам сцены.

– Я совершенно не понимаю, как вы, актеры, играете в театре, – продолжал он, презрительно фыркнув. – Я хочу сказать, что Манон много лет произносила одни и те же реплики по сценарию вечер за вечером, будто домашний попугай.

При этих словах Манон стала вертеть в пальцах ножку бокала с вином, ее улыбка исчезла. У остальных гостей челюсти отвисли, так удивила их намеренная жестокость его слов.