Струны электрогитары звенели и дрожали, его пальцы яростно летали по грифу. Все в номере зачарованно молчали. Когда Джемма смотрела на выступление Чарли, у нее до сих пор бежал по спине холодок, и всегда, к сожалению, после этого она легче прощала ему скверное поведение. На этот раз она этого не может себе позволить. Проведенное вдали от него время позволило ей яснее его увидеть. Дело в том, что он ценил всех людей в своей жизни – от товарищей по ансамблю до менеджера и подруг, как бывших, так и нынешних, – в зависимости от того, насколько они ему полезны. Как только она поняла его, она уже не могла вернуться. Она уже никогда не сможет снова поверить, что его любовь настоящая. Тряхнув головой, она заставила себя освободиться от романтических воспоминаний о Чарли на залитой светом сцене.

Но Боже, как он был хорош. Джемма вспомнила, как ей хотелось стать близкой к гениальности в надежде, что частица передастся и ей. Вместо этого она ее поглотила.

Гэри Уэйнрайт соскользнул с дивана и одним взмахом скинул все с кофейного столика. Потом, внимательно наблюдая за Чарли, он продолжил колотить по мебели, будто это барабаны-бонго.

Руки Чарли плавно скользили по грифу гитары, грива его волос закрыла лицо, он был полностью погружен в свой личный концерт. Уэйнрайт присоединился к хору голосов, поющих припев, и, как теперь Джемма вспомнила, песня называлась «Now You’re Gone». Сегодня утром Рен заставил продюсера удалить из нового альбома именно эту песню. Это решение было ошибкой. Черт, все в этом номере понимали, что это ошибка, и Чарли собирался это доказать.

Она обернулась и увидела, что Рен взбешен, он сунул руки в карманы и в упор смотрел на Чарли. Эти двое вели учет, сколько песен, написанных каждым из них, попадает в альбом. Эта песня была прекрасна – прекраснее всех других, которые она слышала, и более мощная, чем все, что написал Рен в своем чистеньком и аккуратном стиле. Если бы она попала в альбом, то сразу же стала бы хитом. Она бы придала новый смысл творчеству ансамбля, и все присутствующие сейчас это понимали.

В том, что сейчас делал Чарли, была определенная тактика. В углу, с джин-тоником в руке, администратор компании EMI беседовал с музыкальным критиком. Если он видел, что всем остальным в номере очень нравится эта песня, это ставило Рена в неловкое положение, делало его аутсайдером в собственном ансамбле.

Взгляды Джеммы и Рена встретились. Его лицо отражало ее собственное. Хоть она и хотела сохранить лояльность Чарли, но подумала, что, возможно, ей Чарли не нравится так же сильно, как и Рену. Или даже больше. Странным образом эта невысказанная тайна связывала их. Он вздохнул, повернулся и остановился, пройдя мимо нее.

– Это хорошая песня, Рен, – прошептала Джемма. – Ты это понимаешь. Позволь ему получить эту песню.

– Просто это не наше звучание, Джемз. Это не песня Prince Charmings, это песня Чарли Хикса, а мы ведь все заодно, не так ли, милая. – Глядя на Чарли, Рен покачал головой. – И можно быть гениальным, но не вести себя при этом как говнюк.

Рен вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

Теперь Чарли согнулся на стуле, погруженный в мир своего звучного гитарного соло, которое он обуздал и вернул хору, а Гэри продолжал стучать по антикварной мебели номера Моне. Песня зачаровывала. У Джеммы перехватило горло, к ее удивлению.

Гитара смолкла, Джемма услышала, как выключился усилитель. Топаз Маркони захлопал в ладоши первым.

– Чертовски здорово, Чарли, – сказал он и свистнул. Джемма заметила, что музыкальный администратор чувствует себя неловко. Чарли добился своего.

Джемма подошла и села на табурет перед диваном. Через несколько минут Чарли опустился позади нее, смущенно приглаживая волосы, его голубые глаза горели. Он взял ее за руку, и она почувствовала его огрубевшие пальцы, покрытые многолетними шрамами от гитарных струн. Если она собирается рассказать Чарли о фильме во Франции, то должна быть готова сразу же покинуть Лондон. Она подарит ему эти несколько последних недель перед тем, как все изменится.

Они сидели и вместе смотрели, как Кенни, Топаз, Минерва, Расс, Гэри и даже две американки проводят вечер за разговорами и выпивкой.

По комнате бродил фотограф с камерой «Никон» на шее, снимал группки беседующих членов ансамбля. Она слышала, что его зовут Рик Нэш и он прилетел из Штатов, чтобы сделать фото для обложки альбома. Она узнала его лицо, и в ней проснулась ностальгия по Лорел Каньону^[13], где, как ей казалось, она несколько раз с ним сталкивалась.

Сейчас она тосковала по Лос-Анджелесу, который давал ей столько энергии. Почти два года назад во время концерта в «Виски-э-гоу-гоу»^[14] Чарли заметил Джемму, стоявшую в последнем ряду зрителей. Он прервал песню «Run for Cover» и, указав на нее пальцем, спросил ее имя. Все обернулись, волны лиц, ждущих ее ответа. С Джеммой случилось то, чего никогда раньше не бывало: она чуть не лишилась чувств. Чарли Хикс – тот самый Чарли Хикс, – плохой парень из группы Prince Charmings, прервал свой лучший хит для того, чтобы просто узнать ее имя. Это было самым романтичным из всего, что для нее кто-либо сделал за всю жизнь. И он ждал, утихомиривая и ансамбль, и зрителей, пока она не ответила: «Джемма Тернер», глядя ему в глаза.

– Думаю, я влюбился, Джемма Тернер, – сказал он, и его кривая улыбка стала еще шире.

Сейчас она почувствовала, как ее что-то неприятно кольнуло, некое предчувствие, будто она видит конец чего-то. Не только потому, что она уходит, но конец чего-то более важного сжимал круги и надвигался. К ее удивлению, от этой мысли ей стало необычайно грустно.

В ансамбле из уст в уста передавались одни и те же истории, которые она слышала десятки раз, и в разгар беседы один из них поднимался и хватал акустическую гитару, когда его осеняла какая-то идея. Дуновение отчаяния повисало в воздухе, и они плотнее жались друг к другу в такой вечер, их самолюбие внушало им, что они больше, чем этот ансамбль, но они боялись, что на этот раз музыка не придет на помощь. Каждый знал, что магию трудно возродить в другом ансамбле; иногда она случается лишь раз в жизни.

Кто-то рассмеялся, и Джемма повернула голову как раз в тот момент, когда Рик Нэш сделал снимок, щелчок и вспышка явно были направлены на нее. Она вспомнила, как ее встревожила внезапность этого снимка, она испугалась, что у нее была неподходящая поза и что он поймал ее совершенно неготовой.

Она ощутила чье-то присутствие, подняла глаза и увидела стоящего сзади мужчину, которого считала оккультистом. Он наклонился, его круглые темные очки опустились так низко, что она увидела его глаза странного янтарного цвета. Голос его звучал мягко.

– Вы принимаете правильное решение.

У Джеммы вытянулась лицо, она было озадачена.

– Не знаю, о чем вы…

– Неужели? – Он рассмеялся, закинув голову назад, рассыпав по плечам каштановые кудри. Одно быстрое движение, и он исчез.

Джемма с трудом поднялась со своего табурета, и к тому времени, когда она повернулась, она увидела, как он выходит из номера, кивнув Сержу.

– Подождите, – крикнула она.

Выйдя в коридор, она увидела, что там никого нет.

Из угла возле служебного лифта послышался чей-то смех. Там был Чарли с девочками – Тамсин и Пенни.

– Привет, Джемз, – лениво произнес он, будто ничего особенного не произошло, но было ясно, что она их поймала на месте преступления. Тамсин вытирала губы.

– Мы только что говорили Чарли, какая это замечательная песня, – сказала Пенни.

Джемма перевела взгляд на Чарли, который обиделся, что она не подошла к нему сразу, чтобы выразить восторг по поводу песни.

– Ты видел мужчину, который вышел отсюда?

Услышав, что она ищет какого-то мужчину, Чарли ощетинился, ирония ситуации не дошла до него.

– Нет, – резко ответил он, его взгляд скользнул дальше по коридору.

– Никто не выходил, кроме тебя. – Тамсин закатила глаза.

– Я его только что видела, – сказала Джемма. – Того оккультиста, с которым работает Рен.

За ее спиной появился Серж, он с трудом тащил мешок с пустыми пивными бутылками.

– Ты его только что видел, – сказала Джемма, напугав Сержа.

– Кого я видел? – Серж уронил мешок.

– Мужчину с длинными волосами и в черном костюме. Он только что прошел мимо тебя возле двери, минуту назад.

Серж переводил взгляд с Чарли, Тамсин и Пенни на Джемму.

– Простите, – сказал Серж. – Не было никакого мужчины.

Глава 3

Джемма Тернер

19 мая 1968 года

Отель «Савой», Лондон

Объявление в «Дейли Мейл» вынудило Джемму рассказать Чарли о «Странной луне» раньше, чем она ожидала. В ответ он схватил свою любимую гитару «Фендер» и грохнул ее об антикварный ореховый столик номера Моне. Завершив уничтожение довольно прочного столика, он швырнул свое оружие на пол. Джемма смотрела на инструмент, на его перебитый гриф и разбитый в щепки твердый корпус. Она тут же упала на колени и собрала части разбитой гитары, не думая о своей собственной безопасности.

Чарли отошел в угол, взял себя в руки и поправил выбившийся светлый локон, упавший на глаза в припадке ярости. Прихорашиваясь, как самодовольный петух, он прошелся по комнате и уставился на нее.

– Как ты можешь быть такой эгоисткой?

– Я? – фыркнула Джемма, показывая рукой на остатки столика. – Что я сделала? Я просто хочу снова работать, Чарли. Я должна иметь возможность работать и быть с тобой. Я не должна делать выбор. Это ты заставляешь меня выбирать.

– Господи Иисусе, – раздался у нее за спиной голос Рена, оценивающего ущерб. – Ты определенно добился того, что теперь нас вышвырнут отсюда коленкой под зад, проклятый тупой ублюдок, – сказал он ядовито. – Я не думал, что ты способен быть еще большим идиотом, чем ты есть, Чарли. Я явно ошибался.

– Моя старуха уходит, – сказал Чарли, указывая на нее, будто Рен иначе ее не узнает.

– Не могу ее в этом винить, – ответил Рен, бросив на Джемму сочувственный взгляд, потом присел на корточки и помог ей подобрать обломок гитары. – Жаль. Хорошая была гитара, черт бы ее побрал.

– Она собралась во Францию работать у какого-то гребаного лягушатника в дурацком фильме, – заорал Чарли, почти в слезах. – Уверен, что она с ним спит.

В Джемме вскипела ярость, она встала и бросила обломки гитары обратно на пол.

– Конечно, в этом должно быть все дело. – Она театрально взмахнула руками. – Мой талант тут ни при чем, правда? – Она поймала взгляд Рена, и что-то в нем сказало ей, что он тоже убежал бы со всех ног, если бы мог.

Чарли презрительно фыркнул.

– Талант?

Джемме показалось, что ее пнули ногой.

– Как ты смеешь?

Чарли ходил взад и вперед у окна.

– Каким был твой последний фильм, Джемз? А?

– Идиот, – чуть слышно пробормотал Рен.

– Она уехала и этим погубила весь альбом, – продолжал Чарли, пиная кофейный столик своими американскими сапогами со стальными набойками на носах, такую обувь Рен ненавидел. – Теперь я не могу творить.

– Что нам делать? – саркастически произнес Рен тихо, наконец поднимаясь и отходя назад.

– Ты все время выбрасываешь мои песни, а они лучше всего, что ты когда-либо написал. Признайся.

Чарли переводил взгляд с нее на Рена и обратно.

– Вы подходящая парочка. Вы оба, всего лишь бывшие. – Рен смотрел в пол. Потом Чарли повернулся к Джемме с низким, яростным рычанием, которое заставило Джемму попятиться к двери.

– А ты…

К тому моменту, когда Джемма оказалась на расстоянии вытянутой руки от дверной ручки, Кенни Килгор уже был в номере и пытался утихомирить и Чарли, и Рена. Яростный стук напугал Джемму, и она чуть было не попала под удар распахнутой двери, в которой стоял разгневанный управляющий отелем. Дальше началась перепалка с воплями, и этот хаос позволил Джемме незаметно выскользнуть из номера и спуститься на служебном лифте. Последним, что она услышала, был крик Рена:

– Ты погубишь нас всех!

Позже, когда, как она знала, Чарли был в студии, она вернулась в квартиру в Мейфэре и собрала свои вещи, уместившиеся в три чемодана «Луи Виттон» – подарок компании за участие в рекламе, в которой она снималась в прошлом году.