Звезда под странной луной (страница 9)
Она открыла копию романа Эндрю Уэйнрайта Кольера «Дева и демон»[18], которую нашла в единственном открытом книжном магазине на улице Сен-Жермен. Кольер объявил свою собственную книгу проклятой и велел уничтожить все экземпляры – ну, почти все. К несчастью для Кольера, это создало ей именно ту репутацию, которая вызвала у людей желание сохранить экземпляр на всякий случай, поэтому, как гласит легенда, у издателя не хватило духу уничтожить последний экземпляр. С течением времени роман стал важным чтением для радикалов. Роман повествует о демоне Альтаказре, он влюблен в смертную женщину Эрин и губит ее перспективы на брак, из-за чего она кончает жизнь самоубийством. Когда она оказывается в загробном мире, Люцифер дарит ее Альтаказру; однако Эрин сохраняет свои воспоминания и теперь ненавидит Альтаказра. В конце концов ее изгоняют из ада за то, что слишком чиста.
Роман Кольера навеял ей кое-какие идеи для сценария Вальдона, она усмотрела параллели между Жизель и Эрин. Она вынула наброски сценария Тьерри Вальдона и начала печатать, допивая второй бокал. Как вино, так и творческая лихорадка подействовали на нее, и она воображала, с каким восторгом режиссер прочтет ее заметки. Джемма прекратила печатать и вспомнила то, что он тогда сказал: «Если вы пишете, я бы очень хотел получить ваш отзыв о режиссерском сценарии». Тот сценарий, который она получила, не ломал никаких стереотипов, но у нее появились идеи, а Вальдону они, по-видимому, были нужны. Вот… вот для чего она покинула систему голливудских студий. Более уверенная в себе, чем когда-либо, Джемма сделала большой глоток вина и начала переписывать сцены с Жизель. Она писала: «Жизель используют главным образом так же, как всех женщин в других фильмах ужасов. Она жертва, пешка. В ней нет ничего нового». Взявшись за сцену, где Жизель впервые встречает вампира Романа, она переписала ее таким образом, что теперь молодая женщина подозревает вампира, а не Паскаля.
Стук клавиш успокаивал ее, она не обращала внимания на выстрелы и редкие взрывы на улице, за которыми возникали волны топота и воплей бегущих людей – шум всегда налетал волнами. Бумагу в машинке освещали только свечи, но ее пальцы хорошо знали клавиатуру, и ей не нужен был свет. Она начала работать над другими сценами «Странной луны», беспокоясь только о том, что у нее закончится бумага, а она не знает, где купить новую. Пока она писала, она почти сроднилась с этой работой. Ее распирала гордость, когда она создала три новые сцены, в которых Жизель Дюма стала неизбитым персонажем, достойным «новой волны». Она надеялась, что Вальдону они понравятся.
В конце концов Джемма уснула на полу, ей снились яркие сны, словно сценарий начал писать сам себя. Около пяти утра сирены стали звучать редко, а крики стихли. Вдалеке она увидела первые намеки на восход солнца, розовые отсветы на горизонте.
Она осторожно открыла окно и посмотрела на улицу внизу. Там и сям стояли машины полиции и скорой помощи; стонали или кричали люди, которых уносили на носилках или увозили в фургонах, в зависимости от места назначения. Перевернутые тележки валялись посреди улицы, и ей пришло в голову, что их притащили с рынка в нескольких кварталах отсюда.
Краем глаза она заметила нечто, что показалось ей странным. Взглянув на пишущую машинку, она увидела вставленный в нее лист бумаги, но она не помнила, чтобы оставляла его там. Вынув листок, она глазам своим не поверила.
Мисс Тернер!
На мой скромный взгляд, это хорошее начало, но мы с вами оба понимаем, что сценарий далек от совершенства. Мадемуазель Дюма заинтересуется Романом, а не этим скучным Паскалем. Паскаль – герой этой истории? Я так не думаю… Жмите дальше. «Дева и демон» – отличный источник вдохновения. Жмите, жмите…
А.
Кто это написал? Человек по имени «А»? В панике она обыскала свой номер, раздвигала шторы, открывала шкафы, осмотрела ванную комнату, но ничего не нашла. Она проверила замок, но дверь было крепко заперта. Прошлой ночью она была как в тумане и оставила окно чуть приоткрытым для свежего воздуха. Неужели кто-то ночью проник в ее комнату и прочел ее заметки? Если посмотреть на записку, то именно так и было. Дрожь пробежала по ее телу. Кто-то побывал в ее комнате.
– Ты теряешь рассудок, Джемма. – Она вспомнила, как смотрели на нее Чарли, Серж, Тамсин и Пенни, когда она настаивала, что гонится за мужчиной из номера Моне, и подумала, не галлюцинации ли у нее. Выражение жалости на лице Сержа, когда он говорил с ней, врезалось в память. Никакого мужчины не было.
Единственным другим объяснением было то, что Джемма сама написала это… ну… этот критический разбор собственного варианта. Возможно ли, что ей самой не нравятся эти наброски и поэтому она его написала, бессознательно? Люди могут ходить во сне. Но мысль о возможности печатать во сне просто смехотворна, она это понимала. Ей очень нравились ее новые сцены для «Странной луны».
– Боже мой. – Она быстро оделась: ей необходимо было подышать свежим воздухом, выйти из этой комнаты; ей казалось, что номер осквернило чье-то вторжение.
Сбегая вниз по лестнице, Джемма поняла, что пребывание в зоне боевых действий помогло ей забыть о битве с Чарли. От друзей она слышала, что он теперь отчаянно пытается ее найти, но чувствовала себя в безопасности, потому что он понятия не имел, под каким именем она теперь живет. Чарли никогда не задавал ей вопросов ни о чем, касающемся ее семьи, не то что об имени матери, да его все это и не интересовало. Эта маленькая деталь еще раз подтвердила, что она правильно поступила, оставив его.
В вестибюле она обнаружила, что дверь все еще заперта, и это было странно, так как Иветта всегда отпирала ее ровно в семь часов. Из столовой до Джеммы донеслось шарканье ног и всхлипы. Войдя в столовую, где в обычный день уже подавали бы кофе со скудным завтраком, Джемма нашла Иветту лежащей на полу вниз лицом. Юная девушка стояла на коленях рядом с ней и тихо плакала, будто не хотела побеспокоить постояльцев.
– Она умерла. – Девушка посмотрела на Джемму, и та увидела на ее лице несколько глубоких порезов, в ее волосах застряли осколки стекла.
Только тогда Джемма поняла, что здесь произошло. От взрыва на Рю-дез-Эколь разбилось окно столовой, и осколки стекла влетели, подобно шрапнели, в комнату, где несколько секунд назад Иветта готовила им завтрак.
С жалостью Джемма увидела, что женщина достала еще одну баночку мармелада и держала ее в руке, когда ее сбило с ног. Судя по виду дочери, они были рядом друг с другом.
Джемма подбежала к телу Иветты и медленно перевернула ее. В Лос-Анджелесе она одно лето работала спасателем и знала основные приемы оказания первой помощи. Прислушавшись к дыханию, Джемма все-таки уловила тихий звук и нащупала слабый пульс.
– Нам нужно вызвать ей скорую помощь.
Обсыпанная мусором девушка медленно покачала головой.
– Невозможно.
– Автомобиль?
Девушка снова покачала головой.
– Улицы заблокированы.
Джемма вскочила, подбежала к двери, отперла ее и выбежала на улицу, где действительно увидела, что перевернутые тележки и автомобили загородили проезд. Ни одна скорая помощь сюда не доберется.
Времени у Иветты было мало, поэтому Джемма окинула взглядом улицу в поисках чего-то, что поможет ей доставить женщину к машине скорой помощи.
Заметив молодого человека, она помахала ему рукой и по-французски попросила: «Помогите».
Потом Джемма побежала через вестибюль и обыскала прачечную. В чулане рядом с лифтом она нашла простыни. Если нельзя добраться до скорой помощи, тогда ей придется донести Иветту туда, где смогут помочь. Джемма разостлала две простыни на полу, надеясь, что они выдержат, потом они вместе с молодым человеком положили неподвижное тело Иветты на них. Потом каждый взялся за концы, и они подняли ее, как на носилках. Прежде чем идти, Джемма проверила, есть ли у женщины пульс; он еще прощупывался, хоть и едва.
– Пойдем, – сказала Джемма дочери Иветты. Так как девушка не двинулась с места, Джемма поняла, что она и сама в шоке. – Как вас зовут? – спросила Джемма, опускаясь рядом с ней на колени. И начала легонько похлопывать ее по щекам, чтобы привести в чувство.
Девушка зашевелилась.
– Бетт, – ответила она таким слабым голосом, что Джемме пришлось низко нагнуться, чтобы расслышать.
– Хорошо, Бетт, мы вам тоже найдем помощь. – Джемма быстро взглянула на мужчину. – Сможете найти на улице еще помощников? – Он кивнул и выпустил свой конец простыни, чтобы вернуться на улицу за помощью. Джемма вернулась в прачечную за еще одной парой простыней.
Еще двое мужчин присоединились к ним, они сделали еще одни носилки из простыней и положили на них Бетт. Обе группы пробирались, петляя, по улице, огибая перевернутые тележки и криками предупреждая людей уйти с дороги, пока не добрались вниз до бульвара Сен-Жермен, где была хоть какая-то надежда найти машину скорой помощи.
Иветта была тяжелая, и Джемме пришлось несколько раз останавливаться, пока, наконец, еще один мужчина не сделал ей знак отойти и не взял в руки конец простыни. Джемма побежала впереди группы, высматривая помощь.
К своему облегчению, Джемма увидела, что по бульвару Сен-Жермен едут машины, и ей удалось найти машину скорой помощи, которая остановилась во втором ряду возле перевернутой телеги; Иветту быстро переложили на настоящую каталку. Подъехала еще одна скорая, и Джемма отправилась в больницу вместе с Бетт, сознавая, что у нее нет денег, чтобы вернуться назад в гостиницу.
Только когда парамедик начал хлопотать вокруг нее, она поняла, что и сама порезала колени, когда опускалась на пол отеля. Когда он обрабатывал ее порезы, она морщилась.
– С ней будет все в порядке? – спросила Джемма, глядя на Бетт, которая потеряла сознание и обмякла на сиденье.
– Она в шоке, – невозмутимо ответил парамедик.
– А ее мать? – Джемма кивнула на Иветту.
– Ее состояние хуже, – ответил парамедик, поджав губы.
Выйдя из машины скорой помощи, Джемма столкнулась лицом к лицу с собственным изображением, которое уставилось на нее с потрепанного рекламного плаката духов «Жуа-де-Жарден», висящего на здании напротив входа в отделение скорой помощи. Плакат, давно выцветший, недавно подвергся нападению вандалов. Лицо Джеммы расцарапали почти полностью. По диагонали через старый плакат наклеили свежий протестный постер, на котором красными буквами было написано: «La beauté est dans la rue».
Глава 4
Кристофер Кент
2 апреля 1991 года
Лас-Вегас, Невада
Тяжелый старый проектор фирмы «Белл-энд-Хоуэлл» можно было принять за микроволновку. Кристофер давил на кнопку, пока не услышал жужжание каcсеты с пленкой, ободряющий звук. Всю последнюю неделю у него в столовой, которой давно не пользовались, стол был усеян деталями сломанного аппарата. После нескольких безуспешных попыток починить проектор тетя Ванда высадила его возле магазина фототоваров на Стрипе, чтобы ему помогли разобраться с автозагрузкой. Владелец магазина, у которого когда-то был такой же проектор, застонал при виде него. Они нашли старинную лампу и заставили проектор загружать кассеты.
Тетушка Ванда выглянула из-за угла.
– Ты скоро собираешься начать просмотр?
– Через несколько минут, – ответил он, в последний раз проверяя кнопку запуска. Аппарат зажужжал и ожил.
Пять лет Кристофер прожил вместе с тетей, дядей, двоюродным братом Джейсоном и двоюродной сестрой Анжелой. Когда откопали его школьные документы, позорную тайну Кристофера узнали все: он больше года не ходил в школу – поэтому вынужден был снова пойти в пятый класс и таким образом оказался в одном классе со своей кузиной Анжелой, у которой было больше друзей, чем у всех знакомых ему людей. Но этот переход был непростым.