Из нагана вылетала
                                   Черная смородина,
                                   Атаману в грудь попала.
                                   – До свиданья, Родина^[2].

Такие частушки в народе поются, про житие-бытие. И все такое с Егором тоже было. Или будет… Чего тогда переживать? Все как у всех, и нельзя сказать, что не за дело.

Глава вторая

Наступил день гнева и скорби.

Judex ergo cum sedebit
quidquid latet apparebit
nil inultum remanebit
Quid sum miser tunc dicturus
quem patronum rogaturus
cum vix justus sit securus?
Rex tremendae majestatis,
qui salvandos salvas gratis,
salva me, fons pietatis^[3].

Что по-русски звучит приблизительно так:

Так когда же судья сядет?
Все, что скрыто, будет раскрыто,
Ничто не останется неотомщенным.
Что тогда скажу я, несчастный,
Кого попрошу в защитники,
Когда даже праведник не будет
в безопасности?
Царь устрашающего величия,
Спасающий достойных спасения,
Спаси меня, источник милости.

Егора вывели из камеры, провели в некую комнату, в которой он раньше не бывал, прочли вот такую бумагу:

Выписка из протокола № 201 заседания Донского областного отдела ГПУ от 18 апреля 1922 года

Председатель – Емельянов, начальник особого отдела – Сетель, нач. секроперотдела – Каминский, начальник отдела ББ – Самойленко, врид начальника КР отдела – Окунев, начальник ЭКО – Эммануилов, врид секретаря – Рябиков.

Дело 131447

Слушали: По обвинению гр. Лощилина Георгия Павловича, 29 лет, в бандитизме.

Постановили: ввиду доказанности состава преступления применить к Лощилину Г. П. концлагерь на 5 лет с лишением свободы.

По квитанциям хозчасти № 203 и 193 – деньги вернуть владельцу.

Дело следствием прекратить и сдать в архив.

Секретарь. Подпись.

И добавили, что он будет отправлен в Рязанский концентрационный лагерь, где и будет отбывать наказание. Когда отправят? Точно не сегодня. Бумага осталась у Егора, и его повели обратно в камеру.

* * *

После долгого переезда и не менее долгого подпирания семафоров и столбов арестантский вагон прибыл в Рязань. Конвойные бегали к местным властям, и пока бегали, арестанты томились, ожидая, когда все решится и они выйдут на вольный воздух.

И наконец-то все решилось, и их начали выводить. Вывели, построили, пересчитали – все 34 арестанта налицо, никто по дороге не помер, не убежал и привидением не стал. Можно строиться в колонну по два и шагом идти в женский монастырь.

Да, никакой ошибки, лагерь принудительных работ в Рязани располагался именно в бывшем женском монастыре.

В стране победившего атеизма нужды в монастырях в каждом приличном городе властью не предусматривалось, а губернский город мог иметь и несколько их.

Были и специфические надобности, проистекающие из необходимости содержать достаточно большие массы людей и довольно долго. Нормативная вместимость лагеря принудительного труда составляла 300 заключенных. Фактически было и больше, в том же Рязанском лагере бывали времена, когда и по 1700 сидело, и даже по 6000, но для того обычно создавались филиалы лагеря. Но даже если взять нормативную вместимость – нужна довольно приличная площадь для размещения.

Воспользовавшись нормой для особых лагерей (она значительно более поздняя и жесткая), для барачного содержания заключенных нужны два-три барака или приспособленных здания, с полезной площадью помещений в 540 квадратных метров, исходя из вместимости барака либо здания в 100–200 человек. Практически это достигается использованием помещений, скажем, неработающего завода (один-два цеха). При этом дооборудование помещений требуется минимальное (устройство печного отопления и двухъярусных нар). Теперь в случае содержания заключенных в меньших камерах на 15–20 человек с тем же нормативом полезная площадь та же, но потребуется оборудовать дополнительные перегородки, разделив имеющиеся помещения на 15–20 камер. Это дополнительные расходы сами по себе, к которым нужно добавить необходимость использования значительно большей общей площади (разделив цех на несколько камер, приходится выделять дополнительную площадь на коридоры). Пожелав иметь камеры на 4 человека, нужно оборудовать 75 отдельных помещений и так далее. К этим расходам добавляется установка замков на каждую камеру (кстати, это весьма нетривиальная задача в рассматриваемый период). Фактически оборудовать в лагере здания с камерной системой содержания при минимальных затратах можно было, только используя для этого крупные монастыри, где были жилые корпуса для монахов с кельями, либо казематы в крепостных сооружениях.

Монастыри обычно имели стены и башни, когда чисто декоративные, когда вполне пригодные как крепостные. Поэтому, если имелся монастырь и не было необоримых его нынешних арендаторов, которые стоят насмерть на защите своих площадей, то монастырь так и напрашивается как место размещения лагеря. Там уже есть кельи, пригодные под камеры, есть какая-то кухня, где монахам и прочим готовится пища, есть погреба для хранения запасов, есть ограда, есть сады и огороды. Все это пригодится. И даже колокольня – в Рязанском лагере в ее помещениях разместили школу для обучения неграмотных заключенных. А в каком-нибудь ските может разместиться изолятор для заразных больных. Если этого нет – пользовались тем, что найдется: сгоревшей паровой мельницей, бараками близ станции Ряжск, помещениями винодельческого хозяйства в Абрау-Дюрсо.

От царского режима, конечно, остались тюремные здания, но они и при Николае Последнем работали с перегрузкой. В 1897 году Новороссийская губернская тюрьма имела вместимость 130–140 человек, а арестантов в ней бывало и 300, и больше.

Потом в ней построили новый корпус, доведя вместимость до 230 человек (это был такой стандарт для тюрем), но, как сказано в Всеподданнейшем докладе тому же Николаю Второму за 1914 год, губернская тюрьма «по кубатуре воздуха рассчитана на 230 арестантов, но в ней, бывало, содержались и 300 человек». То есть в относительно спокойные, не голодные и не военные года тюрьмы перегружены. Во время мировых и гражданских войн, плавно переходящих друг в друга, народные массы стремительно нищают, и на мораль их происходящее вокруг тоже плохо влияет.

Согласно книге задержанных Кременчугского губернского управления милиции, за период с 25.01.1921 года по 31 декабря 1821 года имеются 843 записи о задержанных (записи номерами с 531 по 1374). С 1.01.1922 года по 30.05.1922 года их было 981 человек. Большинство их – за кражи.

Даже если не вспоминать про политику, то по стране перемещаются многие тысячи людей, зачастую без документов, со сложными биографиями и не всегда понятным поведением.

А если вспомнить про нее, то все еще сложнее. Вот, например, Новороссийская катастрофа армии Деникина, в которую попал и Егор. На берегу оставлено 22 тысячи пленных, и кто знает, сколько гражданских, которым места на пароходах не нашлось.

                              Погрузили всех сестер,
                              Дали место санитарам, —
                              Офицеров, казаков
                              Побросали комиссарам^[4].

Автор для широты рассказа добавит, что нашлось место не только для санитаров, но и для вин удельного имения в Абрау-Дюрсо. Да, в частушке присутствует намек на то, что сестры милосердия нужны для разврата. Поверье такое ходило еще с минувшей мировой войны, чему свидетельство книга А. А. Свечина, где сестры милосердия, вино и карты стоят в одном ряду признаков разгула офицеров полка в период, когда Свечин убыл в отпуск, и это то, что он по возвращении искоренял. Автору безразлично, был ли разврат с сестрами милосердия или нет, но честность исследователя требует сказать о том, что такое поверье ходило.

Итого есть двадцать две тысячи тех, кто воевал против, и среди них не только простые души, которым сказали: иди и руби, там сплошь христопродавцы, а те пошли. Там были и более сложные фигуры вроде Харлампия Ермакова, ставшего прототипом героя «Тихого Дона». Про него позже всплыло такое: «Но вот неожиданно появляются показания некоего Андрея Александрова, который утверждает: „Во время боев на реке Дон, под командованием Ермакова, было потоплено в воде около 500 красноармейцев, никому из комсомольцев, комсоставу красных пощады не давал, рубил всех“». Был и Николай Свиридов, добровольно вызвавшийся расстреливать пленных из отряда Подтелкова и Кривошлыкова. К расстрелу из подтелковцев было приговорено 85 человек, а добровольцев-палачей отобрано 17. Если разделить 85 на 17, то получается пять. Но Свиридов хвастал не только тем, что добровольно вызвался, но и тем, что застрелил не пять, а семь человек.

То есть с ними нужно долго и серьезно разбираться: по темноте ли казак станицы Евлампиевской стал врагом или случай более сложный.

Это с приехавшим Пуришкевичем все просто – хоть и приехал, но заболел сыпным тифом и не выжил, ничего делать не надо. Покрыл нужными словами «известного чудака и психопата» (это термин не от красных, а от одного из сочувствующих Союзу Русского народа харьковчан) и занялся живыми.

По итогам работы с живыми Черноморская Окружная ЧК отчиталась, что по приговорам коллегии ЧК с 1.04. по 1.01.21 года отправлено в лагерь принудительных работ и тюрьму на срок 1 месяц – 1 человек.

На 3 месяца – 2,

на полгода – 4,

на год – 7,

два года – 1,

на три – 1,

на полтора года – 3,

на пять лет – 7,

на 10 лет – 2.

К расстрелу приговорены 22 человека (в те годы приговор не означал его обязательного исполнения). Немного надо добавить на работу Особых отделов 9-й армии и флотских Особых отделов. Есть намеки на бессудные расстрелы сразу после захвата города, но тут массовым расстрелам противодействует новороссийская почва – рыть большие и многочисленные могилы в городе и под городом крайне затруднительно. Топить в море тоже.

Поэтому не старые и здоровые казаки пополнили Красную Армию. Правда, на Польском фронте на сторону поляков почти сразу же перешла 3-я бригада 14-й кавалерийской дивизии – около 700–800 человек. Позднее из нее образовали кавбригаду Сальникова, которая на польской стороне воевала. Была еще бригада Яковлева, возможно, из перешедших на польскую сторону уральских казаков.

Так что все непросто, и оттого взятых в плен офицеров армий закавказских республик, в чьей лояльности были сомнения, отправили в Рязанский лагерь. А также других военнопленных с Северного Кавказа.

Поскольку упоминалось название «Концентрационный лагерь», нужно немного уточнить по этому термину.

Автор принял позу вещающего с кафедры и сообщил:

– Итого для осуществления внутренний политики Советской власти требовалось больше мест заключения, нежели имелось, а хозяйственные условия препятствовали строительству новых тюрем.

Выходом из положения было создание лагеря принудительного труда (он же концентрационный лагерь – в те годы это были синонимы).

Поскольку со временем под термином «Концентрационный лагерь» стали понимать место уничтожения, следует произвести краткий экскурс в историю этого явления.

Исторически первыми концентрационными лагерями следует считать лагеря в САСШ вроде Андерсонвилля и испанские лагеря на Кубе, организованные генералом Вейлером-и-Николау.

Но самая оригинальная версия о происхождении концентрационных лагерей высказана польским историком В. Конопчинским (1991), что таковые были впервые созданы для содержания конфедератов Барской конфедерации русскими властями в восемнадцатом веке.