«Что же, удача пока на нашей стороне. Надолго ли?» – угрюмо думал я, видя, как из складских помещений выскаквают и спешат к обиженным землякам многочисленные кунаки. С тоской я посмотрел туда, где неподалёку, делая вид, что их эти разборки не касаются, бестолковой кучей стояли хохлы. А рядом, словно овцы в загоне, жались друг к другу питерцы с москвичами. От этих помощи точно ждать не приходится. Ну, гады стёбаные! Холодная ярость захлестнула изнутри. Я с вами потом поговорю. Дай Бог, только в этой заварухе уцелеть. Я с вами так поговорю, что до конца жизни этот разговор не забудете, твари поганые.

Но это будет потом. А сейчас мы стоим впятером перед всё увеличивающимся в числе противником и ждём. Нападать самим уже смысла нет. Нас слишком мало. Значит, будем держать оборону. «Как наши деды когда-то», – мелькнула мысль. Только противник тогда был другой. Внешний. И вдруг разозлился на себя. Какая разница для русских, с кем драться! Как будто мы их выбираем. Били тех, побьём и этих. Главное, не сломаться и не прогнуться. Авось не убьют, а там мы ещё посмотрим, чей стержень крепче.

И ничего, что у Якупа глаза узкие и лицо смуглое, он давно по духу русский, иначе не стоял бы здесь, помахивая своей деревяхой с гвоздями. Вот кому похоже всё равно, что стебать подтаскивать, что стёбаных оттаскивать. Равиль Якупов из казанских татар. И в молодёжных уличных драках навидался такого, что происходящее его нисколько не пугает, а похоже даже нравится.

«Как будто дома побывал», – усмехнулся я. Да и остальные ребята ничего так стоят, спокойно. «Прорвёмся», – сказал я себе и ещё раз взглянул в сторону перебздевших питерцев. Ну, гады! Злость на трусов всколыхнулась с новой силой. И тут от толпы кавказцев отделился невысокий крепыш спортивного телосложения с рукой на перевязи и направился к нам.

Это был Иса Гапуров. Молодой вайнах из горного тейпа. Гапур, будучи парнем дерзким и упрямым, с первых дней службы клал с прибором как на устав, так и на традиции. Вёл себя независимо и не упускал случая показать своё превосходство. Имея чёрный пояс по карате и сплотив вокруг себя многочисленных земляков, установил в базе обеспечения свои порядки, подмяв под себя сослуживцев других национальностей, невзирая на их сроки службы. Командование смотрело на эти «шалости» сквозь пальцы и даже присвоило Гапуру звание младшего сержанта, рассчитывая на его лояльность. Новоявленный сержант не стал ограничиваться только своим подразделением, а оборзел настолько, что начал совать свой нос и в дела нашего полка. Благо, что здесь служили не просто уроженцы одной с ним республики, а односельчане. И даже двоюродный брат. Наши старослужащие во главе с Федосом притязания Гапура не одобрили, а ответили ему со всей широтой славянской души.

Юра Каширский – «дед» из первой эскадрильи, не посмотрел на все пояса и даны чеченца, а просто в курилке набил морду наглому агрессору. После того как первый урок усвоен не был, потомок князей Каширских сломал абреку руку. И предупредил, что в следующий раз не только вторую руку сломает, но и ноги перебьёт, чтобы тот не таскался к нам без дела. Гапур, при всей своей отмороженности, дураком не был и таскаться прекратил, не переставая при этом подзуживать брата с единоверцами на разные нехорошие дела. И вот сейчас, в позе Наполеона, с правой рукой на груди, он стоял перед нами и пальцами здоровой конечности задумчиво чесал ямочку на подбородке. Что ж, Иса – парень неглупый, интересно что он придумал на этот раз?

– Русские, – обратился к нам чеченец густым красивым голосом и не смог скрыть кривую ухмылку, взглянув на татарина Равиля. – Зачем нам эти танцы с саблями, – кивок в сторону Якупа с доской. – Ещё покалечим кого-нибудь. Давайте всё решим цивилизованно.

Опа, вот это номер! Я даже не подозревал, что Гапур слова такие знает. Интересно, что он понимает под словом «цивилизация».

– Предлагаю поединок, – меж тем вещал горец. – Один бой. Наш боец против вашего. Кто победит, значит, на той стороне правда. За нас будет мой брат Руслан стоять. Своего выбирайте сами. – И, развернувшись, пошагал к своим, где уже начал разминаться Руслан Саидов.

Сказать, что мы были сбиты с толку – значит, ничего не сказать. Такого поворота никто из нас не ожидал. Противник превосходит числом минимум втрое. Не думаю, что мы бы долго продержались против этой оравы. Всё бы закончилось яростной быстротечной схваткой с предсказуемым исходом. И тут такой подарок. «Или этот вождь краснокожих, рисуясь, решил поиграть в благородство, или же ещё не забылись уроки Юрки Каширского, данные этой обезьяне», – мелькнула злая мысль. А может, всё проще, и эти парни, стоящие перед нами, не такие уж и гоблины, а нормальные пацаны, которые, попробовав нас на «слабо» и получив по сусалам, решили разойтись красиво без ущерба для авторитета.

Именно так всё происходило у нас на гражданке. Проживая на окраинах небольшого горняцкого городка, получив воспитание в лучших традициях дворового братства и имея своеобразное представление о чести, мы бились с пацанами из соседних районов, свято веря в свою правоту. А потом, наспех помирившись с «коробками», вместе с ними ехали кошмарить «Техас» или громить сельский клуб в Семёновке. Нередко в тех ожесточённых стычках, не доводя конфликт до массового мордобития, мы решали исход противостояния одной-единственной схваткой лучших бойцов. У нас даже поединщик специальный был. Славка Богатырёв, по кличке Поп. Поднаторев в уличных месиловках, Слава мастерски владел рукопашным боем и редко когда проигрывал. «Эх, Попа бы сейчас сюда», – подумал я. Но Славик служит в погранвойсках на Дальнем Востоке, и надеюсь, что у него всё там хорошо. Но пора уже что-то решать. Саид закончил разминаться и вопросительно смотрит на нас, криво ухмыляясь.

– Я пойду, – дёрнулся Чуёк и принялся через голову стаскивать тельняшку. Саня – боксёр. Но чувствую: это ему не поможет. Судя по моторике движений, Саид занимался чем-то восточным. Кунг-фу какое-нибудь новомодное. Но как-то чересчур уж он картинно двигается, напоказ.

Точно, бокс тут не прокатит. Саид своими длинными ходулями Чуйка близко не подпустит, измотает на расстоянии и добьёт. Нет, тут что-то другое требуется. Простое и эффективное. Ну что же, попробуем. По-нашему, по рабоче-крестьянски.

– Саня, мне идти, – положил я руку на плечо друга. Я знаю, как его сделать, и ободряюще подмигнув на прощание, шагнул навстречу противнику.

Группа поддержки горца тут же разразилась гортанными выкриками и визгливым улюлюканьем. В отличие от своих собратьев, Саид не кричал мне оскорблений, а молча крутил головой из стороны в сторону, разминая мышцы шеи. Руслан – единственный из стоящих здесь бандерлогов – был мне по-настоящему симпатичен и подкупал своей простотой и открытостью. Он никогда не пытался гнобить своих однополчан. И уж точно меньше всех из своей банды заслуживал трёпки. Но, выйдя сюда защищать интересы этих козлов горных, ты сам сделал свой выбор, братан. Так что не взыщи. При других обстоятельствах мы бы, наверное, стали друзьями.

Улучив момент, когда Саидов, рисуясь, крутанул в воздухе «вандамовскую» вертушку и коснулся земли, я порвал дистанцию и кирзовым сапогом рубанул того по голени опорной ноги. Кирзак – это вам не мягкие борцовки, а здесь не татами. Таким сапогом кости ломаются, как пшеничная солома. И ударом правой в голову я завершил свою «колхозную двоечку», отправляя поклонника восточных единоборств в глубокий нездоровый сон.

Всё, шоу закончилось. Или ещё нет? Притихшие кунаки отнесли не приходящего в себя Саида к забору и принялись поливать водой, пытаясь привести его в чувство и смыть с лица кровь, хлещущую из разбитого надглазья. Остальные дружбаны Руслана, видимо не удовлетворённые результатом боя, уже сбросили с себя голландки и бодро наматывали ремни на кулак.

Вот шайтаны брехливые, договаривались же… Ни в чём козлам верить нельзя, в волнении я сжал пальцы в кулак и тут же застонал от боли. Крепкая башка у горца оказалась, да и я лоханулся: недостаточно стиснул кисть при ударе, вот мизинец правой и выскочил из сустава и теперь отрешённо повис, напоминая о себе острой пульсирующей болью. Чёрт, как не вовремя. Левая у меня никакая. Теперь точно не отобьёмся, если все разом попрут.

– Мага, давай со мною раз на раз. Или очкуешь? – Чуёк высоко подпрыгнул и пробил руками в воздухе «двоечку». Приземлившись, ловко крутанул сальто назад, ничуть не хуже, чем Саид, и выдал уже «тройку».

– Пижон, мля, – улыбнулся я другу.

Чернявый Магомед, угрюмо зыркнув правым глазом, левый был надёжно запечатан огромной гематомой, согласно кивнул и принялся мотать на кисть эластичный бинт.

Что ж, толково братишка придумал. Так глядишь, мы их всех тут по одному перебьём. И я громко захохотал. Нервное напряжение рвалось наружу и требовало выхода.

– Всё, я сказал, – зарокотал над площадкой знакомый баритон. Гапур оторвался от наконец очнувшегося брата и направлялся к нам.

– Курбан, Мага, Шамиль, гыр-гыр-гыр-ёк, – выдал он на своём клекочущем наречии. Из всего сказанного я понял только «Ёк». Нет по-нашему. Запрещает, значит, что-то местный эмир своим нукерам. Сейчас узнаем, что.

– Всё, по-честному, Саша, – сказал Гапур, подойдя ближе.

– Давай присядем, – кивнул он в сторону перевёрнутых ящиков, валявшихся неподалёку, и, усаживаясь на складскую тару, продолжил: – Ты победил. А уговор, как говорится, дороже денег. Живите спокойно, тяните свою «чижовку», если уж так хочется. Никто из наших больше вас цеплять не будет. Слово. Только душевно тебя прошу, не встревай ты больше за этих, – горец кивнул в сторону понуро таскающих мешки обделавшихся сослуживцев и плотоядно ухмыльнулся точно хищник, выбирая себе очередную жертву. – Не стоят они того, Саша. Ты сам видел, как они себя вели только что. Эти редиски «кинут» тебя при первом же шухере, – перефразировал он персонажа известной комедии. И, довольный шуткой, расслабленно закурил. Сделав затяжку, он протянул мне здоровую левую руку, держа сигарету в зубах.

– Ну что, мир, а, Иванов? – выжидательно уставился на меня.

– Перемирие, – пожал я руку чеченца. – Посмотрим, как вы дальше себя поведёте, – и без перехода спросил: – Как там Руслан? Кость цела?

– Цела. Нога только сильно опухла. Глаз ты ему разбил очень. Зашивать придётся. Шрам теперь останется, – и уже с интересом посмотрел на меня. – Где ты так бить научился? Это ведь что-то зоновское, да?

– Не совсем, – ухмыльнулся я. – Улица, конечно, ещё не колония, но учителя у нас были старые сидельцы. Так что сам понимаешь: по-другому всё закончиться просто не могло, – развёл я руками и тут же охнул от боли, прострелившей правую кисть.

– Палец выбил, да? – Гапур участливо посмотрел на мою руку и тут же осклабился: – Это потому, что удар ставить не умеешь. Недоучили тебя твои урки. Слушай, а давай я вправлю, – загорелись глаза у горца. – Меня дед учил.

И, не обращая внимания на мои возражения, что-то пророкотал на своём, не обращаясь вроде ни к кому конкретно. И снова склонившись ко мне, обхватил твёрдыми, как клешни, пальцами многострадальный мизинец.

– Сейчас бинты принесут, и мы упакуем всё в лучшем виде. А пока потерпи немного. Ты ведь мужчина.

И неожиданно резко дёрнул палец вниз.

– Ох ты же, сука обрезанная, – заскрипел я зубами, не в силах справиться с болью, острым гвоздём прострелившей казалось даже мозг.

– Потерпи, потерпи, Иванов, – обматывая бинтом пальцы, пакуя их как в лубок, бормотал довольный собой вайнах. – На Ивановых, говорят, вся Россия держится, а ты из-за какого-то пальца ругаешься. В медицинский буду поступать, – завязывая бинт на бантик, заключил будущий светило, счастливо улыбаясь.

Палец так и не сросся правильно. Его потом дважды ломал наш коновал из медсанчасти, пытаясь исправить врачебную ошибку знахаря Гапура. Да только палец проявил характер и, не желая терять индивидуальность, так и остался торчать кривой веточкой среди своих собратьев.

Глава 4

– Чуёк где? – бросил я дневальному, влетая в родной кубрик, расположенный на втором этаже трёхэтажной казармы.