– Как интересно устроено, – заметил Там, – в центре лужайка, а дома по кругу.

– Ну да, ну да, – закивали белки, – потому и называется – Круглово! Круглое, значит. Так мы уже побежим, вы сами, сами дальше, ладно? Справитесь, сможете?

– Ну, наверное… – потупился Василий.

– Милые белки, – сказал Там, – вам огромное спасибо. А мы справимся. Вы уж бегите, у вас ведь дел много?

– Ой, много! Целая куча и целая туча! Куча-туча дел! Куча-туча! Счастливо вам найтись!

Обе белки, тараторя, взлетели на самые верхушки сосен и умчались.

– Хорошие они, – улыбнулся медведь. – Но шумные.

– Ага, – согласился Там.

Медведь и мышонок сидели в лопухах, на краю круглой лужайки и разглядывали деревню.

– Вот даже хорошо, что она такая круглая, – заметил Там, – ты на лужайку выйдешь, тебя сразу из всех домов и увидят.

А медведь Василий послушно вернулся в заросли.

– Полный провал, – решительно признал Там.

– Да уж… – выдохнул Василий.

– И тётеньку напугали. Вот чего это она меня сильнее, чем тебя, испугалась? – Там пожал плечами. – Я же мелкий.

– Слушай, а она там не умерла, часом? – забеспокоился медведь, привставая.

– Да сиди уж! Сам гляну.

Там выглянул на лужайку.

– Не, жива, вон шевелится… О, ещё одна вышла. А наша-то встала, молодцом! Жалуется той, которая вышла… На тебя жалуется. О, яблоки обе собирают. Короче, обошлось.

Там вернулся к медведю.

– Всё по новой придётся начинать. Слушай, а ты своему дяде Ване помогал? Только не гуди, говори потише.

– Ещё как помогал, – зашептал медведь, – лишнее с грядок выдёргивал, что он скажет, то и выдёргивал. «Прополка» называется. А ещё картошку за домом выкапывал. «Битва за урожай» – называется. Дядя Ваня как скажет: «Ну, Васька, пойдём биться за урожай», так и выходим. И бьёмся, значит. Выкапываем…

Василий вздохнул и даже всхлипнул.

– Ну, что ты раскис? – Там лапкой погладил медведя. – Найдут тебя, обещаю. Ты вот что, иди на какой-нибудь участок и давай пропалывай там, как дядя Ваня учил. Справишься?

– Это смогу.

– Вот и прополи им там всё, постарательнее. Только к нашей тёте не ходи. Она уже против тебя настроилась. Другой какой дом выбери.

В это самое время тётя Глаша и её подруга, тётя Клава, сидели на веранде Глашиного дома и воинственно вглядывались в лужайку.

– О, опять заявился, – мрачно проговорила тётя Клава.

Василий как раз шёл через лужайку, свесив обе лапы и улыбаясь. Так, ему казалось, он выглядит миролюбивее.

– Вон как ощерился, – проворчала тётя Глаша. – Между прочим, к твоему участку двинул.

– И точно! – ахнула её подруга. – В мою калитку прёт. Во супостат…

Василий зашёл на участок при зелёненьком доме и тут же приступил к прополке. Под самыми окнами росли подозрительно большие растения. «Дядя Ваня учил, что сорняки, они завсегда крупные, забивают бедные цветочки…» – вспомнил медведь. И радостно стал выпалывать эту жирную ботву перед домом.

– Ой, Глаш, – схватилась за щёку тётя Клава, – лилии мои! Ой, лилии супостат выдирает!

Обе подруги в гневе совсем вывесились в окно и вглядывались в участок напротив.

– Ну, одну за другой! Прям одну за другой! – причитала тётя Клава.

Василий вёл прополку старательно, не пропуская ни одного сорняка.

– Клава, давай мужу звони! – вскричала тётя Глаша, вытаращив глаза на хозяйку лилий. – Дома твой Виктор?! Вот и звони. Пущай пуганёт злодея!

Тётя Клава выхватила из кармана передника телефон и стала яростно щёлкать по клавишам:

– Виктор, Виктор! У нас на участке медведь безобразит! Откудова звоню? От Глаши, мы тут забаррикадировались! Как не видишь? В окно гляди! Очки протри!

Муж тёти Клавы, Виктор, послушно протёр свои очки, нацепил их на нос и выглянул в окно. Но ничего не увидел.

– Он за дом попёр! – кричала в трубку разъярённая тётя Клава, – за дом иди. Вооружись там! И докладывай мне, докладывай ситуацию! Эх, нам-то не видно…

Медведь Василий действительно пошёл вглубь участка. Он прекрасно провёл прополку и теперь решил заняться сбором картошки, что кустилась на огороде.

А тётя Клава, как настоящий главнокомандующий, продолжала руководить операцией. Телефон, зажатый в её решительной руке, сиял, как грозное оружие.

– Виктор! Доложи обстановку!.. Что?! Мою картошку? Ну ты видала?! – рыкнула она тёте Глаше.

Та внимательно смотрела на подругу, подпрыгивая от волнения.

– А ты вооружён? Какая метла? Что ему твоя метла?! Жди! Мы выдвигаемся!

Тётя Клава нажала «отбой» и отбросила телефон на тахту.

– Будем сражаться, – сказала она. – Картошку не отдам.

Мышонок Там весь издёргался, пытаясь из лопухов разглядеть, что происходит на участке. Но забор перед зелёненьким домом был высокий.

– Ну ничего не видно! – досадовал Там. – Уж больно он долго…

Когда Там увидел, как над забором одно за другим взлетают вырванные Василием растения, он всерьёз заволновался.

Но когда через лужайку, по-военному пригнувшись, пробежали те самые тётеньки, да ещё с длинными рогатинами наперевес, Там потерял терпение.

Тётки ворвались в калитку, и мышонок бросился следом.

Медведь Василий, заметив Виктора с метлой, сразу понял, что ему предлагают подмести дорожки. Оставив картошку, он аккуратно забрал метлу из рук замершего Виктора. После этого Виктор ожил и быстро засеменил обратно к дому.

«Видать, место уборки хочет показать», – смекнул медведь и поспешил за дяденькой, держа метлу обеими лапами.

Но у дома Василий совсем растерялся: дяденька исчез, а вместо него на садовой дорожке стояли тётя Клава и тётя Глаша. Каждая крепко держала в руках подозрительно острую рогатину… Выглядели тётеньки решительно и опасно.

Увидав медведя с метлой наперевес, соседки перешли в наступление.

– Уходи! Уходи давай! – услышал Василий дикий писк.

Это Там, влетев в калитку, во всю прыть своих маленьких лапок мчался ему на выручку. Мышонок орал, как мог, надеясь напугать тёток. Но Клава и Глаша тоже орали, надеясь напугать медведя, и поэтому мышонка не слышали.

Совсем растерявшись от такой неразберихи, Василий поднял метлу ещё выше, прямо над головой. И вот так, с высоко поднятой метлой, рванул куда-то вбок, в сторону, наткнулся на белые тряпки, развешанные поперёк дороги, заметался среди них, запутался. Что-то лопнуло, оборвалось, и медведь Василий, окончательно замотавшись в чём-то белом, упал и замер.

Тётя Глаша, тётя Клава и её муж Виктор сидели на крылечке и обсуждали результаты сражения.

Невдалеке лежал медведь Василий, полностью завёрнутый в мокрые простыни, которые тётя Клава только этим утром постирала и развесила на просушку. Теперь они стали упаковкой для медведя.

– Вы что же, сразу не поняли, что он домашний? – проговорил усталый Виктор. – Он же вам и яблоки собирал, и грядку полол, и картоху выкапывал…

– Да как он собирал-то?! Как выкапывал?! – защищалась тётя Клава. – Все лилии извёл, вражина!

– Ну, я у тебя тоже всё не так делаю… Я тоже вражина? – осторожно возразил Виктор.

– А ты сам хорош! – вступила тётя Глаша. – Чего ты от него в доме укрылся? Нас одних на поле боя бросил, беззащитных…

– Уж вы беззащитные… – Виктор достал телефон. – Ну? Давайте в Василёво звонить? Ивана обрадуем. Пущай приезжает, забирает своего потеряшку.

Медведь Василий попробовал пошевелиться, но кокон из простынь был крепкий.

Тогда он открыл глаза и увидел Тама. Тот стоял прямо у его носа.

– Ну что? – прошептал Василий.

– Да успокоились вроде… Догадались, что ты ручной. Вон звонят куда-то. Небось твоему дяде Ване…

Там говорил тихо-тихо. Ему было и жалко Василия, и стыдно, что вышло всё так по-дурацки.

– Ты уж лежи пока, не трепыхайся. Жди хозяина.

Василий тяжело вздыхал, косился по сторонам, но лежал терпеливо. А Там сидел рядом и гладил его по морде. Только её и было видно из белых мокрых простынь.

Когда к зелёненькому дому подъехала большая машина дяди Вани, Там понял – ему пора уходить.

– Ты, Василий, прости меня, что так всё получилось…

– Да что ты, что ты… – заурчал медведь. – Я бы без тебя совсем пропал. Я же не очень умный, сам-то… А ты вон как придумал.

– Да уж, – вздохнул мышонок. – Ну, мне пора. Смотри, дядя Ваня твой идёт. И тётеньки с ним. Пойду, а то напугаю их, опять в обмороки попадают.

Мышонок обнял медведя за морду:

– Больше не теряйся.

Медведь Василий улыбнулся и от всей души поцеловал мышонка. Поцеловал так, что Там стал весь мокрый. Мокрый, но довольный.

Уже смеркалось. Мышонок устал и решил заночевать прямо тут, в деревне Круглово. Он нашёл на краю лужайки старую собачью конуру, выстланную сеном. Там затащил туда свой рюкзачок, который так и валялся среди лопухов, достал немного орехов, сел у входа. Мышонок грыз орехи и глядел на лужайку. В окнах домов зажглись огоньки. Дядя Ваня собирался грузить в машину Василия. Он заботливо отряхивал с медведя приставшие к шерсти травинки, а тот послушно стоял и мурчал от удовольствия. Рядом суетились тётя Глаша и тётя Клава: одна протягивала Василию большую морковку, другая угощала яблоком…

– Вот и совсем не сердитые даже, – прошептал Там, – хорошие тётеньки…

Он откинулся на сено и закрыл глаза.

«А всё же неправильно это – диких зверей приручать, – думал он, зарываясь поуютнее в сухую траву. – Василий такой большой, а несмышлёный. Куда он без своего дяди Вани…»

Уже сквозь сон он услышал звук отъезжающей машины. А потом – тихий разговор двух соседок. Они всё обсуждали сегодняшнее сражение.

Цирковая мама

Большой чёрный пёс Полкан ранним утром бодро бежал через круглую лужайку деревни Круглово. Сегодня в этой деревне у него была назначена очень важная встреча. Вот на неё-то он и торопился. Полкан пребывал в самом расчудесном настроении, он даже слегка подпрыгивал в росистой траве и помахивал хвостом. Утро было симпатичное, свеженькое. Намечался ясный сентябрьский денёк.

Пёс добежал до старых лип на краю лужайки, нырнул в бурьян под ними и заглянул в свою любимую старую будку.

«Всё детство тут прошло, родной дом…» – подумал он и, вороша носом сухое сено, полез внутрь. Сено пахло мышью.

– Чего пихаться-то? – запищал из вороха сена знакомый голос.

Кто-то тёплый ткнулся в самую морду Полкана и сонно проворчал:

– Опять чей-то большой нос… Одни носы, второй день. И всё большущие…

Мышонок Там протёр глаза и разглядел в полутьме голову Полкана.

– Полкан, это точно твоя голова? – осторожно спросил мышонок.

– Голова точно моя. Будка, кстати, тоже моя, если что. А вот ты что делаешь тут, Там?

– Я делаю тут, а не там. Я тут сплю.

– Ох, Там, не путай меня своими тамами-тутами. Я очень рад тебя видеть!

И Полкан весело забил хвостом по стенкам будки.

– Да не стучи ты так, стену проломишь! Лучше скажи, для чего ты сюда заявился? И почему будка твоя?

– Дом это мой… отчий дом, – задумчиво проговорил Полкан, уминая лапами сухое сено. – Давным-давно, когда я ещё пастухом не был.

Он лёг, свернулся калачиком вокруг мышонка и зажмурился.

– Столько воспоминаний сейчас нахлынуло… Детские игры, кувыркания в траве…

– Ты в траве кувыркался? – недоверчиво спросил Там. – А-а-а, так ты здесь жил, когда щенком был?

– Угу.

– А сейчас пришёл повспоминать детство, да?

– Ну, и повспоминать тоже. Но вообще-то у меня здесь, на лужайке, важная встреча сегодня.

– А с кем встреча?

– Ну… встреча… это… – Полкан замялся, – важная такая, личная…

– А с кем? – Мышонку уже стало любопытно.

– С одной собакой.

– А с какой собакой? – не унимался Там. – С подругой?

– Не-е, не совсем.

– С врагом, что ли? Вы что, драться будете?! – Там даже вскочил.