– Значит, будем патрулировать пересечение проезжей части… – размышлял он вслух. – Будем машины останавливать, будем создавать коридор для движения мыши.

Аникеев был очень заботливый и терпеливый инспектор.

Там сидел под лавкой и, зажмурившись от удовольствия, вгрызался в печенье.

Инспектор подошёл, отдышался и опустился на лавку. Он устало улыбался, разглядывая мышонка.

– Ну, так бы сразу и сказал, что печенья хочешь. А то вон сколько пробегали зря.

– А ты бы так вот сразу бы и понял, что ли? – ворчал Там, жуя печенье. – Много вы понимаете в звериных разговорах…

– Да ты не пищи, малец. Ешь-ешь, не смущайся.

Инспектор Аникеев взял с лавки картонную коробку с целыми квадратиками и осторожно поставил рядом с мышонком. Тот как раз подбирал с земли последние крошки. Там заглянул в коробку…

«Не опасно ли? – подумал он. – Эх, была не была…»

И мышонок запрыгнул внутрь. Печенье было просто упоительное, а инспектор вполне добродушный.

Вообще, инспектор Аникеев Таму понравился. У него был уютный густой голос и доброе лицо. А так как лицо было большое, то и доброты в нём было много.

Когда Аникеев, присев на корточки, погладил его пальцем, Там даже улыбнулся.

– А что это у тебя к спине прицепилось? – озаботился инспектор, заметив рюкзачок. – Петли какие-то, мешочек…

Вот рюкзак мышонок трогать не позволил и отпрыгнул в сторону.

– Ну, ладно, ладно. Таскай, если охота. – Аникеев убрал руки и сложил их на коленях. – Забавный ты, малыш. Ну что, доел? Тогда давай вылезай. Провожу тебя к лесу. А то мне в город ехать надо.

И он наклонил коробку.

Вылезать Там не собирался. «В город? Вот и поеду вместе с ним», – решил мышонок. И вцепился лапками в край.

Инспектор тряхнул коробку посильнее. Мышонок выпал, но тут же запрыгнул обратно. И уселся в самом центре, чтобы было понятнее.

Брови на лице Аникеева удивлённо поползли вверх:

– Вот несуразица… Какой гражданин упрямый! И не бросишь ведь, под машину попадёт.

Теперь брови Аникеева задвигались в разные стороны: он думал.

– А и правда, возьму тебя с собой. Может, Сан Сеичу в библиотеку пристрою.

По главной улице города Холмогоры ехал в своей машине инспектор Аникеев. А рядом с ним, в коробке из-под печенья, ехал мышонок Там. Инспектор несколько раз пытался накрыть коробку крышкой, но Там категорически протестовал и добился своего: теперь он во все глаза смотрел по сторонам.

Город Холмогоры был совершенно непонятным. Понятным был только дождик, который мелко моросил. Но то, что мокло под дождём, было загадочно. По бокам дороги росли огромные каменные коробки с окнами.

– Окна да окна, – шептал Там, – столько у нас во всей деревне не наберётся…

А вдоль коробок по узким проходам бегали люди, много людей.

– Прямо как стадо, – удивлялся Там, – такой толпой у нас только овцы ходят. Интересно, зачем они все сюда набились?..

Над головами всё стадо держало непонятные колпаки разных цветов.

– Поганки какие-то в руках носят. Просто вылитые поганки на тонких ножках.

Мимо как раз пробегала девушка под красным зонтом в горошек.

– Ну точно, – рассмеялся Там, – под мухомором бежит. Хитро придумали – под поганками от дождя прятаться!

А ещё город был пёстрый. До того цветной, что у мышонка голова кружилась: люди в цветных одеждах, под цветными зонтами среди разноцветных машин! Столько машин мышонок тоже никогда не видал. Они всё ползли и ползли по бокам от их автомобиля. Машины рычали и выглядели страшновато. Но Там успел заметить, что сами они тоже кое-кого побаиваются.

Вдоль дороги стояли лампы и зажигались разными цветами. Когда лампы горели зелёненьким, машины ехали смело. Но как только загорались красным, все эти грозные штуки испуганно замирали и ждали, пока эта лампа подобреет до зелёного цвета. И даже инспектор Аникеев останавливал автомобиль перед красным глазом.

«Тоже небось остерегается», – думал мышонок.

Машина всё кружила по шумным городским улицам, и мышонок Там уже подустал от грохота. Неожиданно они выскочили на просторную площадь, въехали на мост и, перевалив через него, свернули в тихую улочку, которая вилась вдоль городской реки.

– Река! Река! – закричал Там. Наконец он увидел знакомое.

– Что пищишь? Речка понравилась? – улыбнулся Аникеев. – Вот у речки и поживёшь. Отвезу тебя к Сан Сеичу.

Ни к какому Сан Сеичу Там не собирался. «Как остановит машину, так я и выпрыгну», – решил мышонок.

Но случилось иначе.

Инспектор Аникеев подъехал к старинному деревянному дому с колоннами и большой надписью над входом. Что там написано, Там прочесть не успел. Потому что заботливый Аникеев тут же накрыл его коробку крышкой и понёс.

Мышонок качался в темноте и слушал, что снаружи.

– Здорово, Сан Сеич! – прогудел бас инспектора.

– А и тебе не хворать, Аникеев, – проскрипел какой-то старый голос. – Что, печенье привёз?

Качка кончилась. Коробку поставили.

– Не, Сан Сеич, это не совсем печенье. То есть печенье там есть. Только оно уже внутри того, кто печенье съел. Мыша я тебе привёз. У тебя же крыс уже есть, так, может, и мышь пригодится?

– Ну-ка, ну-ка, поглядим на мыша… Вот только окуляры надену. Где же они, окуляры-то мои?

Голоса удалились.

– Окуляры какие-то ищут, – прошептал мышонок. – Самое время выбираться.

Он поднял вверх обе лапы, упёрся в крышку и толкнул что было сил. Та соскочила в сторону. Там выпрыгнул. Перед ним стояла банка с тёмным вареньем, слева проход загораживал стакан. Там посмотрел вверх… и замер в лютом ужасе!

Всё ниже и ниже, всё ближе и ближе над ним склонялось незнакомое человеческое лицо. И таких страшных лиц Там ещё не видал. На лице том было целых четыре глаза! Стеклянные огромные глазищи надвигались…

– О-о-о-о-о-о! – взвыл мышонок и бросился вбок.

Он мчался, не разбирая дороги. Он опрокинул стакан, поскользнулся в луже чая, слетел со стола на стул, потом на пол, метнулся по коридору, на повороте запутался в мокрой тряпке, вывернулся и, заметив приоткрытую дверь, бросился туда. Кубарем скатившись со ступенек, мышонок рванул в заросли крапивы. Тут уже было безопасно.

В крапиве громоздилась куча старых досок.

«Оглядеться надо», – решил мышонок и, перебираясь с доски на доску, полез вверх.

Дождь всё моросил, и мышонок то и дело поскальзывался на мокром. Отовсюду торчали ржавые гвозди, за один из них Там зацепился рюкзачком и долго возился, выпутываясь. Наконец взобрался на вершину кучи и огляделся.

На крыльце дома, из которого он только что спасся, стоял инспектор Аникеев, а рядом тот, страшный. Оба смотрели по сторонам и вздыхали.

– Напугал ты его, Сан Сеич… – вздыхал Аникеев, – теперь вот ищи-свищи…

– Дождь-то какой! Может, вернётся? – вздыхал четырёхглазый.

– Ещё чего, – буркнул Там.

Повздыхав, люди ушли внутрь.

«Хорошо им, – подумал мышонок, – у них крыша есть. А мне куда?»

Он глянул вдоль улицы. Справа один за другим тянулись дома, старенькие, деревянные, немного похожие на деревенские. Но и туда идти он уже опасался.

«Нужно совсем знакомое отыскать, там и спрятаться».

По другую сторону улицы протекала небольшая река. Речка была грустная, вся в морщинках дождя.

По берегу росли толстые, лохматые ивы. Одна из них, та, что поближе, нависала над чем-то тёмным. Мышонок вгляделся. Под ивой через реку был перекинут подвесной мост. Узенький деревянный мост, совсем укрытый свисающими ветками старого дерева.

– Ну-ка, ну-ка… – пробормотал Там и заспешил вниз.

Когда мышонок выбежал на середину моста, ему сразу стало спокойнее.

– Во-первых, в обе стороны видать, – рассуждал он, – теперь уж так запросто ко мне не подберёшься. Во-вторых, – Там запустил лапку в щель между досок, – сюда могу забиться. Узковато, но сойдёт. А в случае чего, я и с моста сигану. Поди достань меня в воде. Плаваю-то я – ого-го!

И Там уверенно уселся на середине мостика. Он свесил лапы, скинул с плеч рюкзак. Только теперь Там заметил, как устали его плечи. Да и весь он устал.

– И сверху ива прикрывает от дождя, – шептал он, – правда, не очень, но всё же.

Ива и впрямь прикрывала не очень. По её листьям иногда стекали капли и падали мышонку на уши и на нос. Но менять место он не хотел. К тому же люди мостом совсем не пользовались. Они, укрывшись цветными поганками, иногда пробегали вдоль по улице, но сюда не сворачивали. Не сразу Там сообразил, в чём дело: мост был старый, многие доски подгнили, а некоторых вовсе не было – для пешеходов он не годился.

Заметив это, мышонок совсем угомонился.

– Вот тут и буду обитать. Полная безопасность.

Там сказал это и понял, что уже не первый день его окружают сплошные опасности. Только теперь до мышонка дошло, в какую даль он забрался в своём странствии. Его деревня Лунёво стала теперь далёкой, как звезда в небе. Здесь, под ветками ивы, осенним дождливым вечером, он в первый раз почувствовал одиночество. Может быть, потому, что этот мост напоминал тот, другой, переброшенный через его родную речку.

– Одиноко… – вздохнул мышонок. – Но ведь странник – он и должен странствовать вдаль. Значит, вдаль от всего родного. Значит, одиночество – важная часть странствия. Буду привыкать. А потом и друзей разыщу новых…

Мышонок передёрнул ушками, чтобы взбодриться, и стал смотреть на город.

Вечерело. По обеим сторонам речки в окнах домов загорелись огоньки. В самой середине города тоже засветились окна в больших домах-коробках. Уличные фонари, сперва помигав, повисли жёлтыми кругами среди дождевого тумана. И весь город Холмогоры, окутанный вечерним светом, стал уютнее, тише. Выше по течению, на большой площади, ещё раздавался гул машин и голосов. Но и он стихал за сеткой дождя.

А дождь всё усиливался. Капли уже беспрерывно падали на мышонка. Он поёжился, оглянулся, чтобы подыскать место посуше… И увидел, что рядом с ним сидит какое-то существо.

«Как он тихо подобрался», – подумал Там.

Этот «кто-то» походил на мышь, но только очень большую. Он был серый, с длинным хвостом и седыми бакенбардами вдоль морды. Сидел он, весь обернувшись большим кленовым листом. Другой лист он держал в лапах. Там не шевелился, испуганно вглядываясь в незнакомца. А тот, повернул морду, задумчиво поглядел на мышонка и заговорил:

Дождь поливает…
И если далёко твой дом,
От непогоды укройся
Кленовым листом,
Маленький странник.

Проговорив всё это, незнакомец сам осторожно накрыл спину мышонка мягким листом клёна. Потом отвернулся и снова стал смотреть вдаль.

Разговаривал этот «кто-то» очень странно – будто музыкой говорил. Но речь его успокоила Тама. А потом, он ведь назвал его «странник», так, как называл Папа. И душа Тама утихла. Он пододвинулся к незнакомцу, натянул на плечи лист и тихо сказал:

– Спасибо вам.

Теперь ему хотелось самому поговорить с этим зверем, но с чего начать, он не знал. Тогда мышонок порылся в рюкзачке, нашёл последний, завалявшийся на дне орешек и протянул его в лапке:

– Хотите орех? Угощайтесь…

– Благодарю, – сказал тот.

Он взял орех, разгрыз его и снова заговорил песней:

Легко покинуть отчий дом,
Забавно быть в пути.
Но трудно в городе чужом
Приют себе найти,
Маленький странник.

– Как вы догадались, что я в пути? И вы, извините, кто? – От удивления Там осмелел.

– Путь виден по рюкзаку. А я крыс.

– Во как… – протянул мышонок. Крыс он ещё не встречал. – А вы, вы здешний?

Крыс кивнул и продолжил:

Живу я с Сан Сеичем,
Другом моим,
Пойдём к нам домой,
Познакомишься с ним.

Услышав про Сан Сеича, Там вскочил:

– Да ни за что! Так вы у четырёхглазого живёте?!