Спустя примерно минуту молодой орел-могильник, недавно исчезнувший в толще облаков, снова появился над лесом. Он сделал пару кругов, спустился на землю и подошел к сваленным в овраге телам. Как и предсказал немецкий майор, пир стервятников начался…

Часть первая
Динамовец

Глава первая

г. Кисловодск, последний день декабря 1951 г.

Солнце светило ярко, точно в июле, падал снежок, а воздух был так чист, что от этой чистоты у Зверева закружилась голова. Выйдя из поезда и покинув здание вокзала, Павел Васильевич бегло оглядел окружавшие его дворовые постройки. Зверев, добиравшийся в Минводы через столицу, улыбнулся: «Да, уж – это, конечно, не Москва, но тоже неплохо!» Все скромно, но со вкусом. Затейливые домишки, витые ограды и заборы вдоль дорог, рыхловатый и местами вспученный асфальт, кривые улочки и редкие пешеходы. Летом здесь наверняка очень красиво, но зима, больше смахивающая на осень, делала город серым и скучным. Впрочем, он ведь прибыл сюда не для веселья и не для того, чтобы любоваться шедеврами архитектуры. Так что повода для огорчения у Зверева не было. Тихий мирный городок, в котором живется и дышится просто и легко. Вот оно то, что Звереву сейчас и было нужно.

Усатый водитель-кавказец, пока они ехали до нужного места, нахваливал свой любимый город и выпытывал у шикарно одетого, по его меркам, пассажира, кто он и откуда прибыл, резко остановил машину у главного входа санатория «Эльбрус». Зверев вышел из машины и расплатился, нисколько не возмутившись тем, что цена, заломленная усачом-таксистом, явно как минимум вдвое превышала его ожидания. После того как таксист утарахтел вместе со своей старенькой малолитражкой, Зверев вошел в главные ворота.

Здание санатория, в котором ему предстояло провести аж целых три недели, тоже впечатлило Зверева. Длинное трехэтажное строение, выполненное в стиле сталинского ампира, с арками, колоннами и пилястрами, украшенными лепниной; надстройка главного корпуса, увенчанного восьмиколонным портиком и куполом, – все это выглядело элегантно и свежо, однако, еще раз оглядевшись, Зверев скривил лицо.

На площадке возле неработающего фонтана, перед главным корпусом санатория гуляла пожилая семейная пара, седовласый и скрюченный пожилой мужчина с клюшкой, рядом на лавочке две совсем уже дряхлые старушки попивали из фарфоровых кружечек нарзан. Зверев поморщился: «Ну вот и приехали! Это что же, санаторий или дом престарелых? Ни одного молодого лица!» Признаться, он рассчитывал на другое! Долгожданный отпуск, судя по всему, может превратиться в нудное времяпрепровождение в обществе пусть и милых, но до ужаса скучных и серых личностей пожилого возраста. Маленький городок, старики и старушки, нарзан, ну и конечно, прогулки по горным тропам. Горы – это, конечно, хорошо, но любоваться на кручи, горных орлов и скачущих по скалам коз Звереву особо не хотелось. Понятно, что все любят Кавказ за его горы, но Звереву этого было мало. Тихий отдых, прогулки по горным тропам – это точно не для него.

Павел Васильевич покачал головой, но тут же оживился, потому что к главным воротам санатория подъехал ярко-красный «ЗИС-АТУЛ», и из него вышла высокая женщина в розовом берете и бежевом дафлкоте^[1]. Зверев аж присвистнул: «Так-так… Это уже меняет дело, а может, все не так уж и плохо». Не старше тридцати, стройная и длинноногая, с длинными огненно-рыжими волосами. Правильные черты лица, в зеленых глазах усталость и напряжение (с чего бы это, тоже чувствует себя здесь «белой вороной»?), в руках женщина держала довольно громоздкий кожаный футляр со скрипкой. Зверев невольно остановился возле фонтана, явно решив выяснить, куда направится рыжеволосая красотка. Тем временем та задержалась у автобуса, протянула свободную руку в дверь, ведущую в салон, и помогла спуститься со ступеньки высокому молодому мужчине в огромной кепке и кожаном коричневом плаще.

Ну вот и еще одно молодое лицо. Красивый, крепкий, светловолосый, но тоже какой-то озабоченный и напряженный. Мужчина тоже был с футляром. «Что это у него, – подумал Зверев, – неужто саксофон?»

В следующее мгновение произошло то, что еще больше заставило Зверева не отрывать взгляда от вновь прибывшей пары. Когда мужчина с саксофоном сделал пару шагов, рыжеволосая скрипачка попыталась взять его за руку, но светловолосый отмахнулся и что-то сказал. Женщина покорно закивала, и они чуть поодаль друг от друга прошли по площадке к главному входу в санаторий, поднялись по лестнице и вошли в здание. Пока они шли, мужчина шел довольно уверенно, но для его возраста слишком неспешно. Перед самой ступенькой рыжеволосая скрипачка снова попыталась взять своего спутника за руку, но в последней момент сама же отдернула руку. Когда так заинтересовавшая Зверева странная пара вошла в здание, Павел Васильевич подошел к лавочке, где две старушки пили целебную водичку, и поздоровался:

– Я новый отдыхающий! Я здесь впервые, так понимаю, что мне нужно туда? – Он указал на главный вход, старушки пояснили, где найти администратора, и засыпали вновь прибывшего посетителя вопросами. Кто он и откуда приехал? Зверев представился как Павел, не утруждая старушек отчеством, а также сообщил, что приехал он на отдых из Пскова, и, предвосхищая вопросы о месте работы, Павел Васильевич сам задал вопрос:

– А что это за интересная пара с инструментами? Вы их знаете? Судя по всему, они, в отличие от меня, тут не впервые…

Одна из старушек пояснила:

– Это Юленька и Прохор Глуховы, они не отдыхающие, а работают здесь, в «Эльбрусе», и играют для нас практически каждый день!

– Не только для нас, но и для прочих посетителей санатория! – тут же пояснила вторая бабулька.

– Муж и жена? – уточнил слегка разочарованный Зверев.

– Муж и жена, – подтвердила первая старушка.

– Этот Прохор… Он шел как-то странно? Мне показалось, что с ним что-то не так… или я ошибся?

– Вы не ошиблись. Этот статный и красивый молодой музыкант не совсем обычный парень. Он слепой!

* * *

У стойки администратора Зверев задержался недолго. Сидевшая за стойкой полноватая женщина средних лет со смешной прической и с огромными роговыми очками на носу довольно проворно оформила необходимые бумаги и вручила гостю ключи. Тут-то Зверева снова постигло разочарование.

– Ваш сосед сегодня утром уехал с группой на Домбай, будет только к вечеру, так что, если устали с дороги, вполне можете принять душ и поспать, – сообщила очкастая администратор.

Брови Зверева сдвинулись.

– А что… одноместных номеров нет?

– Есть, но они все заняты! – Женщина развела руками. – Сама не понимаю, откуда столько отдыхающих под самые праздники. – Нормальные люди привыкли, насколько я знаю, встречать Новый год в кругу семьи, а тут всех почему-то потянуло в горы!

– Не всех, – Зверев чертыхнулся сквозь зубы. – Лично я в горы вряд ли соберусь. Знал бы я, что тут будет такое, ни в жизнь сюда не поехал.

– Что-что… простите?

– Ничего!

Понимая, что напрасно сорвал злость на собеседнице, Павел Васильевич махнул рукой и двинулся в сторону лестницы, мысленно ругая управленческого начмеда Карена Робертовича Аганесяна, который надоумил Зверева выбрать именно этот санаторий и поспособствовал в получении путевки.

– А чего же вы не остались с семьей? – крикнула администраторша вслед уходящему гостю.

– Нет у меня семьи и никогда не было! Моя семья – это моя работа!

Зверев поднялся на второй этаж и, открыв дверь, вошел в свой номер. Две кровати у стен, шифоньер, круглый, застеленный цветастой скатертью стол, две прикроватные тумбочки и ковровая дорожка в прихожей. Номер был довольно просторным, и Зверев, поставив у входа чемодан, тут же прошел в помещение и быстро осмотрелся. На подоконнике стояли две бутылки зубровки и хозяйственная сумка, от которой пахло чесноком и чем-то моченым. Если не считать сложенные у окна запасы, помещение было убрано. Зверев разобрал вещи, принял душ и, согласно рекомендации очкастой администраторши, улегся в кровать и уснул.

* * *

Он проснулся оттого, что кто-то тронул его за плечо. Зверев вздрогнул и сел на кровати. Напротив него стоял невысокий, чуть полноватый мужчина лет шестидесяти пяти, одетый в белую футболку и трикотажный спортивный костюм «Динамо». Лоснящуюся лысину новоявленного динамовца дополняли обрамляющие ее седые волосики, крупный с горбинкой нос и довольно узкие бледно-голубые глазенки. На шее у мужчины висело махровое полотенце, в руках он сжимал новенький малоформатный фотоаппарат «Зоркий».

– Хватит дрыхнуть, сосед, а то и Новый год проспишь! Вставай-вставай, знакомиться пора! – буквально сияя, воскликнул динамовец.

Зверев поднялся и посмотрел на часы, его назойливый сосед продолжил:

– Вставай, у нас с тобой ужин через час в местной столовой! Между прочим, это будет праздничный ужин в честь Нового года. Вот только ужина я предлагаю не ждать. Сейчас вот это, – динамовец указал на зубровку, – раздавим, а уж потом и в столовку потопаем. А то как же, нужно ведь замахнуть по трошки за знакомство.

Зверев встал, оделся и скептически осмотрел своего соседа. Говорок необычный, с легким акцентом. По виду деревенский, самый обычный трудяга: хлебороб или механизатор. Вот только руки не как у работяги, уж больно холеные. Может, агроном, а то и председатель колхоза, а может, и просто сельский учитель. Пока Зверев размышлял, его новый знакомый уже достал стаканы и откупорил бутылку.

– За знакомство, говоришь… ну давай, – согласился Зверев, хотя знакомиться с этим чудаковатым типом ему сейчас не очень-то и хотелось.

– Вот и добре!

Еще раз отметив про себя особый говорок собеседника, Зверев буркнул:

– Хохол, что ли?

Мужчина рассмеялся:

– С Гомельщины я! Там родился, там вырос! Меня, кстати, Николаем Николаевичем. Для тебя просто Николай, можно Коля. Коля по-нашему, по-белорусски – Микола! А табе як?

– Павел Васильевич Зверев. Для тебя просто Паша.

– Адкуль приехау?

– Псков.

– Ну дык земляки! А ким працуешь?

– Чего?

– Работаешь кем?

Зверев нахмурился, но решил, что смысла скрывать нет, сообщил:

– В милиции работаю. Оперативник я… майор.

– Ух ты! Аж целый майор! Да еще и оперативник! Сыщик! Так давай, братку, выпьем, чтобы тебе поскорее полковника дали.

Зверев хмыкнул. Динамовец Микола – именно так Зверев про себя нарек своего нового знакомого – тем временем уже положил на тумбочку свой фотоаппарат и стал разбирать сумку. На столе тут же появился толстенный шмат молочно-белого сала, сдобренного чесноком и тмином, моченые рыжики, краюха хлеба, картошка в мундире и кровяная колбаса.

– Жена в дорогу собирала? – усмехнулся Зверев.

– Жена.

Они выпили по полстакана, закусили. Зверев, отметив про себя, что белорусский говорок его собеседника как-то резко куда-то улетучился, как бы нехотя спросил:

– Значит, говоришь, нам сегодня праздничный ужин предстоит?

– Банкет…

– С музыкой?

– А как же? Здесь, в «Эльбрусе», и без праздников каждый вечер музыканты для отдыхающих играют, а сегодня уж наверняка целый концерт закатят.

– Видел я тут каких-то музыкантов. Скрипачку и саксофониста.

– Супруги Глуховы, – пояснил динамовец. – Играют они, скажу тебе, Паша, очень справно. Их тут все обожают.

– Так уж и все?

– Все без исключения, и тебе понравится, вот увидишь.

– Ну раз ты так говоришь, пойдем посмотрим, а заодно и послушаем. – Зверев на этот раз сам налил себе полстакана, выпил, закусив «кровянкой», и вышел из-за стола.