Глава вторая

Довольно просторное помещение столовой санатория «Эльбрус», украшенное картинами, выполненными в жанре раннего соцреализма, состояло из большого зала и двух ниш, одна из которых была завешена шторами. Во второй нише размещалась сцена, на которой стояли рояль, стулья, выстроенные полукругом, и заранее установленные пюпитры. По бокам от сцены в огромных витых горшках росли две перистые пальмы ховеи, напоминавшие засохших гигантских пауков. Высокие потолки, мраморные колонны, громоздкие люстры и светильники из венского хрусталя – все это скорее соответствовало залу дорогой ресторации, нежели помещению обычной гостиничной столовой. За застеленными белыми скатертями и уставленными на них приборами и салфетками сидели отдыхающие обоих полов и разных возрастных категорий. Павел Васильевич прикинул навскидку и решил, что в зале собралось примерно полсотни человек. Как и полагал Зверев, в основном за столиками сидели довольно пожилые люди, но исключения все же были, и Павел Васильевич вздохнул с облегчением.

Зверев вновь сделал примерный подсчет. А ведь все не так уж и плохо, с десяток дамочек были вполне подходящего возраста, как минимум четверо из них, кроме того, были хорошенькими. Новый знакомый Зверева, вошедший в зал вслед за ним, тут же подошел к отдельному столику и что-то сказал сидевшей за ним пышнотелой женщине с «шестимесячной» завивкой. Женщина закивала, и простодушный динамовец вернулся к Звереву.

– Это Галочка Шестакова, администратор обеденного зала! Замечательная женщина! Она тут кухней и залом заведует – официантами, поварами, посудомойками. Я с ней обо всем договорился, – довольный собой, отрапортовал динамовец.

Зверев насторожился.

– О чем договорился?

– Чтобы тебя посадили за мой стол! У нас там как раз одно свободное место имеется! Так что будем сидеть вместе, Паша!

– Ах, вон оно что? Это о-о-очень хорошая новость, – фыркнул Зверев.

«А меня он не догадался спросить, хочу я с ним сидеть или нет?» Динамовец тем временем подхватил Зверева под руку и потащил к пустующему столику у сцены. Когда они уселись, Зверев спросил:

– А это чьи места?

– Ха-ха, ты, наверное, решил, что сейчас сюда подойдут какие-нибудь старички или старушки, но ты ошибся, Паша! Эти два места занимают две замечательные барышни, думаю, что они вот-вот появятся.

– Эти милые барышни такие же замечательные, как ваша Галочка? – помня, как его сосед охарактеризовал толстую администраторшу, съехидничал Зверев.

– Все верно! Замечательные, а вот и одна из наших соседок.

Зверев повернул голову и увидел идущую в сторону их столика высокую пергидрольную блондинку с прической в стиле Гэтсби, с огромной заколкой-брошью в волосах и с сумочкой в руке. Чуть старше тридцати, фиалковое платье, туфельки «Мэри Джейн». Помимо стильного облачения, женщина была недурна собой: правильный овал лица, выразительные серые глаза, пухловатые, но вовсе не портившие ее губы. «Вот уж и мне наконец-то повезло, а наша Галочка и впрямь „замечательная“ женщина, раз умудрилась посадить меня с такой красоткой», – подумал Павел. Первое разочарование, которое Зверев испытал, когда приехал в «Эльбрус», было уже где-то за горами. Когда пергидрольная красавица подошла к столу и поставила на него свою сумочку, Зверев проявил галантность и поднялся.

– Вот она, наша красавица, – не вставая, воскликнул динамовец. – Агаточка, познакомься – это мой сосед Паша!

Блондинка одарила Зверева томным взглядом и протянула руку:

– Агата Ступоневич. Наконец-то в этом зоопарке появилась хоть одна приятная особь. – Павел Васильевич прикрыл рот рукой, не особо оценив брошенный в его сторону сомнительный комплимент.

– Павел Зверев. – Майор пожал тонкие пальцы собеседницы и придвинул для нее стул.

Женщина села и огляделась по сторонам.

– Ого, почти все места заняты. Похоже, нас ждет незабываемый вечер. Нам обещали представление, ну что ж, посмотрим, что это будет. Хотя я сильно сомневаюсь, что увижу что-то шедевральное. Впрочем, какая публика, такой, видимо, и концерт. Боже, тут же не санаторий, а дом престарелых.

Зверев, услышав эту фразу, поджал губы, отметив про себя, что Агата только что сказала то же самое, что пришло и ему в голову по прибытии в «Эльбрус», и почему-то почувствовал угрызение совести.

– А наша Аннушка, как я вижу, снова куда-то запропастилась? – непринужденно продолжала Агата. – Эта глупышка вечно опаздывает. Послала же мне судьба соседку, от которой одни проблемы. Николай, вы ведь знакомы с той толстой теткой, администраторшей?

– С Галочкой? – уточнил динамовец. – В какой-то степени да…

– Тогда, может, вы попросите вашу Галочку, чтобы Аннушку пересадили от нас за другой стол.

– Простите, а зачем?

– Затем, что мне ее и в номере хватает. Нас же, как вы уже знаете, в один номер поселили. Послал Бог соседку: с ней даже поговорить не о чем! Читает свои книжки целыми днями и в номере сидит, точно старая бабка. На экскурсии почти не ходит, в моде не разбирается, только книжки и только процедуры ее интересуют. Она же молодая, зачем ей все эти ванны и прогревания? В общем, скучная она, так пусть к таким же и идет.

Динамовец покачал головой и незаметно подмигнул Звереву.

– Зря вы так, Агаточка. По-моему, Аня очень даже милая и воспитанная девушка. Вы уж простите, но вынужден вам отказать в вашей просьбе. Я не хочу, чтобы бедную девушку швыряли туда-сюда.

Агата фыркнула, отвернулась и надула губки. Зверев с интересом наблюдал за своей новой соседкой. Хороша, ничего не скажешь, а то, что высокомерна, так когда его это останавливало? Вспомнив свои первые впечатления о санатории и то, как он тоже пытался заполучить одноместный номер, Зверев усмехнулся про себя. А ведь, судя по всему, у него с этой фифой много общего. Наклевывается курортный роман? Хотя торопить события пока не стоит, нужно еще какое-то время осмотреться, рассудил Зверев. Опять же из головы Зверева все еще не выходила рыжеволосая скрипачка. По словам его соседа, он скоро ее увидит. Пока Зверев размышлял, Агата перестала дуться и обратилась именно к нему:

– Итак, как вы говорите, вас зовут? Павел? Откуда же вы приехали?

– Из Пскова.

– Из Пскова? – Красотка нахмурила лобик. – Это ведь, кажется, на Урале?

– На Урале Пермь, а Псков находится западнее, на границе с Прибалтикой.

– В самом деле? Ну, ладно. А кем вы работаете?

– Паша у нас оперативник, майор милиции, – вмешался в беседу динамовец.

– О Боже! Еще один сыщик на мою голову! – хмыкнула Агата.

– Еще один?..

– Не один, а одна! Я сейчас говорю о моей Аннушке, точнее, о герое из ее дурацких книг. Наша Анечка помешана на детективах. Когда я пыталась с ней говорить, она мне стала рассказывать про какого-то французского сыщика Дюпона^[2], которого она просто боготворит. Я, естественно, не стала слушать эту галиматью и высказала ей все, что я про это думаю.

– Про это – это про что? – уточнил Зверев.

– Про ее книжки. Девушке ее возраста не стоит столько времени тратить на чтение! А если уж так хочется читать, то можно читать любовные романы, но никак не детективы. Детективы – это для мужчин. Все это я ей и выдала, она обиделась, и с тех пор мы почти не разговариваем. Ой, вспомни черта… а вот и она – наша Аннушка! Явилась, наша убогая. Явилась не запылилась.

Обернувшись, Зверев увидел невысокую худенькую девчушку, вошедшую в обеденный зал. Грустные глаза, тоненькая шейка, незатейливое ситцевое платьице в горошек. Девушка подошла к их столику, положила на него потрепанную книгу в бумажном переплете и заняла место напротив Агаты. Когда Аннушка заняла свое место за столом, динамовец проворковал:

– Анечка-дочка, познакомься, это наш новый сосед Павел Васильевич. Он теперь будет с нами за одним столом сидеть.

Зверев скривил лицо, его правая щека дрогнула. Даже на фоне бесцеремонного поведения Агаты, которая выглядела вполне естественно, майора покоробило то, что его новый приятель разговаривает с девушкой так, как разговаривают с маленькими детьми. Девочка и так кажется забитой, а этим наш Микола ее еще больше унижает. Надо будет при случае объяснить ему это. Бедная девчушка. Сколько же ей лет? Скорее на старшеклашку похожа. На фоне роскошно вырядившийся Агаты Анечка и в самом деле выглядела убого.

– Меня Аней зовут. Аня Ткачева, – представилась девушка.

Зверев встал и протянул новой соседке руку. Та, увидев это, замялась, но на рукопожатие ответила. Рука оказалась сухой и на удивление сильной. Девушка выдавила из себя улыбку, отдернула руку и робко склонила голову.

– Наш новый сосед сыщик из Перми, – бодро вмешалась Агата. – Так что теперь у тебя есть с кем обсудить своих Дюпонов и прочих ищеек и сыщиков.

Анна подняла голову и посмотрела на Зверева уже с интересом.

– Вы и в самом деле сыщик?

– Я занимаю должность начальника оперативного отдела в Управлении милиции. Только я не из Перми, а из Пскова…

– Из Пскова или из Перми – какая разница, – фыркнула Агата. – Только давайте уже не будем этот разговор продолжать. Я уже сказала, что не желаю говорить про ваших преступников и сыщиков… Так, нас сегодня будут кормить или нет? Я сегодня столько протопала по горам, что готова съесть целого быка. Где там эти официантки? Николай, может, узнаете у своей Галочки, когда подадут еду?

– Давайте не будем никого торопить, всему свое время, – покачав головой, укоризненно сказал динамовец.

Агата снова надула губки.

Именно в этот момент, к всеобщему удовлетворению, в обеденный зал вошли сразу три официантки в белых халатах и бордовых фартуках, выкатывая тележки, уставленные кастрюлями и тарелками. Пока происходила раздача еды, Агата, которая снова перестала дуться, принялась с запалом рассказывать Звереву про свою поездку в горы, совершенно игнорируя худышку Анечку и Николая.

Когда официантки опустошили свои тележки, они удалились и вскоре появились вновь, раздавая салаты и горячее. Заиграл патефон, штора, закрывавшая вторую нишу, отодвинулась, и оттуда появился длинный как жердь усач в красном бархатном смокинге, поднялся на сцену и, поздравив всех с наступающим Новым годом, принялся гнусавым голоском рассказывать одну из новых миниатюр из репертуара Аркадия Райкина. После этого выступали фокусник и гимнасты, вслед за ними усатый конферансье в дуэте с вышедшей на сцену полноватой певичкой в длинном платье из черного панбархата спел все тем же гнусавым голосом «Прекрасную маркизу». Отдыхающие хлопали в ладоши, смеялись, не забывая о еде и напитках на столах. Сосед Зверева хлопал яростнее всех, красавица Агата то и дело высказывала зачастую нелестные замечания в сторону исполнителей, Анечка же за все это время так и не проронила ни слова.

Когда усатый ведущий объявил Концертную маленькую симфонию Фрэнка Мартина в исполнении Юлии и Прохора Глуховых, две довольно пожилые женщины, которые сидели за соседним столом и постоянно при этом разговаривали, чуть ли не крича, тут же затихли. Пожилой седоволосый бородач-кавказец, до этого тщательно жующий куски шашлыка, тут отодвинул от себя тарелку и вытянул шею. Примерно то же произошло и с остальными. Спустя еще примерно пару мгновений тишина стояла уже во всем зале. Все явно ждали Глуховых, и они вскоре появились. Зверев ощутил общее волнение, его интерес к происходящему усилился.

Прохор вышел на сцену первым и вполне уверенно и без опаски занял нужное место. Несведущий зритель, окажись он на месте Зверева в этот момент, наверняка бы не понял, что молодой красавец-саксофонист – слепой. Вслед за слепым саксофонистом на сцену вышла так заинтересовавшая этим утром Зверева рыжеволосая скрипачка Юлия. Зеленое бархатное платье, коралловые бусы на груди; когда Юлия проходила мимо самого ближнего к сцене стола, один из сидящих за ним гостей санатория – крупный и уже немолодой мужчина с испанской бородкой – встал и попытался коснуться руки женщины, но та отшатнулась и ускорила шаг. Мужчина что-то шепнул женщине вслед, а потом с недовольным видом вернулся за свой стол. Зверев нахмурил брови. Следует присмотреться к этому «красавцу».