Осторожно прижимая утенка к себе и внимательно глядя под ноги, Леся обошла квартиру. По пути она нашла еще двух утят. Один пытался пробраться в туалет, а второй разглядывал стену.

Бабушка отыскалась в гостиной. Она дремала на диване. Рядом с ней на полу лежала перевернутая коробка. Видимо, в ней утята и приехали с дачи в город в надежных бабушкиных руках. Теперь некоторые так и ютились в коробке, прижимаясь друг к другу, а некоторые, посмелее, отправились изучать местность.

Леся подняла коробку, посадила в нее всех утят, сделала несколько фотографий, отправила их Але, а затем поцеловала бабушку в щеку.

– Бабуль, бабуль… – шепотом позвала она.

Бабушка вздрогнула и испуганно, отходя ото сна, посмотрела на Лесю, а потом улыбнулась.

– Вернулась уже? Голодная?

– Бабушка, сколько утят было?

– А?

– Ну утят ты сколько привезла? Они по квартире разбежались. Надо убедиться, что я всех собрала.

Бабушка с оханьем вскочила и притянула к себе коробку, откуда послышалось недовольное кряканье.

– Как это так!.. Как они хоть смогли перевернуть? Так, один, два… Надо же, перевернули, значит! Один, два, три… Шевелятся, ничего не поймешь. Один, два, три… Тьфу ты! – Бабушка стала каждого утенка доставать из коробки и сажать на диван. Другой рукой она ограждала их от края дивана.

Всего утят в коробке оказалось семь.

– Вроде все.

В этот момент в кабинете вскрикнул отец, а потом выругался. Следом раздалось нежное кряканье. Леся услышала, как распахнулась дверь и топанье перепончатых утиных лапок стало слышно в коридоре.

– Забирайте! – рявкнул папа. – Пока я не напихал им в пасть яблок и не зажарил.

Последний утенок, видимо, оказался не из пугливых. Грозный человеческий голос не произвел на него никакого впечатления, и он неспешно вошел в гостиную.

– Вот теперь точно все, – сказала бабушка, усаживая всех утят в коробку.

Леся видела, что бабушка разобиделась на отца за его грозный крик и угрозу. Бабушка и Валерий Евгеньевич, Лесин отец, никак не могли поладить. И в этом не было для Леси ничего удивительного. Когда-то бабушка была директором столовой. Она привыкла отдавать приказы и управлять и, переехав к внучке и зятю, не изменила своим командирским привычкам.

Но и Валерий Евгеньевич был непростым человеком. В тридцать лет он унаследовал от своего отца маленький бизнес, связанный с грузоперевозками. В его распоряжении была только одна машина. Со временем он все больше увеличивал количество грузовиков, и в итоге превратил маленькую компанию в прибыльное дело. Иными словами, тоже любил и умел командовать, поэтому раздражался каждый раз, когда теща диктовала свои порядки.

До тех пор, пока отец и бабушка жили на разных территориях и пересекались только по праздникам, в отношениях их был штиль, но, когда Лесина бабушка постарела так сильно, что уже не могла долго быть одна и постоянно плакала от тоски, Лесин отец без лишних разговоров перевез ее к ним домой, вот тогда и началась борьба за власть. Чаще, помня о тещином сердце, возрасте и ранимости, Валерий Евгеньевич сдерживался и ничего не говорил, но иногда, когда чаша терпения переполнялась, он рявкал так, что тряслись стены. Леся знала, что отцу просто нужно было выпустить пар и уже через минуту он забывал о том, что его раздражало, но бабушка каждый раз страшно обижалась.

Вот и сейчас она сказала, накрыв лицо ладонями:

– Я вам мешаю.

– Да что ты, бабушка!

– Надо было у себя остаться. Зачем переезжала? Не нужна я никому.

Песня была старая, и Леся знала, что через пару фраз в доме снова воцарится мир и покой. Бабушка и отец будто разыгрывали давно изученные роли.

– Бабу-у-у-улечка, ну ты чего! Мы тебя очень любим.

– «Любим», ага. А Валера сердится на меня.

– Ну ты же его знаешь. Он просто вот такой по характеру, взрывается. Да он уже и забыл про все. Ну, бабуль, ну не расстраивайся. Мы тебя любим. Пойдем чай пить.

И Леся, обхватив бабушку за шею, три раза звонко поцеловала ее в правую сморщенную щеку.

Когда успокоенная бабушка унесла утят на кухню и занялась чаем, Леся вошла в кабинет отца и села в кресло напротив рабочего стола.

– Бабушка обиделась, – сказала Леся. – Ты действительно очень грубо выразился.

Валерий Евгеньевич саркастично хмыкнул и ничего не ответил.

– Ну, пап…

– Елки-палки, котенок, старуха сумасшедшая, но я, даже несмотря на это, ее люблю. Но как же она меня бесит, ты бы знала!

– Пойдешь с нами пить чай?

– Чтобы меня взглядом прокляли? Нет уж, давай-ка сама со своей бабкой общайся, мне работать надо.

Через десять минут Леся и ее бабушка устроились на кухне под нежное утиное кряканье из коробки, стоящей тут же, у обеденного стола. Леся с трудом глотала чай из-за тревоги, ей казалось, будто сильный кулак скрутил все органы в животе в тугой узел.

– М-да, – протянула бабушка, глядя перед собой. Леся посмотрела на нее. Бабушка все так же задумчиво продолжила: – Вот уже и тебе девятнадцать, а когда-то столько же было и мне. И твоей маме, – и бабушка, закрыв лицо руками, по-детски заплакала, тряся плечами.

Леся молчала, не зная, что сказать. Чем старее становилась бабушка, тем больше в ней появлялось обидчивости и ранимости. Каждый день – утром, днем или вечером – она вот так уходила в себя, вспоминала молодость, Лесину маму, Лесиного дедушку и плакала. Первое время Леся неслась ее успокаивать, а потом поняла, что бабушке нужны эти две минутки горевания и ее не нужно отвлекать. Только вот в этот раз бабушка долго не успокаивалась.

– И подружки были, – говорила бабушка, плечи ее тряслись от слез, – и на танцы ходили, а теперь я одна живая осталась из всех, с кем работала в столовой. Все хочу позвонить кому-нибудь, а некому. Я одна осталась, совсем одна. У меня даже фото есть, а на ней – все мертвецы. Одна я осталась, одна.

Тут уже Леся не могла молчать.

– Что значит «одна»? А мы с папой?!

Бабушка грустно улыбнулась.

– Вы… Да, вы у меня есть… Но вот видишь, Валере я мешаю.

– Ничего не мешаешь. Мы тебя оба любим.

Бабушка покачала головой, провела тряпочным носовым платком по лицу и отпила из кружки.

– Так, надо птенцов покормить, – сказала она как ни в чем не бывало.

Через полчаса Леся вошла в комнату, открыла шкаф, достала черное платье с открытыми плечами и приложила его к себе. В зеркале отразилась блондинка с испуганным, измученным взглядом. Леся сразу вспомнила о том, что у нее точно в этот раз рак, и прижала руку к уплотнению на шее. Она ощущала себя так, будто на плечи ей повесили тяжелую черную ткань и та давила, давила, заставляя ноги подкашиваться под этой невыносимой тяжестью. Смерть казалась неминуемой. Вмиг красивое черное платье показалось бессмысленным, как и необходимость завивать волосы и подкрашивать глаза. И вечеринка эта студенческая… Зачем? Все, что Лесе хотелось, – это свернуться на кровати и перестать сопротивляться дрожи, которая потихоньку овладевала телом.

Но деваться было некуда. Леся уже пообещала Але, что придет. Обманывать некрасиво. Нужно сдержать слово. И там будет Ярослав… Надо привести себя в порядок.

Как только Леся представила Ярослава, его пропитанный теплом взгляд, исходящую от него уверенность, она не выдержала, опустилась на пол около кровати и заплакала от чувств, которых сама не понимала. В этих слезах смешалось все: и страх смерти, и усталость от бесконечной ипохондрии, и большая любовь.

Через час, взяв себя в руки благодаря натренированной силе воли, Леся уже стояла в чистом и свежем холле районной поликлиники. Пока ждала своей очереди, заметила, что закрасили трещины под потолком. «Наконец-то, а то так некрасиво было», – подумала Леся.

Дверь кабинета открылась, вышла сгорбленная старушка с тросточкой, и Леся, радостно подскочив, вошла в кабинет.

Врач, пахнущая сладкими духами немолодая женщина с татуажем бровей и губ, хмуро посмотрела на Лесю. Но по мере узнавания черты лица врача смягчались.

– О, детеныш! Проходи, проходи! Светлана Викторовна, – крикнула врач медсестре, которая что-то делала в процедурной, – детеныш наш пришел!

Светлана Викторовна высунулась из процедурной и радостно помахала Лесе.

– Ну проходи, детеныш, садись, – сказала врач и махнула в сторону стула напротив, – рассказывай, с чем пожаловала.

Леся робко улыбнулась. Внутри у нее разлилось тепло от такого милого приема, и жить сразу стало радостнее и легче.

– У меня вот тут, – Леся стала рукой щупать шею, – какое-то уплотнение.

– Давай посмотрим твое уплотнение.

Врач внимательно ощупала и осмотрела шею, проверила лимфоузлы и пожала плечами.

– Не наблюдаю ничего такого, что отклонялось бы от нормы. Все у тебя в порядке. Ты сильный и здоровый детеныш.

– Ну может, все-таки сдать хотя бы общий анализ крови? На всякий случай, вдруг что…

Врач открыла компьютер.

– Зайчик, так ведь месяц назад всего лишь делали общий анализ.

– Ну вдруг…

– Милый мой детеныш, ничего не изменится в твоей крови за месяц, уж поверь.

Когда Леся осознала, что в этом месяце может потерять контроль и не получить анализ крови, ей захотелось плакать.

– Ну пожалуйста. Мне очень надо, понимаете?

Врач долгим задумчивым взглядом посмотрела на Лесю. Теперь все шутки выветрились из их разговора. Врач уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом бросила быстрый взгляд на анамнез Леси, сочувствующе покачала головой и сказала:

– Ладно, открою сейчас тебе направление на кровь. Но еще и к неврологу, пусть он посмотрит… Только пообещай, что обязательно сходишь к неврологу, детеныш, обещаешь? А по-хорошему к психиатру бы, но там уже невролог, если что…

Леся радостно закивала. В этом месяце она тоже сможет проверить свою кровь! Слава богу! Ни к какому неврологу она, разумеется, не пойдет, нужно только сдать кровь и месяц жить спокойно. А потом она запишется уже к другому терапевту.

Чуть не кланяясь от благодарности, Леся встала и попятилась к выходу. Уже открыв дверь, она услышала:

– Все у тебя будет хорошо, детеныш! Ты здоровенькая девочка!

Леся улыбнулась и вышла в коридор.

Старушка, ожидавшая своей очереди, услышала эти слова и спросила у Леси:

– Подскажите, а это ваша знакомая принимает? Так она вас мило называет «детенышем». Хороший она врач?

– Нет, она мне никто.

– Никто? А общается так, будто видит вас каждый день. Вот участковый какой хороший!

Леся кивнула, а сама подумала: «Ну не каждый день, но раз в две недели точно».

Глава 3

– Боже мой, какая красотка! – сказала Аля, отвлекаясь от разговора с одногруппницами, когда Леся вошла в ресторан, в котором проходила вечеринка.

Другие девушки согласно закивали. Леся смущенно улыбнулась:

– Да не смешите… Красотка, вот еще…

– Никто никого не смешит, все уже упали от красоты, – сказала Ира.

Леся засмеялась и замахала руками. Что они в самом деле… Ничем она не лучше других девушек.

Леся и Аля еще немного поболтали с одногруппницами, а потом улизнули в уборную. Им хотелось немного поговорить наедине. Леся достала из сумки карандаш для губ. Аля встала рядом, брызнулась духами (у нее всегда был с собой какой-нибудь пробник), а потом стала смотреть, как Леся красится.

– Ну что сказал врач? – спросила Аля.

– Что никаких отклонений от нормы нет.

– Вот видишь…

– А если она ошибается?

– Лесь…

– Я выпросила снова сдать кровь.

– Ну и хорошо, главное, чтобы ты успокоилась.

– Ты Ярослава видела?

– Да, кажется. По крайней мере он точно тут, я видела, как он заходил.

Леся улыбнулась себе подкрашенными губами. В глазах у нее вмиг засиял огонек. Аля внимательно и задумчиво оглядела Лесю, а потом сказала:

– Только он, понимаешь…

Леся повернулась к Але всем телом и в свою очередь тоже внимательно посмотрела на нее.