– Лесь, он не один, – сказала наконец Аля.

Слезы подступили сами собой. Нижняя губа задрожала, а потом и ноги вдруг перестали держать. Всю жизнь Леся страдала от того, что в присутствии близких не могла сдержать ни одну свою эмоцию. Вот и сейчас, как была, на каблуках, Леся осторожно опустилась на пятки и пять минут проплакала. Аля, сидя рядом, гладила ее по спине. Эта схема была уже давно у них отработана: Леся плакала частенько, и Аля за это называла ее фонтанчиком.

Иногда в туалет входили другие студентки и недоуменно смотрели на плачущую Лесю, желая то ли помочь, то ли попросить быть посдержаннее, но Аля махала рукой, мол, ничего страшного, дайте ей две минутки, и наблюдательницы исчезали.

Наконец, выпустив все эмоции, Леся поднялась и снова повернулась к зеркалу. Вымыв лицо, она попросила у Али тушь, тщательно вытянула и закрутила ресницы, снова подкрасила губы и сказала:

– Ну так с кем он?

Три месяца назад

– Пишет, что приехал, – сказала Леся и снова повернулась к зеркалу. Подвитые волосы красиво обрамляли скулы, помада на губах лежала замечательно, атласная черная юбка с разрезом до бедра и свитер сидели лучше некуда.

Не в силах совладать с вихрем эмоций, который закружил внутри нее, Леся подбежала к Але, заставила ее подняться со стула и запрыгала вместе с ней по комнате.

– Как же он мне нравится, Аль! Боже мой… Он вот здесь, понимаешь, и вот здесь, – Леся приложила одну руку к сердцу, а другую к голове.

Аля улыбалась, наблюдая, как Леся надевает туфли на небольшом каблучке, накидывает плащ и откидывает назад длинные светлые волосы.

– Пиши мне, как там и чего, – сказала Аля, выходя вслед за Лесей из квартиры. – Ждать тебя после свидания? Зайдешь ко мне? Родители уедут.

Леся кивнула, хотя было ясно, что мыслями она уже с Ярославом. Выбежав из подъезда, она села в такси, на котором он за ней заехал. Ярослав повернулся к ней всем телом, тепло посмотрел, улыбнулся и сказал:

– Ну что, солнце, едем есть твои любимые пончики?

Леся давно поняла, что влюбилась в него. Она была счастлива, что и с ней это чувство наконец случилось, потому что с двенадцати лет она не испытывала ни к кому ничего, даже близко похожего на симпатию. Всему виной счастливая семья, которая дала ей представление о том, как проявляется любовь. Леся не соглашалась на свидания, если молодой человек не заботился о том, как она доберется до места встречи, если в переписке ухажеры позволяли себе спросить что-то пошлое, хотя Леся не давала им повода для таких вопросов. И даже то, как сидел молодой человек, могло повлиять на Лесину симпатию к нему – настолько четкий образ мужа был у нее в голове. Такая избирательность привела к тому, что в девятнадцать лет Леся еще не испытывала ничего и близко похожего на влюбленность. Но она не страдала от этого. Спокойно жила, гуляла с подружками, танцевала в клубах и барах, училась водить машину, изучала историю, языкознание и знала, что однажды придет время и она встретит того, с кем без лишних сложностей она сможет построить хорошие и, конечно, счастливые отношения.

С Ярославом они познакомились в институте. Он учился уже на третьем курсе и пару раз приходил на репетицию античного театра посмотреть на друзей. У Ярослава, как позже поняла Леся, на каждом курсе были друзья.

Леся участвовала в этой постановке не из-за любви к искусству, а только ради автомата по античной литературе. Но сказать, что она страдала на репетициях или скучала, было нельзя. Веселый характер и задорные искорки в глазах помогали ей рассмешить всех. Без шуток и хохота не проходила ни одна репетиция. В зрительный зал Леся особо не смотрела, поэтому Ярослава не замечала.

На какой-то одной из репетиций кто-то, видимо, уборщица, запрятал маски хора для античной трагедии в театральную кладовку, и Леся вызвалась принести. Масок было штук десять, и Ярослав пошел вместе с ней, чтобы помочь.

В кладовке была только одна лампочка – свисающая с потолка на тонком вьющемся проводе. Леся пару раз покрутила выключатель. Темень!

– Так, так, ну ладно, все равно я совунья, – сказала Леся, имея в виду свое зоркое зрение и умение легко адаптироваться к темноте, – сейчас все будет.

– Солнце, я тогда Крош, – услышала она сзади.

Леся обернулась, посмотрела на Ярослава и впервые заметила, какие у него хитрющие, но теплые глаза.

Так все и пошло. Потом Ярослав иногда подходил поболтать с ней в перерывах между парами, один раз проводил до метро, а потом пригласил выпить кофе. Прогуляли они в ту встречу до полуночи, Ярослав довез Лесю до дома, они крепко обнялись в машине и с тех пор переписывались каждый день. Леся уже не представляла себе ни дня без возможности похохотать с ним, придумывая шутки на ровном месте, или чтобы Ярослав не пожелал ей доброго утра.

И в тот день, когда они должны были обсудить их «дальнейшие отношения», Леся была уверена, он предложит ей встречаться и, наверно, поцелует. Конечно, как без этого… Интересно, каково это, когда целуют? С Лесей этого еще ни разу не случалось. А если Ярослав все-таки хочет поговорить о чем-то другом, если скажет, что все заканчивается? «Ну как я могу не нравиться ему, если он иногда так смотрит на меня?» – думала Леся, разглядывая, как близко друг к другу лежат их ладони на сиденье такси. Если кто-то из них захочет, легко может нежно провести пальцем по руке другого.

Они доехали до Лесиного любимого ресторана в стиле нью-йоркского кафе прошлого века: разбитая плитка на полу, полумрак, свечи, рояль, круглые столики и прямоугольные короткие занавески на окнах. Леся ждала, что Ярослав заговорит о своих чувствах, когда подадут кофе и пончики, но он спрашивал, как у Леси прошел день, и рассказывал про свой. Когда он отошел в уборную и оставил телефон на столе, тот на секунду остался без блокировки и Леся увидела иконку приложения для знакомств. «Скоро он его удалит», – с нежностью подумала она и съела сладкий пончик.

Ярослав вернулся, они выпили капучино, макая в пенку сладкие пончики, а потом решили немного прогуляться по парку рядом с рестораном. Леся ждала, что вот теперь-то он точно все скажет. Она даже специально сворачивала на самые отдаленные и уединенные тропинки, чтобы помочь Ярославу решиться на разговор. И он заговаривал, было весело, интересно, но он говорил не о том. Леся шла, кивала, а сама внутри вся замирала, терялась, была рассеянной.

До Лесиного дома тоже решили идти пешком. Хоть и стоял прохладный март, но ветер уже был по-весеннему нежный. Солнце грело спины.

Они взяли кофе с собой. Леся ловила на себе взгляды Ярослава, видела, как он смотрит на ее губы, на вырез юбки, на талию, которую подчеркивает тренч. Леся еще никогда не влюблялась, но все-таки что-то во всем этом понимала. Он точно влюблен в нее. Она чувствовала и видела.

Но только когда же, когда он скажет?

С сонных берез вспорхнула стая грачей, и Леся вздрогнула.

Ну почему он молчит, почему говорит не о том?

Лесе не терпелось поцеловать Ярослава. Она знала, что этот поцелуй не будет ошибкой, что он не будет ей противен просто потому, что это Ярослав. В его глаза она так любит смотреть во время смеха, что закрыть свои, ощутив его губы на своих, было для Леси большой и счастливой девичьей мечтой.

И наконец, когда до Алиного дома оставалось идти еще минут десять, Ярослав сказал:

– Кстати, по поводу нашего дальнейшего общения.

Леся подняла глаза к небу.

– Ты не представляешь, солнце, насколько ты невероятная и насколько сильно я хочу и дальше быть в твоей жизни, общаться, шутить.

Лесино сердце забилось, к горлу подкатил ком. Счастье было таким сильным, что Лесе казалось, что если она не заплачет, то взорвется.

– Поэтому я хочу остаться в рамках дружбы. Дружба – более долговечна, чем отношения. А я правда не хочу, чтобы наше общение заканчивалось.

Как он сказал?

Леся прекрасно слышала, что сказал Ярослав, но никак не могла понять. Именно оттого, что она так сильно ему нравится, он хочет дружить, а не целовать ее?

Повисла пауза. Леся не могла себе позволить сейчас расплакаться, поэтому весело улыбнулась, перевела взгляд с неба на Ярослава, протянула ему руку для рукопожатия и сказала:

– Ну привет, друг.

Ярослав не стал долго вглядываться в лицо Леси, к ее счастью, потому что актрисой она была хорошей, но держать маску долго не умела. Он перевел взгляд на протянутую руку и с улыбкой пожал ее. Тепло его ладони заставило Лесю вновь бессмысленно повторять внутри себя: «Не понимаю… Дружба?» Смысл его слов никак не укладывался в ее голове. Все картинки, которые она рисовала, их и ее первый поцелуй, их будущие романтичные поездки на машине, просмотры фильма вместе, ее признание, которое она готова была произнести, – все это вмиг лопнуло и разлетелось, будто было одуванчиком и кто-то подул. Леся и рада была бы собрать снова, но как уже поймать все эти семена-парашютики? Только смотреть, как они летят, и плакать.

Время растянулось, как жвачка, которую долго жевали, – то есть стало тонким, рваным, вечным и безвкусным. Лесе казалось, что она вот-вот упадет на колени и разрыдается, но нужно было держаться.

«Вот последний перекресток, а там я уже у Али… Вот смех! Это комедия!»

Никогда еще Леся не была такой веселой и не шутила так остроумно, как в те десять минут, которые ей нужно было вытерпеть с Ярославом. Она готова была пожертвовать все свое чувство юмора этим минутам и даже заплатить всеми смешными моментами, которые когда-либо будут в ее жизни еще, только бы Ярослав не увидел ту глубокую тоску и ту боль, которые она испытывала.

У подъезда Леся не смогла посмотреть Ярославу в глаза, поэтому взгляд ее уткнулся в его пиджак, они обнялись на прощание.

– Я тебе завтра напишу, ты не против? – спросил Ярослав.

– Конечно, не против! А почему должна? Пока, друг! – Леся шутливо чмокнула Ярослава в щеку, а переступив порог подъезда, отпустила себя. Лицо ее скатилось так, как обычно скатывались капли дождя по стеклу – безнадежно, безвозвратно. На место натянутой улыбки пришли опущенные уголки глаз и губ, будто кто-то потянул их вниз сильной рукой.

Леся ехала на шестой этаж и бездумно смотрела на себя в зеркало. Глаза ее постепенно краснели.

«Как же так? – билась в голове только одна мысль. – Он совершает большую ошибку. Это могла быть хорошая любовь… Он не любит меня… Не любит. Не. Лю. Бит. Не любит. Не лю-ю-ю-ю-юбит. Вот и весь разговор. Не полюбил».

Когда Аля открыла дверь, Лесино лицо уже покрылось красными пятнами. Из глаз текли слезы, а из ноздрей – сопли.

– Что? Леська?

– Аль! – Леся захлебнулась слезами и слюнями и сложилась пополам прямо в подъезде. – Он предложил дружить.

Наконец горький, почти дикий плач, не сдерживаемый никакими правилами приличия и никакой гордостью, вырвался из Лесиной груди.

Ярослав сдержал слово и с тех пор действительно никак не пытался перейти черту дружбы. К Лесе он относился с теплом, продолжал звать ее в кафе и в кино и всюду за нее платил. Леся же поначалу продолжала поддерживать дружбу только по одной причине – из-за уязвленной гордости. Прекратить с ним общение – значило признать, что она расстроена, что она ждала другого развития событий, и, значит, оказаться в унизительном положении. А Леся была гордой девчонкой, как говорил отец, она не могла позволить такого. Но это поначалу. Постепенно боль и разочарование утихли, и, поскольку особо в их с Ярославом общении ничего не изменилось, Леся легко смирилась с мыслью о том, что пока что они будут дружить. А потом, кто знает… Она же хорошая девчонка, неужели в нее нельзя влюбиться?