Они сближались. Ярослав не лукавил, когда говорил, что надеется на то, что у них получится стать близкими друзьями. Он и правда постепенно впускал Лесю в свое сердце. Сидя с Лесей в машине перед ее подъездом, он в уютной темноте салона рассказывал, что в детстве его дразнили за большие уши и что его первая любовь, она же невеста, три месяца изменяла ему с другим, а он ничего не замечал.

– Ты очень расстроился, когда узнал?

– У меня в голове не укладывалось, – честно сказал Ярослав. – Просто не укладывалось, и все.

Леся поняла, какое чувство он имел в виду. То же самое было и с ней, когда он предложил остаться друзьями.

Леся тоже прониклась их дружбой. Она рассказывала ему, что ей очень важно нравиться людям и она готова на изнанку вывернуться, только бы никто не подумал о ней плохо, что на филологический она поступила только ради языка, ей нравится видеть тонкости, которых не замечают другие, нравится уметь отличать древнерусское слово от старославянского, нравится видеть связи и параллели с другими языками, а литературу она не любит.

– Я не понимаю концепцию литературы.

Ярослав смеялся.

– Нет, ну правда! Вот стихи хорошо, а большие тексты… Я что, больная, жизнь гробить на несуществующих людей. Вот еще…

Ей было стыдно говорить это, потому что все – конечно, кроме Али, – думали, что она ночами читает «Войну и мир», а не смотрит клипы Басты.

Леся боялась, что эта информация повредит ей в глазах Ярослава, но он только улыбался и смеялся, когда она говорила что-то в своем, немного сумасбродном духе.

Еще она рассказывала, что в детстве была толстой и некрасивой («Серьезно, как пончик с челочкой пажа»), что стала терять вес только в пятнадцать, когда тяжело заболела ветрянкой, и что занимается вот уже четыре года в зале, потому что боится вернуться в тот, доветрянковый вес, как она его называла.

Разговоры Леси и Ярослава по вечерам в машине становились все искреннее и теплее. Примерно так Леся и представляла их отношения: уютные, близкие, без масок. И оттого иногда, когда она выходила из машины Ярослава и оставалась одна, на нее накатывала страшная боль из-за того большого чувства, которое она вынуждена была давить и держать подальше, в самой глубине души.

Именно поэтому особенное удовольствие доставляло Лесе рассказывать Ярославу о своих свиданиях с другими. Ей хотелось, чтобы он видел, что ни капли она не хотела с ним целоваться, и что тот разговор об отношениях никак не повлиял на нее, и что есть куча других парней, которым она нравится, и что стоит ей только захотеть… Ярослав, в свою очередь, тоже иногда рассказывал Лесе о некоторых своих встречах с девушками, но в основном предпочитал молчать об этой части своей жизни.

В такой форме их дружба выдерживала уже целых три месяца.

Глава 4

– Я хорошо выгляжу? – спросила Леся подругу.

– Куколка!

– Вот и хорошо. Пусть смотрит, – сказала она, а потом на секунду задумалась. – Аль, он ведь никогда не приходил с девушками на вечеринки. Аль… – Леся почувствовала, что снова наворачиваются слезы, сурово потрясла головой, крепко взяла подругу за руку, и вместе они вышли из уборной.

Все эти три месяца Леся верила, что Ярославу просто нужно время, что он обязательно поймет, что раз им так хорошо вместе, то стоит хотя бы попробовать, хотя бы дать шанс, не рубить на корню…

Но если… Если дело не в том, что ему нужно время? Если он правда просто так и не полюбил? Нелюбовь. Такое страшное, такое холодное и бетонное слово. Его не сдвинуть, не поколдовать над ним, не полить на него водой, надеясь, что появятся ростки. Это слово мертво. В нем нет жизни, нет будущего.

Музыка вырвала Лесю из ее мыслей и, как тяжелое покрывало, накрыла их с Алей с головой, как только они вернулись в главный зал. Леся выпила бокал шампанского, и тоскливые тягостные мысли немного отступили. Даже касаться уплотнения на шее она больше не хотела. Лесей завладевало какое-то сумасшедшее бессилие. Она боялась рака, боялась потерять Ярослава. И ни на что из этого не могла повлиять.

Где же Ярослав? Ни одно лицо не было Лесе близко и знакомо. Где Ярослав? И где… та… Та, с которой он захотел начать отношения. Хотя, конечно, наверняка Леся не знала, кто эта девушка, с которой он пришел. Может, и нет у них отношений, но симпатия-то есть наверняка!

Заиграли песни «Зверей».

– Давай потанцуем? Отвлечешься, – сказала Аля.

Леся кивнула. Она сама понимала, что на боли нельзя зацикливаться, иначе – затянет, как болото.

Леся и Аля протиснулись в центр танцующей толпы. Леся посмотрела в потолок. Когда светомузыка становилась синего или желтого цвета, Леся видела небольшую трещину в потолке. «Все, что тебя касается». Интересно, кто же все-таки ему та девушка? «Все, что меня касается». Она посмотрела по сторонам – и вокруг только чужие плечи, щеки, волосы. «Ты задеваешь меня за живое». Чем она лучше? Леся держала глаза немного прикрытыми и танцевала. «Почему он выбрал ее, а не меня?» – думала Леся.

Вдруг, когда она еще раз огляделась, за всеми этими плечами, спинами и головами Леся увидела Ярослава. Он стоял у барной стойки, и рядом с ним была какая-то девушка с короткой стрижкой. Леся притянула Алю к себе и прошептала ей на ухо:

– Вот он!

– А?

Леся повернула Алю к стойке и осторожно махнула рукой. Из-за светомузыки трудно было разглядеть лицо этой девушки. Да и если бы было возможно, какой Лесе был толк от этого лица? Узнать, кто красивее? Но Леся никогда не считала внешнее превосходство тем, чем стоит хвастаться. Хотя именно в тот момент она все же хотела думать, что во всем, даже в миловидности лица, лучше той, которая стоит рядом с Ярославом и которую он обнимает за талию. Леся прижала губы к Алиному уху и прошептала:

– Она, кажется, тоже блондинка.

По внимательному Алиному взгляду и едва приподнятой брови Леся поняла, что Аля ни за что не признает соперницу своей подруги красивой. Такова в ее представлении была суть дружбы: во что бы то ни стало стоять за своих.

– Ты лучше, – сказала Аля убежденно.

Леся покачала головой. Какая разница, кто лучше, если в итоге Ярослав выбрал ту девушку? И все-таки Леся позволила себе мысль, что для Ярослава эта девушка просто так… Может, она на одну ночь? Леся не любила унижать других даже в мыслях, но ей было так больно и тяжело, что вероятность того, что Ярослав по-настоящему полюбил кого-то другого, не Лесю, причиняла ей мучения.

И все-таки, вот он общается с этой девушкой. Неужели он улыбается ей так же искренне, как улыбался Лесе? Неужели смотрит с той же теплотой? Ну как он мог делиться с Лесей личным, проводить с ней столько времени и при этом полюбить другую? Разве это возможно?

Леся почти убедила себя, что между Ярославом и его спутницей нет ничего серьезного. Все сюжеты фильмов и сериалов, которые смотрела Леся, говорили ей, что именно она, Леся, та самая главная героиня, которую герой – конечно, Ярослав – никак не может забыть, даже встречаясь с другими. Наверно, в тот момент, даже если бы Ярослав женился на другой, Леся убедила бы себя, что на самом деле он любит именно ее, а свадьба так… Необходимость.

И вдруг выпитое шампанское и страх обнаружить в анализах рак сделали с Лесей невероятное – нашептали ей, что пришло время раскрыть карты, а там уж будь что будет. Да, она скажет ему! Все скажет! Сколько можно быть гордой? Да и кто сказал, что рассказать о чувствах – лишиться гордости? Так говорят только те, кто этого никогда не делал. Первой признаться – поступок такой храбрый, что только отчаянные смельчаки могут на него решиться. И еще Леся тешила себя мыслью, что, может, дело в том, что Ярослав просто не знает о ее чувствах?

Да, решение принято! Отступать Леся не привыкла. Теперь осталось только дождаться удобного случая.

Весь вечер такого не представлялось. Леся надеялась, что ее решимость не исчезнет раньше, чем будет дана возможность ее проявить.

– Лесусь, ты чего, зай? – спросила Аля, заметив, что весь вечер подруга какая-то нервная и растерянная.

Леся мотнула головой. Она пока не хотела говорить Але о своем намерении, боялась, что та ее переубедит.

А тем временем, наконец, спутница Ярослава отошла в туалет. Заметив это, Леся шепнула Але, что отлучится на минутку, и направилась к Ярославу. Все те тридцать секунд, пока длился Лесин путь, в голове ее крутилась только одна мысль: «Неужели я правда это сделаю? Не-у-же-ли!»

– Привет, солнце! – сказал Ярослав, когда увидел Лесю. Он оглядел ее с ног до головы тем взглядом, который так любила Леся и который убедил ее в том, что она приняла верное решение.

– Давай, пожалуйста, выйдем на балкон, – сказала Леся, улыбаясь так, чтобы ему и в голову не пришло удивляться этой просьбе.

Ярослав кивнул, поднялся с барного стула и взял Лесю за руку, которую она протянула ему. Вместе они пошли на балкон. Захлопнувшаяся дверь отделила их от музыки и толпы.

Ночь была теплая, майская. Леся на секунду подняла глаза к небу. Ни одной звезды, только полная молочная луна. «Что, интересно тебе, чем это все закончится?» – подумала Леся, глядя на нее.

Но вот пора отвести взгляд от неба и повернуться к Ярославу. У Леси от страха темнело в глазах. Казалось, что она упадет прямо здесь и сейчас, и это будет самый большой позор в ее жизни. Она не понимала, как люди признаются в любви и почему их сердце не разрывается от страха, как у морской свинки или хомячка.

Ярослав, как назло, молчал и смотрел с теплом.

«Вот бы он меня просто поцеловал», – подумала Леся. Ей казалось, что тогда они оба сразу поймут, что должны быть вместе.

Прежде чем начать говорить, Леся еще несколько секунд всерьез размышляла о том, что никто не обязывает ее доводить до конца начатое, что она может сказать какую-нибудь глупость, поболтать с Ярославом о ерунде и сделать вид, что именно для такого легкого дружеского разговора она его и позвала. Но все-таки Леся чувствовала, что тогда перестанет себя уважать, что сейчас тот самый момент, когда жизнь может стать насыщеннее, ярче, интереснее. Спасовать никак нельзя.

А если он не любит?

А если любит?

Ну а если нет?

Леся чувствовала, как быстро поднимается и опускается грудь под платьем. Как начинает печь уши. Как сводит живот от ужаса, и как легкий ветер все не дует и не дует, хотя мог бы облегчить ее мучения.

Вдруг майская ночь показалась Лесе тяжелой и удушающей. Казалось, что она давит ей на плечи и при этом обжигает горячим воздухом, как пар в бане, от которого можно спастись, только пригнувшись. Шея и спина у Леси взмокли.

«Господи боже, ну что ж…»

Лесе казалось, что она сейчас расплачется, но отступать – себя не уважать.

Ярослав все ждал, опираясь о перила балкона. Он был расслаблен, разглядывая редких прохожих. Леся за его спиной вдруг издала странный звук, будто захотела что-то сказать, но в последний момент затолкала слова обратно.

Обеспокоенный, он обернулся. Она стояла такая несчастная и так странно смотрела на него, что он все сразу понял. И Леся поняла, что он понял. Он выпрямился и стал серьезным. Напряглись челюсти и нахмурились брови.

– Ты же понимаешь, – сказала Леся, рассматривая перила, – не можешь не видеть…

– Солнц…

И Лесе стало ясно, что он ответит. Удар был терпимый, потому что в глубине души она понимала, что если молодому человеку девушка по-настоящему нравится, то предлагать ей дружить он не будет, но в груди собрался таз слез, который она мечтала выплакать.

– Не потому, что что-то не так с тобой, просто я не хочу ничего серьезного, – продолжил Ярослав. – А ты не для таких игр. Тебя хочется любить по-настоящему.

– Я понимаю, да.

Лесю уже тошнило от того, что он считал ее слишком хорошей для чего-то. Поиграй, хотела крикнуть она, поиграй, поцелуй, обмани, мне неважно! Пусть любовь будет несчастливой, но благодаря ей жизнь станет насыщеннее и не так обидно будет умирать, если у нее все-таки найдут рак.

– Леська, я полгода назад с невестой расстался. И я не хочу, понимаешь? Не хочу снова ответственности, обязательств.

– Конечно.