– У меня запланирована встреча. Если я не успею отредактировать прения днём, доделаю вечером или на выходных, – пожала плечами я.

– Как пожелаете. В таком случае не забудьте принести мне кофе, когда будете возвращаться. – он указал на меня серебристой ручкой «Паркер». – И ещё: вы должны подписать договор о соблюдении адвокатской тайны по моим делам.

Я недоумённо вскинула брови:

– Пункт о неразглашении имеется в договоре, который я подписывала при трудоустройстве.

– В нём вы обязались не разглашать информацию, связанную с делами S&L, а теперь, будучи моим помощником, работаете с делами моего кабинета. При этом нового трудового договора не требуется, поскольку сейчас я один из партнёров бюро.

– Хорошо, – бесстрастно согласилась я, ведь в любом случае не собиралась ничего разглашать, и взяла протянутый Лазаревым документ.

А перед самым обедом, когда я уже занесла подписанный листок хмурому руководителю и надевала жакет, чтобы отправиться исполнять данное Аллочке обещание, на экране телефона высветилось уведомление о зачислении на банковский счёт немаленькой суммы денег, обозначенной как «возмещение расходов». И всё бы ничего, только вместо привычного S&L отправителем был АК «Лазарев».

Я как раз собиралась намекнуть Деспоту, что ежедневные затраты на его кофе могут существенно отразиться на моём благосостоянии. Тем не менее перечисленная сумма эти расходы явно превышала, почти сравнявшись с моей предыдущей заплатой, и я мысленно сделала заметку узнать об иных тратах, которые предполагала моя новая должность.

И теперь мои мысли занимало отнюдь не предстоящее свидание.

Тем не менее Аллочкин «вариант» уже дожидался меня в кафе за столиком у окна. Андрей оказался милым, обаятельным и улыбчивым и во время совместного обеда развлекал меня весёлыми историями о себе и своих друзьях, похвастался чёрным поясом по карате и победами на международных соревнованиях. Завершив спортивную карьеру, он теперь тренировал мальчишек в нескольких спортивных секциях.

Пожалуй, на этом свидании я всерьёз увлеклась разговором и неплохо проводила время до тех пор, пока мимо окон кафе не прошагал мрачный Лазарев. Прежде чем усесться на заднее сиденье тонированного чёрного седана бюро, он встретился со мной взглядом.

Хотя этот взгляд можно было считать небрежно-безразличным, не выражающим негатива или злости, настроение отчего-то испортилось, а нить беседы, только что казавшейся интересной, я безнадёжно упустила, и мне потребовалось какое-то время, чтобы увлечься снова.

Мы проговорили около часа, прежде чем попрощаться и разойтись. Захватив с собой кофе для Лазарева, который, вероятно, ещё не вернулся, я отправилась в офис, размышляя по пути об итогах обеденной встречи. «Вариант» Андрей был объективно хорошим, но объяснить причину, по которой я не торопилась продолжать с ним отношения, было непросто. И всё же мне интуитивно казалось, что он не тот, ради кого я, как выразилась Аллочка, готова была пожертвовать собственной свободой.

Возможно, такого мужчины и не существует вовсе. А может, мне просто нужно время, чтобы присмотреться к нему, кто знает. Желания торопить события не возникло, и я понимала, что вряд ли расстроюсь, если Андрей мне больше не напишет.

Глава 5. «Интрига»

– …они даже жениться собирались, точно тебе говорю, – услышала я голос Кристи, едва вышла из кабины лифта.

– Да ты что?! – ахнула одна из помощниц Сушкова. – А почему не стали?

Я не планировала внимательно прислушиваться к ежедневному круговороту сплетен в офисе, пока не поняла, кто именно предмет обсуждения.

– А потом Деспот её в постели с собственным другом застал и жениться, естественно, передумал.

– Быть не может! А ты откуда знаешь?

– Мы с ней к одной маникюрше ходим, вот она мне и рассказала, а ещё…

Что же там ещё, я так и не узнала, потому что, стоило мне показаться, разговор тут же смолк. Я могла бы поругаться с Зелёной, как планировала утром, однако прекрасное настроение, оставленное удачным свиданием, ещё не успело испариться из моих мыслей, и я просто молча прошла мимо сплетниц, не удостоив их вниманием.

Любопытно, характер Деспота изначально был несносным или стал таким под влиянием описанных Кристи обстоятельств?

Войдя в ожидаемо пустой кабинет Лазарева, чтобы оставить на столе кофе, я впервые обратила внимание на то, как изменилось это прежде уютное и солнечное помещение с переездом в него Деспота. От яркого ретро-стиля Станислава Викторовича почти ничего не осталось. Незаметно исчезли статуэтки, картины, грамоты и сертификаты в стильных рамках. Высокие окна спрятались за тяжёлыми портьерами, не впускавшими внутрь яркие солнечные лучи. Теперь здесь царили полумрак и строгий минимализм, и это делало помещение холодным и неприветливым. Таким же, как его временный хозяин.

А вот огромный стол из тёмного дерева остался прежним. Я задумчиво провела пальцами по гладкой столешнице, вспомнив, как совсем недавно всё было совершенно иначе. Когда моя жизнь была стабильной и простой, а в бюро царили спокойствие и постоянство. Станислав Викторович относился к нам с Кристиной по-отечески, не загружал лишней работой, отправлял домой при малейших признаках плохого самочувствия, подбадривал, когда что-то не получалось. А с уходом старшего Лазарева всё перевернулось в одночасье.

Сначала сотрудники бюро были огорошены новостью о болезни Станислава Викторовича, потом – о заключении нового партнёрского договора, а когда одним морозным и пасмурным утром место предыдущего начальника внезапно занял мрачный, надменный и бесцеремонный Деспот, простой и комфортной жизни пришёл конец.

– Ева Сергеевна? – неожиданно окликнул меня Денис Станиславович, неслышно вошедший в кабинет и вырвавший меня из воспоминаний и раздумий.

– Я принесла ваш кофе, – объяснила я собственное присутствие неожиданно хрипловатым голосом.

– Хорошо, – произнёс он в ответ, даже не глянув на меня. – Нам пора выезжать. Ноутбук можете не брать. Сегодня будет стадия прений и приговора, так что записывать ничего не придётся.

Это меня удивило, заставив смущённо одёрнуть платье и нервно пригладить волосы.

– А зачем тогда там вообще нужно моё присутствие? Может, я лучше прения отредактирую? – поинтересовалась я, глядя на то, как он, повернувшись ко мне спиной, аккуратно перед зеркалом завязывает узел на галстуке и затягивает его на шее. Вероятно, где бы Деспот ни обедал, там он мог позволить себе выглядеть более неформально.

И было в этом процессе что-то такое приватное, завораживающее, что заставило меня стыдливо покраснеть и отвернуться.

– Может, вы лучше будете делать то, что я говорю, Ева Сергеевна? – глухо произнёс Деспот. А когда узел на галстуке стал, по его мнению, безупречным, он повернулся ко мне. – Вам не помешает дополнительный опыт. Судя по тому, с какой заинтересованностью вы вчера наблюдали за судебным процессом, вам всё в новинку. Сегодня будет ещё увлекательнее, могу заверить.

– Предпочла бы поверить на слово, – пробормотала я, понимая, что моё мнение ему, судя по всему, не интересно.

В машине Лазарев, шурша листами, просматривал документы, освежая в собственной памяти детали уголовного дела, судебное заседание по которому нам предстояло посетить.

Поскольку прения сторон, когда каждый из участников мог высказать свою итоговую позицию относительно произошедшего, являлись завершающей стадией разбирательств, мне стало очевидно, что Деспот взял на себя защиту этого подсудимого достаточно давно. Дело уже успели рассмотреть, допросили всех, кого следовало, изучили доказательства – вникнуть в суть происходящего на данном этапе будет очень непросто. Поэтому, рискуя навлечь на себя гнев Лазарева за отвлечение его от важных дел, я всё же полюбопытствовала:

– Денис Станиславович, а что за дело будут рассматривать?

Он дочитал абзац, но, отведя взгляд от бумажного листа, вместо того чтобы посмотреть на меня, задумчиво глянул в окно, словно просчитывая, уложится ли наш разговор во время пути до здания городского суда или нет.

– А что, по-вашему, подразумевает разбой?

Ну вот. Хотела расширить кругозор, а в итоге попала на экзамен. Словно Лазарев выдумал очередную проверку моих знаний и умений, о которой мы не договаривались. Однако пенять Деспоту на то, что он ответил вопросом на вопрос, не стала. К тому же какие-никакие институтские знания в голове ещё остались. И я ответила:

– Одно из самых опасных преступлений против собственности, которое помимо неё посягает ещё и на личность. Выражается в нападении в целях хищения имущества с применением насилия или угрозой его применения.

– Похвально, – хмыкнул Лазарев так, словно мой ответ его удивил. Он, видно, решил, что красный институтский диплом мне за красивые глаза дали. – Вот именно это и произошло. В трёх оконченных эпизодах.

– И на кого ваш подзащитный нападал? Что похитил?

– Подкарауливал припозднившихся посетителей одного из супермаркетов в неблагополучном районе города на неосвещённой парковке. Забирал всё, что было: деньги, покупки, с одной из потерпевших снял шубу. Ничего сверхъестественного.

Это для него ничего, а я поёжилась. Воображение живо нарисовало мне, как всё это могло происходить, и поставило на место тех, кому не посчастливилось после и без того тяжёлого дня, когда хочется быстрее попасть домой и отдохнуть, подвергнуться такому нападению. Шубы у меня, конечно, не было, поэтому представления о том, каково с ней расставаться, я не имела, но понять, что приятного в этом мало, получалось легко.

– И что его теперь ждёт? Статья же посадочная, и эпизодов целых три.

– Посмотрим, – уклончиво произнёс Лазарев с лёгкой усмешкой. – Знаете ведь, что ни один адвокат никогда не даёт гарантий.

– Потому что решение в итоге принимает не он, – продолжила я основное и всем известное правило кодекса адвокатской этики. – И всё же у вас ведь есть какие-нибудь предположения относительно наказания, которое получит ваш подзащитный?

Деспот побарабанил пальцами по подлокотнику и, когда машина уже въезжала на парковку суда, произнёс с нескрываемым сарказмом:

– Есть, но я предпочту оставить их при себе и не раскрывать интригу: вы ведь, судя по-вчерашнему, ходите в суд как на увлекательное шоу. Так что «занимайте места согласно купленным билетам» и наслаждайтесь.

Ёшкин кодекс! Вот, значит, зачем он взял меня с собой, хотя и толку от меня в сегодняшнем судебном заседании никакого. Чтобы не лишать себя удовольствия поддевать подчинённую!

В суде я всеми силами постаралась сделать так, чтобы моё лицо выражало такую же бесстрастность и непроницаемость, как у Деспота, но не была уверена, что у меня получилось.

Заседание вёл другой судья, а его секретарь с помощником не выразили никакого удивления и неприязни как по поводу моего появления, так и по поводу того, что я сделалась помощником Лазарева. Даже не стали сравнивать с этой предыдущей Эльвирой, сколь бы прекрасна она ни была.

С одной стороны, это успокаивало и свидетельствовало о том, что не все вокруг враждебные и придирчивые, но с другой – новость обо мне просто могла разойтись среди коллег достаточно быстро, и именно поэтому ни мой внешний вид, ни само существование сегодня уже не способны были произвести фурора.

Первым в прениях сторон выступал помощник прокурора. Он повторил не так давно рассказанную мне Лазаревым историю: как ранее не судимый, нигде не работающий Пак Сергей Вячеславович цинично и жестоко нападал на беззащитных потерпевших, специально выбирая тех, кто слабее и не сумеет оказать ему должного сопротивления, запугивал их и бил, отбирая всё ценное, что имелось у них на тот момент.