– Они самые, – улыбнулся в усы дед, – бойкие старушки попались, деятельные.

– И как? – рассмеявшись, уточнила я.

– Что как? – не понял он.

– Доказали теорию? Проложили дорожку к вашему сердцу через желудок?

– Скажешь тоже, – отмахнулся Пётр Афанасьевич. – Я же кремень. Меня так просто не возьмёшь.

За разговором мы незаметно дошли до сторожки, где тихо работал старенький телевизор, и уже вовсю свистел закипевший чайник, а изображения с камер наблюдения, выведенные на большом экране, показывали вольеры с собаками и вход в приют.

Взгляд сам собой прикипел к нему, поскольку с той стороны забора, как раз в том месте, которое облаял Зевс, крутился мужчина в косухе и бейсболке.

– Муж что ли? – заметив мой интерес, и тоже всмотревшись в экран, поинтересовался Пётр Афанасьевич.

– Нет, не муж, – вздохнула я, раздумывая над тем, что же делать дальше.

– Значит, друг? – ехидно поинтересовался старик, поиграв бровями, явно намекая на нечто большее, чем просто дружеские отношения.

– Главное, чтобы не враг.

Подняв голову и посмотрев прямо в камеру, Дмитрий сделал знак, что идёт к нам и, разбежавшись, ловко подтянулся, перемахнув через забор.

– Вот же бестолковый, его же сейчас порвут, – воскликнул Пётр Афанасьевич, и выбежал из сторожки.

Глава 9

Волнение зашкаливало. Глядя на большой экран, где выводились изображения с видеокамер, я наблюдала за тем, как Зевс рванул к Дмитрию, мягко приземлившемуся с этой стороны забора. Но команда «Фу, сидеть», которую он отдал так, что я услышала её даже здесь, через закрытую дверь сторожки, сработала безотказно.

Судя по тому, что я видела, Дмитрий был полон сюрпризов. Он расположил к себе собаку в считанные мгновения, тем самым получив свободный доступ к территории приюта, а так же сыскав уважение Петра Афанасьевича.

В итоге, буквально через несколько минут мужчина уже стоял на пороге сторожки.

– Как прогулялась? – насмешливо поинтересовался он, входя без приглашения внутрь.

Впрочем, о чём это я? Дядя Петя, топтался позади, даже не думая его останавливать, так что приглашение, по сути, Дмитрию не требовалось.

– Замечательно, – пожала плечами, сцепив ладони в замок, чтобы скрыть подрагивающие от нервного напряжения пальцы. – Свежий ночной воздух, знаешь ли, полезен для беременных женщин.

– О, глядя на тебя, я в это даже не сомневаюсь. А ещё, видимо, прогулки по крышам, пробежки по пересечённой местности, преодоление препятствий…

– Именно так. Беременным вообще нужно двигаться больше, – хлопая ресницами, заливалась соловьём, надеясь, что дрожь в голосе не выдаст настоящих эмоций. – А ты что здесь забыл? Пришёл поглазеть на собак?

– Я же пообещал, что присмотрю за тобой до рождения ребёнка. Вот, выполняю своё обещание.

Зря он напомнил. Внутри всё всколыхнулось, сметая воздвигнутое с таким трудом спокойствие, и все тревоги прожитого дня вырвались наружу.

– А что потом, Дмитрий? – отчаяние смешалось со страхом за ребёнка, перерастая в злость на мужчину, из-за которого рушились мои планы. – Найдёшь того мужика, который надумал у меня его забрать и за наш счёт пополнишь свой кошелёк?

– Ты решила, что я приглядываю за тобой только для того, чтобы разлучить с ребёнком? – в голосе мужчины послышались рычащие нотки, говорившие о том, что он едва сдерживает ярость.

Пётр Афанасьевич, переводивший любопытный взгляд с меня на Дмитрия и обратно, коротко присвистнул. Но когда наши тяжёлые взгляды устремились на него, примирительно поднял руки и быстро ретировался из сторожки, давая возможность продолжить разговор без посторонних ушей. Правда, при этом что-то бормоча про глупую молодёжь, которая портит себе жизнь всякими разборками.

Взглянув на экран с камер наблюдения, я увидела, как он прошёл к вольерам, проверяя собак.

– А для чего тогда, если не для этого? – спросила, опустившись на стул, уже не в силах стоять. – Будешь снова заливать про скуку?

– Знаешь, Винни, я слышал, что у беременных могут быть проблемы не только с настроением и переменчивыми вкусами, а ещё и с логикой. Но чтобы до такой степени…

– И в чём же тогда причина твоей заботы? Уж точно не в мужском интересе ко мне.

– Нет, – фыркнул он, – не в нём. Ты, конечно, милая, но характер…

– Кто бы говорил, – проворчала, скрестив руки на груди, постепенно успокаиваясь.

Дмитрий злился, но, несмотря на это, казался искренним. Вернее, хотелось в это верить.

Ну, не может человек врать так умело, глядя прямо в глаза. Или всё-таки может? Усталость наваливалась всё сильнее, впрочем, как и апатия. Сейчас хотелось только одного – лечь и заснуть. Мой лимит сил был исчерпан до дна.

– Да, признаю, я тоже не ангел. Но не стоит мне приписывать то, что я не сделал бы ни за какие сокровища мира. Я никогда бы не отнял у матери её ребёнка.

– Почему я должна тебе верить?

– Потому, что я сам был таким ребёнком, – убрав со стула, стоявшего напротив, стопку газет, он сел, уткнувшись невидящим взглядом в тёмное окно. – Двадцать пять лет назад у одной семейной пары родились близнецы. Мальчишки. Одного оставили с родителями, а второго забрали, сказав, что он родился нежизнеспособным. Но это было не так. Просто кто-то решил, что за определённую плату вправе вершить судьбы других людей. Тот второй мальчишка, лишившийся семьи – это я. И только случай помог мне узнать пару месяцев назад, что у меня есть брат-близнец. Собственно, для этого и приехал сюда, чтобы выяснить правду, как вообще могло такое произойти. Посмотреть в лица тем людям, которые разрушили мою жизнь, растоптали веру в светлое будущее, лишили родительской любви, материнской ласки. Кстати, твоя соседка, Маргарита Степановна, как раз работала в том роддоме акушеркой.

– Нет, она не могла, – замотала головой. – Я знаю тётю Риту с пелёнок. Она добрейшей души человек.

– Уверена в этом? В день нашего с братом рождения была как раз её смена.

– Здесь какая-то ошибка, – забыв про усталость и страх, вскочила со стула, заходив по комнате из угла в угол, – только не Маргарита Степановна.

То, что я услышала, категорически не хотело укладываться в голове и никак не вязалось с образом милой и добродушной женщины, которую я знала. Ну, не может всё это быть правдой.

– Не буду спорить. Но к чему я всё это рассказал… История твоего малыша, уж очень напомнила мою собственную. И захотелось, чтобы не мне, так хотя бы ему повезло с детством. Уверен, ты станешь замечательной мамой, самой лучшей для него. В моих силах вам помочь, вот я и решил за тобой приглядеть. Правда, не думал, что сделать это будет не так-то просто. Но ты умеешь удивлять.

– А твой брат… Где он сейчас? – сомнения терзали душу, и лучший способ их развеять – это факты.

Усмехнувшись, видимо разгадав мою задумку, Дмитрий достал телефон и, активировав сенсор, набрал номер.

Долгие губки сменились свистящим шёпотом:

– Ты вообще офонарел? На часы смотрел?

– И тебе привет, братишка, – фыркнул мужчина, включая громкую связь. – Тут такое дело… Мне нужно срочно показать твой заспанный фэйс одной милой девушке, иначе она мне не начнёт доверять.

– Димон, у тебя как с головой? Не ударялся случайно в последнее время?

– Нет, не ударялся, – перестал ёрничать он. – Сань, эта девчонка беременная и её пока ещё не родившегося ребёнка отец и брат уже хотят продать какому-то мужику. Ничего не напоминает?

– Звучит не очень правдоподобно, – помедлив, протянул он.

– Как и ваша история, Саша, – вклинилась я в разговор. – Вас же Александром зовут? Или рассказанное вашим братом о том, как вас разлучили в детстве – это выдумка? Поверить в подобное тоже непросто. Вы действительно близнецы?

– Милый, что случилось? – сонный женский голос послышался в эфире.

– То, чего и следовало ожидать – Димон влез в очередные неприятности, – проворчал в ответ мужчина. – Ладно, будет вам мой заспанный фейс, если это нужно для дела.

– Нужно, Сань, очень нужно. Спасибо, – откликнулся мой новый знакомый.

Вызов сбросили, но вскоре раздался звонок одного из мессенджеров. А секунду спустя я уже смотрела на взъерошенную копию Дмитрия.

Глава 10

*** Дмитрий Волохов

Глядя на спящую девчонку, которой Пётр Афанасьевич по доброте душевной уступил свой диван в сторожке, я вспоминал события прошедшего дня, и улыбка сама собой расцветала на губах.

Да, не зря говорят – не было бы счастья, да несчастье помогло. В нашей ситуации эта поговорка оказалась весьма актуальной. Если бы не алчность брата и отца Алёны, она не решилась бы на рискованную попытку перелезть с одного балкона на другой, чем и привлекла моё внимание.

При обычных обстоятельствах я прошёл бы мимо, даже не взглянув в её сторону, поскольку беременная женщина – это чужая женщина. А мне чужого не надо. Но судьба умеет преподносить сюрпризы, в чём убедился лично, сначала на примере брата, а потом и её.

Тот миг, когда впервые увидел Алёну, выйдя на балкон, чтобы проветрить голову после очередного мозгового штурма, я буду помнить до конца своих дней.

Я не раз становился свидетелем различных ситуаций, необычных и таинственных, забавных и не очень, поэтому меня не просто удивить. Но вид молоденькой девушки с большим животом и смешными хвостиками, закрученными на манер медвежьих ушек, зависшей между двумя балконами, впечатлил до глубины души.

А дальше события нарастали как снежный ком, заставляя проникнуться к судьбе девчонки, такой забавной и искренней, хрупкой и нежной, но в то же время стойкой и гибкой, как прутик ивы.

Кто бы мог подумать, что приехав сюда, чтобы разгадать тайны прошлого, я столкнусь с новыми загадками, которые не оставят меня равнодушным. Слушая рассказ о малыше, ещё не родившемся на этот свет, но уже настолько любимым своей мамой, я словно увидел свою жизнь со стороны, вернее ту, какой она могла бы быть. Не лишённую обычных житейских радостей, праздников с родителями, дружеских баталий с братом. Всё могло бы сложиться иначе, останься я в семье.

Но мне не дали выбора. Забрали у матери сразу после родов, заявив, что я родился нежизнеспособным, и продали другой семейной паре, не имеющей детей, как какую-то вещь.

Зато я могу помочь этому ребёнку, предоставить ему шанс на счастливую жизнь. Осталось убедить его упрямую мамочку принять мою помощь.

Жизнь помотала меня знатно. Я хорошо помню своё непростое детство. Как приёмные родители, мелкие шишки, работавшие в посольстве Индии, сдали меня в местный приют, когда получилось родить своего ребёнка. Тогда-то, в шестилетнем возрасте, я и узнал, что вовсе им не родной. Это было первым ударом. Оказавшись среди озлобленных зверят, которых по ошибке называли детьми, я первые дни плакал, прячась в кладовке или под лестницей, всё ещё надеясь на лучшее. Зря надеялся.

В том приюте я быстро повзрослел и понял, что сила решает всё.

Я никогда не нападал первым, но если приходилось драться – бился до последнего, не жалея ни себя, ни противника. После пары таких показательных драк, меня стали обходить стороной даже воспитатели. Чего, в общем-то, я и добивался.

Потом, в двенадцать лет, была попытка повторного усыновления. Я снова искренне поверил в то, что всё может измениться, что у меня тоже может сложиться нормальная жизнь, появиться семья и любящие родители. Мечты-мечты…

Первые дни в новом доме я старался показать себя с лучшей стороны, пока не понял, зачем меня усыновили.

Обкрадывать приезжих туристов, пользуясь своей миловидной европейской внешностью, я отказался. А когда меня попытались заставить – сбежал, оставив после себя на память сожжённый гараж.