Райли хватило такта отвести глаза. Внезапно она нашла свою статью очень интересной, принялась возиться с чернильницей и таким образом избежала моего обвиняющего взгляда.

Я снова окинула всех испепеляющим взором. Никто из моих жалких коллег не предупредил меня о том, что проклятие всей моей жизни проникло в наше небольшое бюро. Хотя не сказать, что они были на моей стороне. Все мы находились в состоянии легкой конкуренции друг с другом, стремясь заработать как можно больше денег для газеты, и это создавало довольно враждебную рабочую обстановку. Но с Райли мы никогда не соперничали.

Все мои коллеги почтительно склонили головы, включая главного редактора.

Я глубоко вздохнула, смирившись с тем, что мне вот-вот придется сделать ради соблюдения приличий.

Медленно развернувшись, я оказалась лицом к лицу с распроклятым принцем, о котором шла речь. Как же меня выводила из себя победоносная ухмылка, в которой изогнулись его губы, когда я бросила на него хладнокровный оценивающий взгляд…

Принц лениво привалился к дверному косяку всем своим почти двухметровым телом, скрестив на груди сильные руки. Он был одет в дорогой костюм. С торжествующим видом Принц Чревоугодия уставился на меня своими карими глазами. Золотисто-каштановые волосы спутались так, что наводили на мысль о том, как он только что выбрался из чьей-то постели.

Идеальный образец богемного разврата и потворства всем грехам. Легендарный любовник – или то, каким он себя видел.

Если принцу взбрело в голову, что он победил, то он глубоко заблуждался.

Это было лишь началом моей с ним войны.

В нарушение протокола я лишь слегка поклонилась и выпрямилась еще до того, как он это понял. Уголки губ принца дернулись в кривой ухмылке.

– Мы издаем статьи о слухах и сплетнях, ваше высочество. При всем моем глубоком уважении, все это не более чем слухи и домыслы.

– Однако в последнее время ваши домыслы превратились в сплошной вымысел, мисс Сент-Люсент.

– Вы утверждаете, что другие обозреватели светской хроники не приукрашивают свои истории?

– Мы обсуждаем не других обозревателей, а лично вас.

– В этом-то все и дело, ваше высочество. Только меня разыскали и наказали за то, что я делаю свою работу.

– То есть вы признаете, что ваша работа сводилась к написанию вымыслов, а не фактов.

– Моя работа – брать правду и делать ее увлекательной. И да, я готова утверждать, что мое мнение достаточно справедливо, для того чтобы этим заниматься.

– За исключением тех случаев, когда ваше мнение выставляется на всеобщее обозрение и не основывается на фактах. Это, мисс Сент-Люсент, уже входит в область клеветы.

Судя по самодовольному оскалу, он был крайне удовлетворен своими аргументами. А мои коллеги и редактор, похоже, уже были готовы убраться с линии огня.

Разумеется, за исключением слюнявого Джулиана. Эта истекающая слюной пиявка что-то яростно строчила у себя в дневнике. Про себя я отметила, что надо бы потом вырвать у него эти писульки и сжечь, перед тем как наше бюро закроется.

Я постаралась сосредоточиться на этой мысли, дабы подавить желание придушить Принца Чревоугодия.

– Если позволите сказать прямо…

Он фыркнул.

– Как будто вы хоть когда-то умели сдержать свой язык. Не стоит начинать сейчас, дорогая.

Я сделала глубокий вдох и пропустила его издевательскую вежливость мимо ушей.

– Как я и говорила, вам еще предстоит доказать, что я была неправа хотя бы в одном из своих предположений. Ни за что не поверю, что вам удалось притвориться скромником. Прошу вас, просветите меня, где здесь вымысел?

Я скрестила руки на груди, ожидая ответа.

Челюсть принца дернулась, но он так ничего и не сказал.

Еще никогда победа не казалась мне такой сладкой. И мне бы следовало остановиться, пока я впереди, но я не удержалась и вонзила лезвие еще глубже.

– Похоже, истинная проблема заключается в том, что я задела вас за живое, ваше высочество, хоть и не могу сказать, что удивлена. Мужское эго – одна из самых хрупких вещей во Вселенной. Всего один короткий, едва заметный удар – и оно разбивается, как стекло. Может, вас выводит из себя не вымысел, а правда? Сомневаюсь, что хоть кто-то рассказывает вам о том, что чувствует на самом деле. В любой сфере, будь то ваша публичная или… частная жизнь.

Равнодушная улыбка не померкла, но блеск в его глазах стал угрожающе мрачным. Разумеется, он понял тонкий выпад на тему того, как он занимается любовью.

Габриэль Экстон, Принц Чревоугодия, теперь был действительно раздосадован. По крайней мере, это было единственным общим для нас чувством.

Подумать только, а ведь так часто говорят, что враги не способны найти общий язык!

Мои губы растянулись в улыбке. От этого у него сузились глаза: Экстон был как минимум достаточно мудр, чтобы заметить это движение – знак того, что до победы в этой битве ему еще очень далеко.

Как бы мне ни хотелось продолжать уязвлять его ради своего собственного удовольствия, настало время закрыть рот на замок. На карту было поставлено слишком много важных факторов, но моей гордости среди них не значилось, и поэтому я дала себе слово прикусить язык. В данный момент.

Наверняка у нас получится пробыть в одном помещении пять минут и не убить друг друга.

Похоже, принц думал иначе. Он оттолкнулся от дверного проема. Все его тело напряглось, как у хищника, готового к броску, от безразличия не осталось и следа.

Теперь он весь словно состоял из огня, а не изо льда.

– Правда заключается в том, что меня ни капли не волнуют ваши утомительные домыслы, мисс Сент-Люсент. Клевета – совсем другое дело. Я не потерплю, чтобы печатали откровенную ложь, особенно такую, что отрицательно влияет на мой Дом Греха.

– Я…

– Ваше мнение о том, что я, по вашему мнению, совершил, – не более чем домыслы, – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Если только не возьмете у меня интервью или лично не будете находиться рядом со мной днем и ночью, вы ничего не узнаете об истинном положении вещей. Утверждать, что вам и так все известно, в корне неверно. Слова «я считаю его наименее умным из принцев» не были бы клеветой, они предупредили бы читателей, что вы высказали свое мнение. Вместо этого вы представили все как факт, и с этим я не согласен.

Я хотела возразить, но так и не смогла. Он был чертовски прав.

На этот раз.

Он окинул меня холодным взглядом, оценив шерстяное платье и поношенные ботинки, а затем снова посмотрел мне в глаза. Теперь выражение его лица было непроницаемым.

Принц никогда не видел меня за пределами королевских званых вечеров, которые я посещала по работе. И явно не привык видеть, что я одеваюсь как простолюдинка, каковой, собственно, и являюсь.

На протяжении многих лет до меня доходили слухи о том, что моя семья корнями с островов Перемен и находится в отдаленном родстве с ведьмами. Это необычайно вредило моей репутации и карьере, поскольку ведьмы и демоны были заклятыми врагами. Признав такое, я бы лишилась доверия в высшем обществе, и никто не стал бы в открытую делиться со мной слухами. Так что я старательно изображала из себя знатную особу, часто обманывая других, и убедила всех в том, что росла с такими же привилегиями, как и они.

Мне было необходимо получить доступ к их миру и тайнам.

Однако такие моменты показывали, что я представляла из себя на самом деле. Казалось, Экстона это не так уж впечатлило, став лишь очередным штрихом к моему нелестному портрету.

Стиснув зубы, я напомнила себе о том, что поставлено на карту: стабильность моей семьи. Она для меня была важнее, чем желание затеять новую перепалку.

– Возможно, вам следует подумать о том, чтобы вступить в Дом Зависти, – сказал он даже слишком небрежно.

Принц принялся меня травить. Я это понимала.

И целому бюро любопытных репортеров, которые вдруг резко выдохнули, это тоже было известно. И все же…

– Зачем мне туда вступать? – спросила я.

Принц внезапно оказался прямо передо, словно мой вопрос позволил ему пересечь комнату. Он наклонился ко мне, почти коснувшись губами уха, понизил голос и сказал:

– Вы же явно ревнуете, мисс Сент-Люсент. Хотите оказаться в моей постели – только скажите. Не хотелось бы оставлять вас в таком подавленном состоянии, если я могу потворствовать вашему нескрываемому желанию.

Меня захлестнула новая волна раздражения. Каждый раз, когда принц открывал рот, он лишь подтверждал мои предположения о том, что он не более чем самовлюбленный осел.

Принц отступил и перевел взгляд на мистера Грея, прежде чем я успела совершить какую-нибудь глупость: например, наступить ему на ботинок… или поставить его на колени.

– Пускай мисс Сент-Люсент остается в штате. Полагаю, она справится с любой другой тематикой, помимо сплетен. Возможно, ей стоит вести колонку с советами, раз у нее есть мнение по стольким вопросам и она готова им поделиться.

После этих слов он на миг остановился, но тут же окончательно вывел меня из себя.

– А может, ее сильная сторона – дела сердечные?

Я постаралась не выказывать своего ужаса, но пульс все учащался. Редактор бросил в мою сторону заинтересованный взгляд, приподняв в раздумьях густые брови.

Для меня не было ничего хуже, чем вести еженедельную колонку с советами о любви.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд и посмотрела на Экстона. Проклятый принц внимательно наблюдал за мной, и с каждой секундой его улыбка становилась все более злобной.

И тут я все поняла.

Экстон знал, что мне это не понравится. Он тщательно подготовился к ответному удару и явился сюда не затем, чтобы лишить меня работы; план по моему уничтожению был гораздо изощреннее. А заодно он доказал, что мыслил куда более стратегически, чем я предполагала. Будь он проклят!

Но я бы скорее сгорела на костре, чем отдала ему должное за столь хитрый ход.

Я задумалась, зачем он вообще проделал весь этот путь до печатного ряда, намереваясь всего лишь доставить послание собственноручно. Насколько мне было известно, нога его не ступала за пределы ночного квартала.

Теперь я все осознала предельно четко. Ему хотелось увидеть своими глазами, чем обернется его замысел. Вероятно, для того чтобы потом потешить себя, вспоминая об очередном великом достижении своего интеллекта.

Я немедленно прогнала из головы образ, который явился мне вслед за этой мыслью.

– На самом деле, мистер Грей, – не унимался принц, глаза которого сверкали от беззвучного смеха, который так и прорывался наружу от одного вида моей злости, – мне даже нравится эта идея. Пусть жители моего круга пишут мисс Суразице или Безумно Влюбленной Леди – тонкости оставляю на ваше усмотрение. И, разумеется, на усмотрение мисс Сент-Люсент. В конце концов, она из тех, кто обладает безумно креативным воображением.

– Ваше высочество, клянусь, мое воображение едва ли стоит чьего-либо внимания…

– К чему такая скромность, мисс Сент-Люсент? Буквально на прошлой неделе Джексон Роуз рассказал мне все о времени, проведенном с вами. Вы произвели на него неизгладимое впечатление на балу канониров.

Мое лицо залила краска. Я твердо вознамерилась взять где-нибудь лопату и закопать Джексона в глубокой темной яме.

– Что ж, похоже, мы закончили, – сказал принц, сверкнув мне еще одной победной улыбкой. – Прекрасного вам вечера, мисс Сент-Люсент. Буду с огромным нетерпением ждать ваших романтических советов. Они будут весьма кстати, с моим-то распутством, соблазнительностью и всем остальным…

Принц Чревоугодия подмигнул мне и вылетел из кабинета так же быстро, как и явился сюда, оставив меня в тихой ярости.

Я смотрела ему вслед, лихорадочно все обдумывая. Из всех коварных замыслов, которые только могли зародиться в голове этого дьявола, он с убийственной точностью выбрал тот, что погрузит меня в личный ад.