– На западной границе относительно спокойно, если не считать перестрелки в приграничных районах и атаки на британское торговое судно в Атлантике, что так же похоже на провокацию. Подобное было в 4 342 году, когда они сами обстреляли свой рудовоз в районе Багам, а выдали, будто это сделали наши катера, – напомнила Ковалевская. – Дальше, большинство британских сетевых газеты сообщает, что маркиз Луис Этвуд мертв. Догадываешься, кто повинен в его смерти? – отозвав взгляд от экрана, где мерцала крупным надпись «Evening Star», Ольга многозначительно взглянула на меня: – Конечно же ты, Елецкий! Ты снова явился в облике призрака! Ты снова сеешь смерть по всему Лондону!

– Что Луис мертв, скорее всего особая, заказная ложь. Глория предупреждала, что люди Девида Крайтона и из этих… Семи Мечей будут кормить прессу такими слухами, – возразил я, хотя после сообщения Глории прошло много времени, и могло случиться всякое. Вдруг, Луис в самом деле не выжил? Тогда дело принимало крайне скверный оборот, и наши приятные перспективы после убийства Ричарда Гилберта становились крайне сомнительными.

Я включил эйхос, проверяя нет ли свежих сообщений. Добавилось лишь одно текстовое и короткое от графа Варшавского: «Здравия, Александр Петрович. Цесаревича не будет, вероятно до вечера. Так что сразу ко мне. Я во дворце, в приемной».

– Да, Елисей Иванович, буду примерно через час пятнадцать, – ответил я в АУС, сверившись с навигатором.

Пока мы летели к столице, от Глории пришло еще одно сообщение. Императрица подтвердила, что Луис Этвуд жив, сказала, что ей сейчас не до Бабского с хоррагом, как бы они полезны не были. В словах англичанка была тороплива и резка.

Под видом, будто хочу заглянуть в техотсек, я покинул рубку, предоставив Ольге и Элизабет просматривать новостные источники. Сам же решил прослушать, что мне прислала Бондарева. Конечно, я мог это сделать при Ковалевской, но зачем лишний раз омрачать ей настроение?

Включил АУС на малой громкости, поднеся его к уху. Сначала услышал вздох Наташи, потом ее голос:

«Здравствуй! Только узнала, что у тебя такое случилось дома. Потом уже про твою месть в Лондоне. Саш, почему ты не обратился ко мне? Кто контролировал твое тело? Бабский? Если бы ты позвал, я бы прилетела первой же виманой. Вообще, ждала твоего сообщения. Очень ждала. Обидно, что его до сих пор нет. Пожалуйста, не забывай меня».

Вот так, неприступная госпожа начала таять. Но меня это как-то не радовало. Яркое желание получить ее за время нашего общения в Лондоне и в гостях у Артемиды постепенно сходило на нет. Да, штабс-капитан Бондарева интересна мне, она мне очень нравится и во мне по-прежнему полно той самой мужского огня и мужской жадности, но в свете последних бурных событий все это ушло в тихие глубины.

А сейчас нужно было что-то ответить Наташе. Без сомнений, на базе «Сириуса» уже все знали о происходящем на западной и средиземноморской границе империи. Подразделения перевели на особый режим службы. Быть может многих перебрасывали к точкам конфликта.

Поднеся эйхос ко рту, я сказал так:

«Привет, Наташ. Извини, у меня эти дни выдались сумасшедшими, сама понимаешь почему. Поэтому вышло без сообщений. О тебе, конечно, помню. Я собирался появиться у вас на базе тридцатого или тридцать первого, но в свете последних событий не знаю, как все повернется. Если тебя куда-то перекинут с вашими, сообщи мне. Хотя бы намеком. Целую. Пока».

Вышло сухо. Наверное, Бондарева ждала другого и будет разочарована. Что поделаешь, сейчас не до влажных любезностей.

Я вернулся в рубку, и Ольга тут же обратила мое внимание на еще одну статью, которая стояла особняком от других. Статья эта в экстренном выпуске еженедельника «Южный Рубеж» вызывала беспокойство княгини, а следом и мое беспокойство.

Глава 5. Зал богов

– Смотри сюда, Саш, – Ковалевская вернула на голову управляющий обруч и указала на выделенный желтым фрагмент статьи. – Как известно, у Индийского Семицарствия оборонный союз с Египтом. Помнишь, да? И на инцидент со сбитым дирижаблем и атакой на египетский порт в Бомбее отреагировали очень серьезно. Они перебрасывают эскадры боевых виман под Герат. Понимаешь, чем это может обернуться?

– Причем всем ясно, что наши не сбивали дирижабль! Ну что за бред?! Какой в этом смысл?! – возмутился Бабский, хрустнув костяшками пальцев.

– Смысл в этом есть. Только не для России, а тех, кто пытается разжечь войну, и втянуть в нее Египет и по возможности Семицарствие, – пояснил я, хотя Алексей Давыдович сам все прекрасно понимал, и его вопросы были лишь выбросом эмоций.

– Если в Бомбее не желают видеть в произошедшем британскую провокацию, то это неприятный поворот. Не исключена атака на наши среднеазиатские базы, – виконт поторопился пересесть с дивана на кресло рядом с Элизабет, чтобы лучше видеть экран коммуникатора. – Индусы медлительны, – продолжил он, – и не любят принимать быстрые решения, но если что-то делают, то делают основательно. Уж я пересекался с ними и Лондоне, и в Мумбаи был недолго.

– Все так, но я сейчас не совсем об этом, – Ковалевская покачала головой. – Они перебрасывают флот из Бенгальского залива на запад. Причем, внимание! – Ольга подняла палец. – Индусы начали делать это за несколько часов до первых инцидентов в Средиземном море. Начали сразу после покушения на маркиза Этвуда. Случайность? Вот не думаю! Возникают серьезные подозрения, нет ли в этом их тайной договоренности с британцами? Теперь самое неприятное: может получиться так, что Шри-Ланка снова потеряет статус свободного острова, как это уже было во время войны Твердых Решений, и прежде в 4 284 году. Если это случится, то экспедиция на Шри-Ланку станет невозможна без одобрения со стороны Индийского Семицарствия. А какое может быть позволение, если они уже показывают зубы? И вполне может быть, что все это на юге Семицарствия только и делается для того, чтобы не дать нам возможность попасть на Шри-Ланку!

– Тогда экспедиция возможна лишь как очень серьезная военная операция, причем с крайне сомнительным результатом, – высказался поручик, поглядывая на карту, снова проступившую в фальшивом объеме экрана вместо статьи еженедельника. – У них там очень серьезные силы и морские, и воздушные. Это одно. Второе, они слишком подвержены влиянию Британии. Неприятные для нас договоренности с бритишами у них были всегда. Иной раз кажется, что они Шиве молятся реже, чем воздают молитвы в сторону Лондона. Здесь же… – Бабский вытянул палец к экрану, – крупнейшая британская база Рамада с сильной воздушной эскадрой. Если не ошибаюсь, их новейший линкор, о котором было столько разговоров, тоже здесь.

– Линкор «Принц Солсбери», – я вспомнил серию статей о нем, которые читал пять лет назад. Тогда этот гигант у меня вызывал изумление, сложно сказать приятное или неприятное. Он был в полтора раза больше нашего линкора «Слава Небес», хотя крымский воздушный гигант – не самый крупный из российских воздушных линкоров. С одной стороны, я был восхищен техническим чудом британцев, с другой – эта огромная вимана – боевая вимана наших врагов.

– Очень плохо, Саш, получается, если конфликт не стихнет, – прерывая мои мысли, сказала Ковалевская.

Я не ответил. Думая, что на Шри-Ланке мы должны оказаться при любом раскладе. Это важно для нашей империи. Жизненно важно! Я обязан был добраться до тайны древних виман и других великих секретов исчезнувшей цивилизации ариев. Хотя, не столько ариев, ведь они лишь наследовали достижения куда более древних культур, в том числе и родной мне Лемурии. Именно этот факт, не слишком много значивший для ума, значил очень много для моей души, в архивах которой бережно хранилось мое прошлое.

Как выяснилось чуть позже по этому вопросу – вопросу крайне опасной военной активности в Индийском Семицарствии – меня ждал во дворце граф Варшавский.

Мы подлетели к Москве, когда солнце стало на закате, и вся столица была залита золотистым светом. В нем ярко сверкали Демидовские башни. Словно золотое копье в небо вонзалась Пятая Имперская. От нее безмятежно отходил «Сибирский Экспресс», позолоченный с левого бока, огромный, величавый. Город внизу был полон ожидания приятного летнего вечера, в то время как в этом мире пролилась первая большая кровь и зачиналось пламя войны.

Я расстался с Ольгой возле ее дома, с трудом поместив «Эверест» на посадочной площадке: помимо «Ориона» князя Ковалевского там стояло еще пять виман, и было тесновато. Расставаясь со мной, Ольга Борисовна поцеловала меня в губы при отце и князе Самарском, да еще нескольких важных лицах из дворянства. Вроде бы не слишком значительный факт, но в столь высоких кругах очень смелый поступок, о котором потом будут шептаться во дворце.

– Александр Петрович! – князь Ковалевский прервал наши с Ольгой любезности. – Вы все ж поторопитесь во дворец. От себя скажу, с Денисом Филофеевичем сегодня встретиться не пытайтесь. Все вопросы – а они очень важные – решайте с Варшавским. У него полный карт-бланш.

– Ну и задали вы нам задачу, Александр Петрович, – заметил подошедший Самарский. – При чем не только нам, а практически миру всему. Я про это… как бы случайное убийство Гилберта. Оно-то, конечно, одним негодяем меньше. Но вот во что теперь все это превращается… – он широко развел руками.

– Не раздувай, Николай Григорьевич, – не согласился Ковалевский. – События неприятные, но пока не слишком ясно, чем все кончится.

– Кстати, маркиз Этвуд жив, – заметил я, подумав, что князья могут обмануться из-за публикаций в прессе. – Это достоверная информация от самой императрицы.

– Мы знаем, знаем, Александр Петрович. И на Глорию вся надежда. Быть может она впервые по-настоящему и с большой пользой послужит Отечеству. Мы даже молились за нее, – к моему огромному удивлению признался Борис Егорович. – Саш, давай во дворец. Потом обо всем поговорим, как у нас будет больше времени. Ольга останется со мной.

Все три посадочные площадки при Багряном дворце были полны виман. Поместить «Эверест» там так же оказалось непросто. Я долго не мудрил, выбрал места у самого края, сломал молодую ель, примял клумбу – экая мелочь, когда Отечество в опасности.

Зайдя во дворец, я удивил и Бабского, и Элизабет: вместо того, чтобы сразу свернуть направо, в сторону приемной, где меня ждал Варшавский, я пошел прямо. Прямо к дворцовому залу богов. У двери сказал своим:

– Подождите здесь несколько минут. Так надо, – и вошел в зал через высокие, резные двери, которые передо мной раскрыли гвардейцы.

По пути к столице я дважды мысленно воздавал молитву Артемиде, однако, не почувствовал, что моя возлюбленная услышала. В общем-то, это нормально: в свете последних событий не только люди, и боги в большой суете. Ток исходящих от людей молитв как никогда напряжен, и мой голос в нем сложно различить, даже при том, что между мной и Арти сердечная связь.

Здесь, в зале, было людно. Многие стояли у статуи Громовержца, и перед изваянием Артемиды тоже было тесно. Вершина ее алтаря исходила ароматным дымом, а у пьедестала лежали богатые подношения.

Ждать свою очередь я не мог, поэтому проявил наглость, отодвинул какого-то вельможу с важной рожей в сторону, несильно, но напористо оттеснил еще одного. Добрался до мраморной статуи своей возлюбленной, не обращая внимания на возмущения за спиной.

Место это, конечно, не так как в многолюдных храмах, но тоже было намоленным. Я ясно чувствовал плотную энергоинформационную нить, тянувшуюся к божественным хорам. Положив руку на гладкий теплый мрамор ступни Артемиды, я закрыл глаза, перевел часть внимания на тонкий план и мысленно произнес:

«Хайре, дорогая моя! Очень нужна помощь! Не мне – я справлюсь. Помоги нашей императрице! Очень прошу! Ей и маркизу Луису Этвуду! Помоги! Прошу!».

В этот ментальный посыл я вложил достаточно силы, чтобы он звучал намного громче молитв других людей, и Небесная Охотница должна была его услышать, пусть даже не сразу. Помедлив с минуту, я передал ей еще ментальное послание своей любви. Затем открыл глаза и, бесцеремонно оттеснив двух дворцовых франтов, направился к выходу. Жаль, в зале богов не успели установить статую Афины, хотя место под нее выделили – пьедестал из драгоценного тунгусского мрамора возвышался справа от статуи Геры.