В этот момент она убрала их гораздо больше обычного. Это позволило мне увидеть шрам в верхней части лба. Естественно, что Антонина застеснялась.

– Ждут? – повторила Тося.

– Да.

– Я бы на её месте тоже ждала… Прости, не моё дело, – замахала руками Тося, сложила руки на груди и отвернулась к окну.

– Мне пора, – ответил я, дотронувшись до руки Тоси.

Она слегка вздрогнула, но руку не убрала. У меня появилось ощущение, что она со всей силой старается не шевелиться, чтобы меня не спугнуть. Встав с места, я перегнулся через стол и поцеловал её на прощание в щёку.

Белецкая, кажется забыла как дышать. Ну ничего, она медик, смекнёт что да как. Улыбнувшись, я пошёл к двери.

– Тебя никуда не переводят? – спросила Антонина, посмотрев на меня.

– Нет. Я люблю свою работу, а в Торске ты всегда на острие армейской авиации. Всё новое сперва попадает к нам.

– Ты… значит это твоё. Береги себя! – сказал Антонина и крепко меня обняла.

Сердце застучало быстрее, но у Тоси оно буквально рвалось из груди. Запах медикаментов и аромат её духов с нотками сирени начал слегка дурманить.

Я ещё больше перехотел выходить из кабинета.

– Только не как в этот раз. А именно береги! – воскликнула Тося и тоже чмокнула меня в щёку.

– До встречи! – сказал я, взял сумку и открыл дверь.

Смотрю на Тосю и как-то уже не хочется мне лететь домой. Удивительно, когда такое было, чтобы человек не хотел уехать из Афганистана. Особенно после таких приключений, как у меня.

– Что? – удивилась Антонина.

– А что ты удивляешься? У нас с тобой талант появляться друг с другом в одном месте в самых неожиданных ситуациях. Прощаться не будем, – ответил я. – И улыбайся. Тебе это очень идёт.

Тося улыбнулась и помахала мне рукой.

Пожалуй, только из-за такой девушки, как Антонина, я бы смог остаться хоть в столице, хоть у чёрта на Куличиках.

Доставили меня в Кандагар в целости и сохранности. Чкалова в эскадрилье я так и не поймал. Он улетел на очередную задачу.

Угостив меня чаем и вкусными конфетами, парни рассказали о службе и попросили поведать о моей работе в этой командировке. Всё что я мог – это рассказать в двух словах о катастрофе вертолёта Евича, аварии моего Ми-24 и тяжёлом состоянии Петрухи. О предательстве и попытке угона – ни слова.

Ребята из его звена сказали, что удивляются, откуда у нас столько работы и как это нас умудрились сбить в районе горного хребта Чагай.

– Вроде и войны уже нет в Афганистане, а задач меньше не стало, – сказал мне один из однополчан Леонида.

– Там пока миром особо не пахнет, – намекнул я на обстановку в Лашкаргахе.

Меня известили, что борт в Союз уже готовится и на него уже нужно идти садиться.

Выйдя на раскалённый солнцем бетон, я медленно побрёл к Ил-76му, стоящему недалеко от главного здания Кандагарского аэропорта. Рампа у «Илюши-грузовика» уже была открыта. Бортовой инженер, заканчивая с заправкой топлива, дал команду технику по авиационно-десантному оборудованию готовиться к посадке людей на борт.

– Капитан Клюковкин, – подошёл я к проверяющему списки прапорщику.

– Доброе утро! Про вас мне сказали. Строго-настрого было велено не отпускать самолёт без Александра Александровича, – улыбнулся усатый мужичок, у которого дёргался правый глаз.

Я огляделся, осматривая, с кем мне придётся лететь. Внимание привлекла одна интересная парочка.

Девушка возрастом чуть старше 20-ти лет и парень в звании лейтенанта, собирались на погрузку «втроём». Почему именно так? Да девушка беременна.

– Куда летите, товарищ капитан? – поздоровался со мной лейтенант, предлагая закурить.

– В Москву, а потом в Торск. Сам я не курю и вам не советую рядом с самолётом это делать, – ответил я.

Лейтенант быстро убрал пачку с изображением верблюда.

– Не подумал, – сказал парень, поправляя портупею.

– Бывает. Ещё один «афганец» будет? – спросил я, намекая на беременность его супруги.

– Или «афганка», – улыбнулась девушка, сидя на чемоданах.

Всё же и на войне люди находят свою судьбу. Вот и эти двое, видимо, стали участниками военно-полевого романа. Надеюсь, он будет у них счастливый.

К нашей толпе подъехал УАЗ «таблетка» из которого с трудом выползла девушка в очках и с растрёпанными светлыми волосами.

– Ой, спасибо! Сама бы не донесла! – крикнула она, доставая два чемодана из машины.

Хотя, скорее, она их просто сбросила на бетон. Видно было, что они тяжеленные и тащить их хрупкой девушке сложно.

Я подошёл и предложил помощь.

– Нет, спасибо! Мне их до Дудинки надо как-то довезти.

– А что ж вы там везёте? – уточнил я, подняв один чемодан.

И правда тяжёлый! Думаю, что к концу поездки девушка накачает себе бицепсы больше, чем у меня. Дудинка ведь находится на правом берегу Енисея и за Северным Полярным кругом.

– Книги. В Союзе их не так просто достать. А здесь проще.

Где она их только взяла, непонятно. Присмотревшись, заметил что «книголюбительница» выглядит весьма болезненно. Особенно бросаются в глаза исколотые вены. Видимо, досталось девушке. Мимо инфекционного госпиталя её не пронесло.

Были ещё несколько человек, которые держались отдельно. Но основная когорта убывающих в Союз – дембеля.

Их довольно много, и это несмотря на то, что должны были их в мае отправить домой. Может в этой реальности что-то сдвинулось. Смотрю на них и вижу настоящих мужиков. Крепкие, подтянутые и довольные. Построились в две шеренги, и каждый, услышав свою фамилию от проверяющего, громко откликается.

– Все. Ну что, одной ногой уже в Союзе? – спросил у них прапорщик и получил в ответ громогласное «Так точно!».

Каждый из уволенных в запас солдат одет в чистую парадную форму. Сапоги у всех начищены так, что глядя в них можно бриться. Взлетающие вертолёты отбрасывали мощные воздушные потоки с пылью. Но это не мешало блестеть портупеям и наградам на груди солдат.

Есть те, кто имел и медаль «За отвагу», и орден Красной Звезды. Были ребята и с одной наградой «За боевые заслуги».

Зато у каждого из дембелей на груди знак «Воину-интернационалисту». Его красная муаровая лента крепилась к прямоугольной колодке. Сам знак был в виде круглого лаврового венка, на который наложена красная пятиконечная звезда с белой окантовкой. В этой реальности данная награда появилась значительно раньше. Ведь и война в Афганистане закончилась почти два года назад.

– На погрузку, товарищи, – подошёл к нам бортовой инженер и пригласил на борт.

Проходя мимо строя, заметил насколько каждый из солдат тщательно подготовился к убытию домой. Силу стремления оказаться на Родине можно было оценить по форме.

Все её компоненты ушиты. Бляхи на ремнях мало того что натёрты, так ещё изогнуты и отшлифованы. Будто напильником обрабатывали.

– Ну ты и наточил! – воскликнул один из дембелей, смотря на бляху товарища.

– А то! Бумагу резать можно!

К одному из сержантов было особое внимание. И не только из-за его двух медалей «За отвагу». Его соседей в строю интересовала его фуражка.

– Ушивается козырёк. Вот видишь! – показал он головной убор.

– И околыш-то бархатный, – потрогал его фуражку сосед.

Пока я помогал девушке с непреодолимой тягой к книгам занести чемоданы, появились ещё два человека, желающих «проводить» солдат и сержантов на дембель.

К строю подъехал УАЗ-469, из которого вышли старший лейтенант и прапорщик. В строю среди дембелей сразу прокатился недовольный гул, а поданная противным голосом команда даже мне резанула слух.

– Вещи к осмотру приготовить! – крикнул приехавший прапорщик.

Я отнёс два чемодана девушки на борт и помог беременной девушке зайти по рампе. Её муж пока таскал вещи и общался с приехавшим старлеем. Похоже, пытался «сгладить углы», но появившиеся представители надзорного органа, а именно комендантской роты, продолжали выполнять поставленную задачу.

Я такое уже видел в прошлой жизни, когда заканчивались командировки в одну из стран Ближнего Востока. Тот же самый шмон, те же самые команды – «Покажите это», «Покажите то». С одной лишь разницей – в Афганистане проверяли более досконально.

Так что вскоре на раскалённой бетонке аэродрома появились собранные в одну кучу очень дефицитные для Союза вещи.

– Один блок сигарет. Оставляй. Это что? Быстро в кучу, – показал прапорщик на какую-то вещь в чемодане солдата.

– Это для мамы, – скромно произнёс боец.

Прапорщик присел на корточки и развернул вещь, которую хотел изъять. Это был красивый расшитый платок.

– Неплохо. Всё равно нельзя… – произнёс он, а потом посмотрел на меня.

Пару секунд спустя он аккуратно сложил платок и отдал солдату.

– Аккуратно вези, – тихо сказал прапорщик.

Я, всё же надеюсь, что он это сделал не под влиянием моего сурового взгляда.

По итогу офицер и прапорщик столкнулись с дилеммой. На середину строя были вынесены жвачки и большие «гармошки» фломастеров, джинсы и спортивные костюмы, батники и солнцезащитные очки. В общем, ассортимент очень крутой.

– Итак, а теперь главный вопрос – наркотики и алкоголь имеются? – спросил старший лейтенант.

– Никак нет, – хмуро ответил строй.

Старлей кивнул и дал команду всем двигаться на посадку. У меня закралась мысль, что сейчас собранная гора вещей отправится не в Союз. Но каждый солдат расхватал купленные им вещи и побежал на борт.

Что было изъято, я так и не понял.

Как только все заняли места, начала закрываться рампа грузовой кабины Ил-76. Боковая дверь была ещё открыта, и оттуда веяло раскалённым воздухом.

Вспомогательная силовая установка гудела, а техник ходил рядом с солдатами и проверял, как они устроились на сидушках. Но главный вопрос всё-таки задали не бойцы.

– Молодой человек, а вы парашюты на всех взяли? Всем выдадите, – спросила девушка с чемоданами книг.

– Нет, это вам не нужно, – ответил техник.

Тут же дама занервничала.

– Как же?! Я как-то плыла на пароходе, и там всем пассажирам выдавали спасательные жилеты. Статистически тех, кто умеет плавать, гораздо больше тех, кто умеет летать…

Она ещё что-то продолжила говорить, но техник уже потерял суть претензий. Он посмотрел на меня, поскольку я сидел рядом с девушкой. Я ему подмигнул и показал, чтобы он шёл по своим делам.

– Так я и не получила внятного ответа, – заворчала девушка, посмотрев на меня. – Что? Я в первый раз на самолёте лечу.

– Ну как же. Вам сказали, что это вам не нужно.

– Но почему?

– Статистически, самолёт и авиационный транспорт в целом – безопаснее корабля. Поэтому и парашюты здесь не нужны, – ответил я.

Прошло несколько минут, прежде чем Ил-76 вырулил на полосу. Самолёт задрожал, двигатели загудели и вышли на нужные обороты. В иллюминаторе было видно, как недалеко от нас висят два Ми-24, готовые прикрывать самолёт от возможного посягательства со стороны духов.

Мгновение и «Илюша» рванул по полосе. Быстро разогнавшись, мы оторвались от полосы. Вертолёты всё ещё несли «вахту» в роли нашего эскорта. Как только Ил-76 начал отворот, тут же пошёл отстрел ловушек. Постепенно Кандагар становился всё дальше и дальше, скрываясь за перистыми и кучевыми облаками. А потом и совсем пропал из виду.

– Следующая остановка – Тузель, – прошёл мимо нас техник и прилёг на сооружённую из матрасов лежанку.

Глава 7

Посадка в известном на весь Союз аэропорту прошла штатно и без нареканий. Пока «Илюша» заруливал на стоянку, в грузовой кабине все пассажиры начали нервно осматривать вещи. Особенно это касалось солдат, которые прятали во все потайные места привезённые предметы дефицита.

Глядя каждому из дембелей в глаза, я смог прочитать только одно слово – таможня.

Ташкентских привратников советской границы знали во всём Союзе. Уж очень у них было всё строго. Досматривали всё и у всех.