– Эти жулики цены ломят! Да у нас после прошлогоднего неурожая ячменя и медного гроша за душой нет.

Ее рука потянулась за последним печеньем, но ощутила только крошки – тарелка опустела. В глазах тетушки читалась смесь обиды и немого ожидания, будто она надеялась, что я сама предложу оплатить ремонт их разваливающегося экипажа.

Но единственное, что я могла предложить – это взять младшую дочь Миру в приживалки. Однако мы уже обсуждали это в прошлый визит – девушка, унаследовавшая отцовскую гордость, скорее, согласилась бы работать прачкой, чем принимать милостыню в виде места компаньонки.

Да и не было у меня ни малейшего желания сажать себе на шею физически здоровых, но ленивых родственничков, чьи руки привыкли, скорее, к позолоченным кубкам, чем к настоящей работе. Два сына тетушки – крепкие, широкоплечие парни с загорелыми шеями и холеными ногтями – могли бы запросто пойти на службу к графу Эрнанскому в замковую гвардию. Граф лично предлагал им места, когда они достигли совершеннолетия, и, как шептались в кухне служанки, даже обещал свое покровительство. Со временем один из них вполне мог бы дослужиться до начальника стражи, а то и получить какой-нибудь почетный титул. Но нет – для "благородных господ" это было слишком низко. Они предпочитали годами донашивать один и тот же бархатный камзол с заплатками на локтях, попивая дешевую настойку и жалуясь на несправедливость судьбы в полупустом семейном зале.

Тетушка покинула мой замок с пустыми руками уже через полтора часа после приезда. Попила чай из дорогого сервиза, поработала языком – и хватит с нее. Я проводила ее до крыльца, наблюдая, как ее древняя карета, скрипя всеми своими деревянными суставами, медленно трогается с места, подпрыгивая на неровностях дороги. Глубоко вдохнув воздух, напоенный ароматами свежевспаханной земли и угольного дыма из кузницы, я ощутила облегчение. Погода стояла прекрасная – прохладная, безветренная, с чистым голубым небом, по которому не плыло ни единого облачка. Яркое солнце заливало светом поля, где крестьяне, согнувшись в три погибели, методично бросали зерно в борозды. Идеальные условия для посевной. Если такая погода продержится еще неделю, все успеют засеять. А дальше – как говорили местные, скрещивая пальцы в жесте, отгоняющем нечисть, – "все в руках богов и воле небес".

Я, выросшая на Земле в семье убежденных атеистов, в богов не верила. Но это свое мировоззрение тщательно скрывала, заучив имена и атрибуты местных божеств, как актриса заучивает роль. Главный пантеон здесь состоял из пяти богов: Арона – владыки мироздания, чей лик изображали в виде солнца с человеческими чертами; Дирис – богини с пышными формами, покровительницы семейного очага; Ортаса – двуликого бога войны и торговли; Эриты – юной богини природы с венком из полевых цветов в волосах; и мрачного Щартака – владыки жизни и смерти, чей символ, черный жук-скарабей, наводил ужас на суеверных крестьян. Именно этим пяти возносили молитвы во всех важных случаях жизни. Остальные божества – вроде вечно пьяного покровителя виноделов или капризной богини утренней росы – почитались куда меньше, как дальние родственники, о которых вспоминают лишь по большим праздникам.

Мои размышления прервал клубящийся вдали столб пыли. Всадник? Интересно, кого это небеса ко мне занесли? Карета не могла двигаться так быстро, а портал открылся бы прямо перед крыльцом. Значит, действительно всадник.

Фигура постепенно обретала четкие очертания, и я заметила, что всадник движется с уверенностью человека, знающего точный маршрут. Любопытно, кому я могла понадобиться именно сейчас, в разгар посевной страды? Конь под незнакомцем был не крестьянской клячей, а статным гнедым жеребцом с высоко поднятой головой – признак знатного происхождения хозяина. Солнце сверкало на металлических деталях упряжи, а плащ всадника развевался за его спиной, как крыло большой птицы. Похоже, визит предстоял не из приятных – важные персоны редко появлялись без предупреждения с добрыми намерениями.

Глава 4

Через несколько минут всадник приблизился и, подняв целое облако пыли, резко остановился у самого крыльца. Прекрасные манеры, нечего сказать. Теперь эта мелкая коричневая взвесь осела у меня в носу, на ресницах и даже, кажется, проникла под воротник платья. Я закашлялась, закрывая рот кружевным платком, который моментально покрылся сероватым налетом.

Всадник же, явно привыкший к подобным эффектным появлениям, даже не моргнул. Ловко спрыгнув с коня, он предстал передо мной во всей красе. Его черный жеребец, мощный, как сама ночь, стоял так близко, что я чувствовала его горячее дыхание на своем лице. Ноздри раздувались, как кузнечные меха, а по блестящей шее струились белые дорожки засохшей соли. Грива, спутанная ветром, была влажной от пены.

Когда пыль, наконец, осела, я смогла разглядеть гонца. Высокий, на голову выше меня, с плечами, которые не стыдно было бы показать на рыцарском турнире. Лет тридцати, не больше. Загорелое лицо с резкими скулами украшалось бледной полосой от шлема на лбу. Форма из плотного сукна темно-зеленого цвета, с медными пуговицами, доведенными до самого кадыка, сидела на нем как влитая – ни морщинки, ни складки. Каждое движение выдавало в нем человека, привыкшего к военной дисциплине. На широком кожаном поясе болтался короткий меч в потертых ножнах – явно не для красоты.

– Добрый день. Мне нужно увидеть ее сиятельство Арису горт Лортайскую, герцогиню форн Оргарон, – произнес он приятным баритоном, сделав точный, выверенный поклон, какой делают при императорском дворе.

Так, значит, все же ко мне. Внутри зашевелилось любопытство, смешанное с легкой тревогой.

– Добрый день, – кивнула я, стараясь сохранить невозмутимость. – Это я. С кем имею честь?..

– Гонец от его величества. Вам письмо, ваше сиятельство.

Он протянул мне аккуратно свернутый свиток, перевязанный грубой бечевкой и запечатанный сургучом с оттиском императорской печати – величественный лев, охраняющий корону, был выполнен с такой тщательностью, что я различала каждую складочку на его морде.

Не дожидаясь ответа, гонец поклонился еще раз, ловко вскочил в седло и умчался, оставив за собой новый шлейф пыли. Я снова закашлялась.

Чтоб вас! Неужели нельзя было потратиться на портативный кристалл? Помахав свитком перед лицом, я попыталась развеять стойкий запах лошади. От столицы до нас – добрых семь дней верхом. Но этот парень не пах потом – значит, телепортировались на стационарный портал в губернском городе, а оттуда уже добрался галопом сюда.

Развернув письмо, я сначала тщательно осмотрела печать – не подделка. Лев скалился одинаково четко с обеих сторон, а сургуч при нажатии издавал характерный треск. Ну и что понадобилось императору от провинциальной вдовы?

Император Лортас Мудрый не отличался многословием. Всего десяток строк, выведенных мелким, но четким почерком канцелярии. Я вчиталась, потом перечитала еще раз, чтобы убедиться, что не ослышалась, затем мысленно выругалась. Сволочи! Ну настоящие сволочи!

Что значит это сухое: "Повелеваю выбрать нового супруга"? Зачем мне, вдове, еще один муж?!

Несколько минут я просто стояла на крыльце, вдыхая воздух, теперь пахнущий пылью и конским потом. Пальцы так впились в свиток, что сургуч оставил на ладони красный отпечаток львиной морды. Внизу, за воротами, крестьяне перекликались, таская мешки с зерном – их голоса звучали приглушенно, будто доносились из другого измерения. Собравшись с мыслями, я резко развернулась и шагнула в прохладную тень замкового холла.

– Вызови ко мне законника. Пусть подходит к гостиной рядом с моей спальней, – бросила я служанке, которая металась по коридору, прижимая к груди ворох свежевыглаженного белья.

Девушка, высокая, тонкая как тростинка, шарахнулась в сторону, и уголок простыни с вышитыми инициалами Арисы зацепился за резную дверную ручку. Глаза служанки, круглые от испуга, мелькнули перед тем, как она рванула в противоположный конец замка, оставив за собой шлейф запаха лавандового мыла. Её босые ноги шлепали по отполированному мрамору, а эхо шагов разносилось по сводчатым потолкам. Я же направилась к себе, сжимая в руке злополучный свиток. В голове мелькали обрывки законов, вычитанных в дневниках Арисы: "В случае отсутствия наследника мужского пола…", "Герцогиня обязана вступить в повторный брак в течение…" Тогда эти строчки казались далекими и не имеющими ко мне отношения.

Я не собиралась открыто идти против воли императора, но, возможно, существовали какие-то лазейки – может быть, можно было затянуть процесс выбора или найти самого непутевого кандидата, который, не приведи боги, мог бы отдать концы вскоре после свадьбы. Сама я в юридических тонкостях не разбиралась. Но мне это и не требовалось. В замке уже тридцать лет жил законник моего покойного мужа – Арнольд Энтерский, человек, знавший каждую запятую в имперском законодательстве. Он, как и вся замковая челядь, был связан магической клятвой верности, а значит, не мог мне навредить даже при всем желании.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, я вошла в небольшую гостиную, залитую серым светом из высоких окон. Удобно усевшись в глубокое кресло с высокой спинкой и гобеленовой обивкой, я сжала подлокотники, оставив на темном дереве следы от влажных ладоней. Замуж, блин! Я только-только начала привыкать к этому миру! Еще даже не разобралась толком в местных порядках, а меня уже выдают замуж!

За окном внезапно хлынул дождь – типичный для этих мест, стремительный и неожиданный. Крупные капли били в стекла, как горох, а я сжала кулаки, представляя, как придется целовать какого-нибудь прыщавого графчика, который, возможно, скончается от пневмонии через неделю после свадьбы. Фу, мерзость!

В дверь постучали трижды – четко и почтительно.

– Войдите! – отрывисто крикнула я, не скрывая раздражения.

Дверь отворилась беззвучно, и на пороге появился Арнольд Энтерский. Высокий, сухопарый шатен с проседью на висках, бастард местного аристократа, так и не удостоившийся отцовского признания. Его коричневый камзол был безупречно выглажен, а на длинных пальцах поблескивали чернильные пятна – вечные спутники его профессии. В дневниках Арисы отмечалось, что по магическому договору, заключенному между моим покойным мужем и Арнольдом, последнему ежемесячно доставляли из столицы все новые юридические трактаты, политические обозрения и судебные хроники. За мой счет, разумеется. Так что на осведомленность Арнольда можно было положиться без тени сомнения.

Глава 5

– Добрый день, ваше сиятельство, – почтительно поклонился Арнольд, переступив порог гостиной. Его сапоги из мягкой кожи почти не шумели по дубовому паркету. – Служанка сообщила, что вы меня вызывали?

Я жестом указала на кресло напротив:

– Добрый день, нисс Арнольд. Проходите, присаживайтесь. Мне требуется ваша консультация.

Законник опустился в кресло с изяществом, которого не ожидаешь от человека его возраста. Я заметила, как его длинные пальцы с аккуратными ногтями поправили манжеты белоснежной рубашки перед тем, как он поднял на меня внимательный взгляд серых глаз.

– Мне нужен полный свод законов, защищающих права вдовы, – сказала я, стараясь сохранить ровный тон. – Все статьи, указы и даже отдельные распоряжения императоров, которые могут защитить мои вдовьи права.

С этими словами я протянула Арнольду злополучный свиток с императорской печатью. Он принял его с той почтительной осторожностью, с какой священник берет священные реликвии.

Его глаза быстро пробежали по строчкам, брови слегка сдвинулись, образовав между ними вертикальную морщинку. Через мгновение он поднял взгляд и произнес размеренно: