– Чего дать? – уточнил Сём, наклонив голову набок.

– Слушай, а он точно не «тогось»? – шёпотом спросила Юми у братьев. – Может, всё-таки лучше другого подыщем?

Я вздохнул. Что это за деревня такая отсталая, если дети не знают обычных жестов?

– Пять. Ладонью! – объяснил я, делая демонстративное движение. – У нас так принято – на удачу.

– А зачем кому-то даватьпять? У тебя уже пять пальцев! Больше не нужно. Неужели ты шестой хочешь? – с лёгким изумлением спросила девочка, широко распахнув глазищи.

Так, ясно. Я оказался где-то ну очень далеко. Вздохнул и убрал руку.

– Я согласен быть вашем нянем. Но ненадолго.

– Отлично! Тогда повторяй за мной, – вдруг воодушевился Теон. Все четверо детей выпрямились, словно офицеры на строевом смотре. – Я, Ивэнь, торжественно клянусь быть нашим нянем…

– Я, Иван, торжественно клянусь быть вашим нянем… – послушно повторил.

– Не сбегать с нашего острова…

– Не сбегать с вашего острова.

– Развлекать нас целыми днями.

– Организовывать вам досуг.

– Готовить вкусную еду, если Аянэ вдруг заболеет.

– Не дать вам умереть с голоду.

– Любить нас как своих собственных детей…

– Надрать вам уши, как собственным детям, в случае проказ.

Кажется, повторение клятвы шло не совсем так, как они задумывали. Детишки взволнованно переглянулись, но продолжили:

– Не обижать нашу маму ни словом, ни делом, ни взглядом.

– Не обижать вашу маму ни словом, ни делом, ни взглядом.

Я решительно поднялся с песка и в полной тишине отряхнулся. Дети молча переглядывались, очевидно решая, пойдёт им такая клятва или не очень. На кислых минах было написано явное неудовольствие. Наконец Юми первой нарушила тишину:

– Ладно, маму он обижать не будет, а остальное – переживём!

Глава 3. Деревня

Иван

Шутки шутками, но ноги уже намекали, что готовы подать заявление на увольнение.

Узкая тропинка извивалась как змея, и каждый шаг сопровождался душераздирающим хрустом камней. Кроссовки, промокшие до последней молекулы, скрипели так трагично, будто репетировали финальный монолог для театрального кружка. Я хмуро размышлял, что такими темпами придётся искать новую обувь и одежду быстрее, чем мы дойдём туда, куда ведут дети.

– Ну что, турист года, – пробормотал себе под нос, – сколько ещё шагов до того, как тебе присудят премию Дарвина? Где ты вообще оказался? Почему без денег и документов?

В голове беспорядочно крутились имена возможных виновников этого гениального приключения. Олег? Костик? Может, Мишка?

Злость брала на этих долбоящеров! Эти безумцы решили, что усыпить меня, запихнуть в чемодан (вру, вряд ли они бы стали так заморачиваться) и протащить через границу – отличный сценарий для их дружеского «прикола». Класс! Это что, месть за то, что я не пришёл на их последний «вечер мужской солидарности», где они полтора часа обсуждали, кто бы выжил в зомби-апокалипсисе? И хрен с тем, что эта шутка – прямое нарушение миграционного законодательства… Каким местом они думали, когда решились на такое?! Как я буду тут выкручиваться? Стопудово пересмотрели сериалов с выживанием на необитаемых островах.

Если эти гении мысли полагают, что я, как обычно, прикрою их задницы перед шефом, то у меня для них плохие новости. Ну не-е-ет, это уже не безобидный заскок уровня «торт со стриптизёршей в отделении на День полиции». Тут, судя по всему, планировалась целая операция «Как вырубить друга и доставить в неизвестность».

Когда я вернусь домой, им мало не покажется. И всё же: как им удалось всё это провернуть без моих документов? Или я их уже здесь посеял? И что за седативное они умудрились мне впарить?

На работе я пью исключительно воду из своей бутылки, а со всеми приятелями предпочитаю общаться в баре за кружкой пива. Но если снотворное шло вкупе с выпивкой, то я бы сейчас это точно почувствовал. Сушняк, раскалывающаяся голова, противное ощущение «вчерашнего дня» и прочие прелести возлияний никуда бы не делись. Голова и правда раскалывалась, но, что странно, как-то… выборочно. Только когда я пытался вспомнить, что же было сутки назад.

– Прекрасно, просто прекрасно, – процедил я. – Значит, в моём арсенале: трещащие кроссовки, память в режиме «файл не найден» и головная боль с функцией «по требованию».

Ситуация становилась ещё более абсурдной. Всё выглядело слишком реально, чтобы быть галлюцинацией, но слишком неправдоподобно, чтобы быть правдой.

– Эй, дети, а как называется место, где мы находимся?

– Морской Лотос, – с готовностью ответил, кажется, Сём. Или Рём. Я пока не научился их различать.

– Как-как? – Я опешил.

– Морской Лотос, – пропыхтела Юми позади. – Остров так называется. В честь нашего клана.

Ага, остров. Тогда понятно. У крохотных кусочков суши часто названия диковинные. Вон на Ладожском озере есть остров Одиноких Лебедей, а в Канаде – остров Пальцев Феи.

– А покрупнее если взять? Страна?

– Морской Лотос располагается в государстве драконов на Огненном Архипелаге, – с гордостью выпалил другой близнец.

Я застыл, занеся ногу над тропинкой, как памятник самому себе – «Турист, внезапно осознавший масштаб своей ошибки». Ну ладно, названия островов всегда страдали излишней пафосностью. Но Огненный Архипелаг?! Это что, ребрендинг местного туризма?

Дети тем временем продолжали шагать вперёд гуськом – сосредоточенные, серьёзные, как маленькие спецагенты на миссии. Я мысленно прикинул, что при случае обязательно проведу разъяснительную беседу с их горе-мамашей. В двенадцать лет дети уже, вообще-то, должны знать хотя бы название страны, в которой живут, а не выдумывать «Огненные Архипелаги» на ходу.

«Итак, где же я мог оказаться?» – принялся размышлять, сканируя взглядом пейзаж. Судя по природе – что-то между Японией и Кореей. Хотя, если честно, я в культуре восточных стран – так себе эксперт. Вот и гадай теперь, на чём спотыкаюсь – на японском бамбуке или корейском. Если бы был телефон, я бы уже нащёлкал миллион фотографий, налепил креативные подписи и открыл блог с виртуальными экскурсиями. Назвал бы что-то вроде «Потерянный, но позитивный». Представляю, как туристические агентства лопнули бы от зависти.

Причудливые деревья блестели на солнце лакированными листьями, местами встречались заросли бамбука, а вот под ногами – сюрприз – шелестела розовая трава. Я даже глаза протёр на всякий случай. У меня бы сейчас не хватило уверенности объяснить, как работает фотосинтез, но, кажется, у этой травы серьёзные проблемы с хлорофиллом. Или кто-то перепутал палитры.

Узкая дорожка внезапно расширилась, и мы вышли к рыбацкой деревне. Часть деревянных домов стояла на прочных сваях, часть располагалась на земле. Черепичные двускатные крыши изгибались краями вверх, словно крылья птиц, а там, где должны быть окна у домов, белоснежными квадратами сияли вставки из рисовой бумаги.

Я невольно разминал шею и крутил головой направо и налево, рассматривая многочисленные узкие лодки причудливой формы с острыми носами и тупой задней частью; разбросанные и натянутые то тут, то там сохнущие сети; рыбаков в коротких грубых кимоно, подпоясанных верёвками, сидящих на крупных гладких камнях и промывающих рыбу, и женщин, занятых чисткой и сортировкой улова по громоздким плетёным корзинам из светлого ротанга.

– Ну точно, Азия, – пробормотал я себе под нос. Вот только какая именно?

Внимание привлекла сидящая на шатких деревянных мостках девушка, которая играла на смешной крошечной гитаре с тремя струнами. Голос её был столь прекрасен, что все серьёзные мысли улетучились напрочь. Она пела тягучими мяукающе-переливчатыми звуками, от которых по телу пробежали такие вибрации, что мурашки выступили на коже. Заворожённый, я сделал шаг вперед, пытаясь разобрать слова песни.

– Ну всё, крыса амбарная! Попалась! – раздалось откуда-то сзади.

– Уи-и-и! Отпустите!!! – заверещал очень знакомый детский голос.

Я оглянулся и обнаружил, что ни одного ребёнка рядом со мной нет. Вот же ж! Нехорошее предчувствие поселилось тяжёлым камнем в желудке. Толпа, собравшаяся у одного из домов, волновалась как потревоженный улей. Люди перешёптывались, кто-то стоял на цыпочках, чтобы лучше разглядеть происходящее. Я резко выдохнул и пошёл на голоса, раздвигая локтями толпу.

– Собака, что ворует яйца из гнезда! – орал кто-то.

– Сам ты собака, я ничего не брал.

– Не бра-а-ал?! А это что тогда?! Знаешь, сколько я добывал этого кальмара?! Хочешь есть – попроси денег у родителей!

– Он мой! Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?!

– Да мне плевать! Или ты сейчас заплатишь за этого кальмара, или я отрублю тебе руки!

В этот момент из-за спин жителей деревни показался эпицентр скандала. Перед глазами предстала картина, от которой на миг кровь застыла в жилах. Мужик с обветренным загорелым лицом в широкой соломенной шляпе, с виду крепкий и жилистый, удерживал одной рукой сразу за оба запястья кого-то из близнецов – то ли Сёма, то ли Рёма. Его щёки покраснели и дрожали, а глаза превратились в узкие щёлочки. Второй рукой местный самурай-помидор занёс меч, явно целясь отрубить детские запястья. Всё действие происходило около переносного мангала с кривыми ножками, на котором жарились кальмары. Рядом в грязи валялась ещё одна несчастная фиолетовая каракатица с поджаренным боком.

«Да вы тут совсем охренели?!» – пронеслось в голове.

– У меня нет денег, но этот кальмар мой, как всё в деревне… – начал возмущаться близнец.

К счастью, к этому моменту я отпихнул последнего зеваку, вихрем встал между ним и самураем, спрятав первого себе за спину.

– А присесть на десяточку за тяжкие телесные не хотите?! – рявкнул я.

Отточенное движение – и меч с жалким «звяк» упал на землю. На подкорке сознания мелькнула мысль, что я уже много раз вот так обезоруживал горячих «героев».

Мужик замер. Его и без того узкие глаза практически сомкнулись, теперь, вкупе с мешками под ними, напоминая вареники. Он смерил меня взглядом, полным смеси удивления и презрения, и огрызнулся:

– Вали отсюда подобру-поздорову, чужак. Это наши разборки.

– Ну конечно ваши, чьи ж ещё. Кто ты такой, чтобы угрожать холодным оружием несовершеннолетнему? – парировал я, не сдвинувшись с места.

Толпа, до этого молчаливо наблюдавшая за происходящим, начала тихо перешёптываться. Несколько человек сделали шаг назад, явно опасаясь, что сейчас начнётся что-то более горячее, чем спор.

– Это не твоё дело, – зло процедил мужик. – Они уже достали всю деревню. Эти мелкие пакостники воруют где только можно! Уйди. Я в своём праве!

– И что, нарушение за воровство – отрубание рук?! – вспылил я.

Ну офигеть, блин. Я, конечно, понимаю, что это Азия и тут свой уголовный кодекс, но ведь не может же быть такого, что разрешено размахивать зубочистками и причинять тяжкие телесные направо и налево? Дичь какая-то.

На лице мужчины отразилось недоумение, впрочем, толпа сзади тоже обеспокоенно зашепталась. Скорее всего, мы бы решили всё миром, но в этот момент в диалог влез Теон. Ни с того ни с сего мальчишка встал рядом со мной (кстати, он мне по плечо!) и заговорил с Сеньором Помидором:

– Успокойтесь. Простите нас и отпустите, пожалуйста. Мы пришлём оплату за кальмара, как только вернёмся домой.