– Да-да, ты права, Верьена. У злых ведьм друзей не бывает, – кивнула Кэр, пряча легкую улыбку. – Но есть такое понятие, как женская солидарность. Здесь, в замке, вы будете ближе, чем сестры. Будете помогать друг другу учиться здоровой злости и справедливой силе. А там… – она показала на распахнутое окно, за которым не виднелось ни единой звезды, – Там вы друг друга не узнаете, даже если встретитесь. Все, с кем вы здесь познакомитесь, исчезнут из вашей памяти, как только вы проснетесь. Вы будете вспоминать друг друга только в следующем сне…

– А если мы наяву найдем ваш замок на холме? – спросила кудрявая неофитка.

Ах, если бы! – вздохнула про себя Кэролайн. А вслух лишь рассмеялась:

– Это невозможно, милая. Замок-на-Холме уже сто лет находится вне миров. Его нельзя увидеть, невозможно найти. И даже если кто-то из вас, гостей замка, попытается выйти наружу – умрет. Сюда можно прийти только во сне, а уйти – проснувшись.

***

Под утро Кэролайн отправила детей по домам и лачугам, погасила камин, свечи в витых канделябрах и, оставшись одна, подошла к большому зеркалу, стоявшему в темном углу зала и провела ладонью по пыльной поверхности.

– Ты здесь, Лир?

– Здесь, Кэр. Куда же я денусь… Совсем скоро рассвет, ты задержалась, – с укоризной ответило зеркало, и в нем проявился бледный лик красивого мужчины, обрамленный белыми прядями отросших волос. Он напоминал узника, годами не видевшего солнца. Что, впрочем, так и было.

Рассвет… Это такая условность! Кэр даже не знает, где сейчас носит Замок. Под каким холмом он находится? Или даже стоит на вершине какой-нибудь горы какого-нибудь мира?

– Извини. Я забыла о времени… Мне с каждым разом тяжелее вспомнить, что я должна делать и говорить… – дива села напротив зеркала прямо на ковер и устало привалилась к ножке кресла. – Но ты их слышал? Как ты думаешь, среди них есть та, кому хватит благодарности, чтобы снять с нас проклятие?

– Милая, не устаю тебе удивляться. Ты все еще надеешься? Они же все – маленькие ведьмочки. Дети, ступившие на путь зла. Их привела сюда только обида. Их единственное желание – отомстить тем, кто их обидел и столкнул в пропасть. И ты для них – всего лишь инструмент. Кто помнит о ноже повара, когда кушает приготовленное им блюдо? Низкие сердца не знают благодарности.

– Ты забываешь, что падают они в мои руки, а моя задача и мое же проклятие – направить их вверх, к свету, – возразила Кэр. – Они должны понять, что самая лучшая месть злым людям – это не становиться такими же, как они. Остаться добрыми и быть счастливыми. Злые способны радоваться, но не способны быть по-настоящему счастливыми. Их счастью всегда кто-то мешает.

– Посмотрим, сможет ли кто-то из них сойти с предначертанного пути ради тебя. Сумеет ли за десять лет из ведьмы стать чем-то большим… Почему ты выгнала ту беловолосую девчонку? Может быть, именно она спасла бы тебя?

– Нас, Лир. Нас. Но она бы не спасла. Она бы меня добила. Я стала слишком слаба, а она… у нее это был не первый шаг в бездну. Она утянула бы за собой остальных, как камень. Так что ты скажешь, любимый?

В распахнутое окно проник луч солнца, упал на резную раму зеркала. Значит, сегодня Замок нашел себе место не под холмом, а где-то на вершине.

– Не забывай протирать с меня пыль, любовь моя, – на миг лицо мужчины в зеркале стало ярче и проявилась вся его высокая и стройная фигура, закутанная в паутинный черный плащ.

Он протянул раскрытую ладонь к своей любимой… и рассыпался черной трухой и лунными бликами. Зеркало, как ему и полагалось, отразило интерьер парадного зала, потерявшего иллюзию лоска, и сидевшую на истлевшем ковре красавицу.

Кэр смахнула с щеки бриллиантовую слезинку и тоже исчезла.

Прекрасная, вечно юная пленница Замка на Холме жила только от заката до рассвета, да и то лишь тогда, когда ее пробуждала отчаявшаяся юная душа, случайно нашедшая заклинание призыва. А это случалось все реже – мир необратимо менялся. Успеет ли Кэр спасти и себя, и любимого?

Глава 6. О привычке роскошных незнакомцев вставать поперек дороги

Я проснулась с отчаянно колотящимся сердцем и хлюпающим носом. Подушка намокла от слез и неприятно холодила щеку.

Что-то горячо пульсировало у самого сердца, обжигая кожу. Кулон! Я не стала его снимать на ночь, надеялась, что спрошу у наставницы об этой вещи – кто, как не леди Кэролайн, так похожая на фею, могла поведать о работе дивных? Может, она подсказала бы, для чего этот амулет.

Только дивья вещь могла помешать мне перенестись в Школу на Холме. И вместо очередного урока я проспала! И увидела совершенно необычный сон! Пережитые мысли и чувства были настолько яркими, как будто я и в самом заглянула в душу хозяйки Замка на Холме, которая обучала нас магии каждую ночь.

Но этого же не может быть!

Конечно, это просто сон! Только во сне я могла вспомнить соседок по пансиону Верьену и Бесси, и во сне они были такими же, как в реальности – одна добрая и отзывчивая, вторая – злая и вредная.

А еще сказалось то, что я навсегда запомнила свой самый первый день в пансионе, когда дири Труфиль оставила меня без ужина и отхлестала крапивой только за один вопрос: «Будут ли нас обучать магии?» Свою первую ночь в пансионе я провела не в общей спальне, а в карцере на ледяном полу с крысами. А ведь пансион, в котором запрещена магия, словно в насмешку назывался «Волшебные дали»! Волшебные!

Как же я рыдала тогда, оставшись в одиночестве! Как звала маму и хотела умереть!

И я бы умерла от страха в ту ночь, если бы не вспомнила о мамином заклинании. И, конечно, я навсегда запомнила и первое настоящее волшебство, и свое потрясение, и первое знакомство с наставницей Кэр.

Неудивительно, что сон смешал мои воспоминания в невообразимый коктейль!

Я разжала ладонь, все еще сжимавшую «птичку-суфлера», которую хотела переделать в многоразовую под надзором леди Кэролайн. Как и ожидалось, в амулете на этот раз не обнаружилось никаких переделок, – ведь я не попала на урок.

Но бисер на перьях изменил цвет и стал из светло-желтого темно-медовым. И это означало, что «суфлер» что-то запечатлел.

И такого тоже не могло быть! Мои «птички» не способны запоминать сны!

Я с опаской, словно змею, погладила деревянный клювик «птички», вырезанный из лозы. И услышала в мыслях чистый, как серебряный колокольчик, голос леди Кэролайн:

– Итак, адептки, я хозяйка этого Замка на Холме. Мое имя – леди Кэролайн, а для вас – наставница Кэр.

В ужасе отдернула руку. Голос замолчал. А сердце едва не выпрыгнуло из груди и билось где-то в горле. Значит… Значит это был не сон? Не совсем сон?

А как же Бесси и Верьена? Особенно Верьена, ведь Кэр ее не выгнала в моем сне! Она тоже маг?

Наставница говорила, что мы не будем помнить ни лиц, ни имен, когда проснемся в реальном мире. И я никогда никого не могла вспомнить поутру, как ни старалась. А сейчас я прекрасно всё помнила! Получается, подруга тоже каждую ночь исчезала из пансиона? Удивительно, как наша соседка Бесси с ее пронырливостью и подозрительностью не заметила, что в постелях вместо нас – иллюзии!

Мне надо встретиться с подругой где-нибудь вне стен пансиона. Я вытащила из чемодана тетрадь, вырвала листок и, черкнув пару строк, запечатала его, капнув воск от свечи, и надписала: «Дирите Верьене из «Волшебных далей»». Осталось отнести записку в условленное место и ждать до вечера.

А пока у меня есть время дойти до поверенного и забрать шкатулку, а потом выяснить в банке, когда истекает срок выкупа моего клочка земли. И третье – узнать все о лицензировании артефакторной мастерской. Жаль, что сейчас мне, несовершеннолетней, никто лицензию не продаст.

Чтобы больше не рисковать, контактируя с незнакомыми артефактами, сняла цепочку с кулоном и убрала в ридикюль. Туда же положила несколько своих изделий, самых простых, вроде отпугивателя собак.

Блузку я еще вечером постирала, к утру она уже высохла и выглядела как новая и отутюженная, поэтому я не стала доставать единственное, купленное вчера платье, а надела ту же юбку. Расчесала и туго закрутила волосы в ракушку на затылке, подколола шпильками и выглядела вполне солидно.

Мой самокат-магороллер еще вчера занял место в чулане при отеле, перед уходом я его навестила, как старого знакомого, извинилась перед спавшим в артефакте дивиком, что не беру с собой, – духи любят, когда их принимают за людей и говорят с ними. Подкормила магией, чтобы не злился от голода и не пугал искрами служителей и уборщиц, и с чувством выполненного долга отправилась ловить конный экипаж.

Стоило выйти из гостиницы и ступить башмачком на мостовую, еще влажную от утренней росы, как удача от меня отвернулась.

К поверенному я опоздала.

Мачеха уже приезжала с утра пораньше и «мой» аттестат она ему предъявила. С прекрасными оценками и подлинной печатью. Подозреваю, мошенницы переделали чей-то настоящий аттестат или Жамета подкупила дири Труфиль. Хотя последнее вряд ли – зачем ей посвящать в дело еще одну сообщницу? С ней же надо будет делиться, а директриса – та еще акула!

Итак, шкатулку мачеха благополучно забрала.

А в банк меня не пустили.

– Только в сопровождении вашего опекуна, леди Альята, – твердо сказал клерк, когда я показала метрику.

– Но я не собираюсь просить деньги со своего счета! Я знаю, что их там уже нет. Мне нужно всего лишь узнать, что с недвижимым имуществом моей матери. Оно у вашего банка в залоге. Вот, посмотрите, – я сунула мужчине копии документов.

Он кинул взгляд на бумаги, быстро пролистал и отрицательно качнул головой.

– При всем уважении, леди, эти сведения не подлежат разглашению. Приходите или с опекуном, или через две недели, когда станете совершеннолетней. – Отрезал клерк, повернулся спиной и важно зашагал прочь вглубь холла.

Я поднырнула под руку охранника, перегородившего мне путь и кинулась следом за мужчиной, поймала за фалды сюртука:

– Постойте, дир! Как наследница, я имею право на информацию! Я всего лишь хочу узнать, когда истекает срок выкупа у банка моей земли!

Клерк попытался с силой выдернуть одежду. Я, конечно, выпустила ткань, а то еще порвется, заставят меня оплачивать испорченный костюм. И вообще, неприлично девушке у всех на глазах раздевать мужчину!

Тот не ожидал такого коварства, от собственного рывка начал падать, в полете налетел на охранника, который ринулся ему на помощь, и повалились оба.

Охранник с перепугу активировал амулет тревоги. Сигнализация истошно взвыла.

Я отступила на шаг назад, прижала свою папку к груди и округлила глаза с видом чистейшей невинности, даже, можно сказать, ангельской святости. Я тут не причем. Такая маленькая, хрупкая, тоненькая девушка физически не могла уронить двух огромных, крепких, сильных мужчин!

На шум выскочила еще толпа охранников, выбежал из кабинета управляющего какой-то рыжий и тоже весьма крепкий мужчина лет сорока. Ну еще бы! Золотые слитки весят немало, накачаешь мышцы, пока пересчитываешь.

– Что тут происходит? – проорал рыжий, стараясь перекричать сигнализацию.

Охранники окружили меня, я испуганно зажала уши и зажмурилась, но папку не выпустила, крепко придерживала локтем. Приоткрыла глаз только тогда, когда сигнализацию кто-то вырубил, и наступила нереальная, божественная тишина. Ненадолго.

– Она… – трясущейся рукой показал на меня клерк. – Это все девчонка!

– Уволен! – рявкнул рыжий не хуже сигнализации. – Оба уволены! За непочтительное отношение к клиентам и непоправимый урон репутации банка! Леди, прошу не держать обиды на банк за это недоразумение, мы сейчас его исправим. Какой у вас вопрос?

– А вы кто? – окинула я рыжего подозрительным взглядом.

– Управляющий Королевским банком «Золотая столица», дир Эйхмат, – представился мужчина.

Я представилась в ответ, объяснила суть проблемы и протянула управляющему документы.