Первый истребитель, борт “Рак-5”, был прошит слева. Это было очередь лазерных импульсов, столь чёткая и плотная, что корпус этой старой, но весьма надёжной машины сначала вспучило, а потом он разлетелся, как раздавленная консервная банка. Вторая машина рванулась вверх, но кто-то сверху уже подгадал вектор – и настигший её удар пришёл прямо в хвост. Средний истребитель завертелся, теряя стабилизаторы и разрываясь от центробежной силы. А потом и вообще врезался в ближайший астероид, исчезнув в яркой вспышке взрыва.

Третий пилот, тот самый “Угребанец”, в бешенстве рванул вбок, едва не задев крупный булыжник, и заорал в общую сеть:

– Засада! Это не свои! Не свои! Кто-то здесь есть!

Но даже этот слабый голос быстро оборвался и пропал. Два истребителя враз промелькнули у него слева – чёрные, изломанные, с раскосыми остеклёнными кабинами, словно хищные насекомые. Один из них в развороте дал короткую очередь из излучателей турели пульсара. Удар пришёлся точно в боковой отсек, где у пиратской машины стояли старые топливные батареи. И тут же возник огненный шар в темноте. Пыль и осколки. Обломки медленно поплыли меж камней.

Ни один из троих не выжил. Ни один не передал, кто именно и где их атаковал. Лишь короткий сигнал – и обрыв. Его перехватил только “Гретта-Семь”, и то с помехами. Два искажённых слова, и резкий пронзительный импульс тревоги. А в глубине астероидного поля, между теней и валунов, вновь воцарилась тишина. Чёрные истребители исчезли так же быстро, как появились. Лишь пыль завихрилась в вихре гибели.

Капитан фрегата “Гретта-Семь”, Арто Бракс, сидел в капитанском кресле, рассеянно глядя в мутный тактический экран, когда из заднего динамика вырвался короткий, искажённый визг тревожного сигнала. Он сначала не придал значения – в этом замусоренном частотном диапазоне порой ловились эхо-разряды от столкновений астероидов, и компьютерное ПО не всегда умело их фильтровать. Но что-то в тоне, в этой панике, прорвавшейся сквозь фоновый шум, зацепило его. Он резко обернулся.

– Повторите последнюю передачу! – Рявкнул он, уже наскакивая на связиста, но тот лишь беспомощно развёл руками.

– Помехи, капитан. Всё заглушено. Мы успели перехватить сигнал с одного из истребителей. Похоже… он успел только крикнуть. Потом – тишина.

– Они погибли?

– Возможно. Или кто-то глушит передачу намеренно.

У Арто засосало под ложечкой. Что-то было не так. Он мгновенно вспомнил: и этот исчезнувший лёгкий москит-разведчик, и теперь – целое звено, пропавшее в точно таком же участке. Но главное – сообщение, которое они успели отправить, хоть и неразборчиво, но несло в себе ясный оттенок паники и боли.

Он встал, облокотившись о тактический стол. Астероиды вокруг создавали настолько плотный электромагнитный барьер, что даже военные сканеры не справлялись бы с анализом. Это место само по себе было идеальной ловушкой. Но если кто-то уже вёл здесь охоту… Арто зарычал и плюнул на пол.

– Нас, чёрт подери, пасут.

Он резко повернулся к интерфейсу и вызвал на экран ближайшие суда. И взгляд его тут же остановился на одном из них – массивной призматической громаде, стоящей по соседству между двумя крупными обломками скальной породы.

“Старый Грейн” – бывший грузовик второй серии Республики Нубар. По сути – огромная трёхсотметровая призма, облупившаяся и почерневшая от десятилетий переборок. Раньше такие суда таскали руду с тлеющих поясов в системах на краю Фаэтона. Но именно этот корабль уже давно был модифицирован. По слухам, он вмещал три десятка москитов – лёгких истребителей, скрытых за складывающимися кормовыми створками. Сам Арто знал: почти все эти истребители были с Чёрного рынка, с дикой установкой вооружения, и без маркировки.

– Хренов ублюдок. – Коротко прошипел он себе под нос.

Капитан “Греяна”, Кло Дирс, был не просто сосед по флотилии – с ним Арто ещё две вылазки назад чуть не сцепился из-за раздела добычи. А в последний раз тот прямо намекал на то, что “Гретта” тянет с собой хлам и не заслуживает доли как полноценный участник. Арто тогда сдержался – но теперь…

– Вот он. Он! Решил дождаться, пока я ослабну, пока мои москиты уйдут на разведку, а потом – ударить в спину. Вот же… грязный, нубарский шакал!

Он стукнул по консоли кулаком.

– Внимание всем постам. Готовность номер один. Зарядить батареи, поднять всех по боевым постам, перевести штурмовые орудия в боевую конфигурацию. Подготовить капсулы с приманками, и дать полный скан ближнего сектора! Штурман, заметив дрожь в голосе капитана, осторожно уточнил:

– Капитан… мы атакуем?

– Нет… пока нет. Но если они даже шевельнутся в нашу сторону – открываем огонь без предупреждения.

И в эфир ушёл запароленный сигнал. О том, что появилась скрытая угроза. А на другом конце поля, в глубине теней, чудовищный клиновидный силуэт, всё это время недвижимо зависал среди валунов, чуть заметно приподнял переднюю кромку обшивки, словно хищник, чуть приоткрывающий пасть. И сенсорные купола на его борту вновь пошли в движение – внимательно наблюдая за окружающей обстановкой.

Пиратская стая, растянувшаяся среди плотных скоплений астероидов, представляла собой хаотичную, шаткую коалицию кораблей, каждый из которых был уникален по конструкции, вооружению и – что особенно важно – эго своих капитанов. Они давно привыкли к тому, что в глубинах отработанных систем можно неделями безнаказанно выискивать заплутавшие грузовики или обитые спасательные капсулы. Но здесь, среди немых, давящих громад камней, сенсоры едва справлялись с минимальной ориентацией. А уж о полноценном обнаружении угроз говорить не приходилось вовсе.

Именно по этой причине, как и на “Гретте-Семь”, почти на каждом корабле – от почерневших фрегатов до старых корветов на реактивной тяге – капитаны приняли однозначное решение: выпустить москитов. Лёгкие истребители, у которых и сенсоры пускай устаревшие, но всё же подвижные, да и риск потерять такой аппарат казался допустимым. Тем более, большинство москитов – безымянные судёнышки с перекрашенными корпусами и собранными из разных эпох деталями. Жаль? Да. Критично? Нет.

И вот они – разлетались. По одному, по двое, по трое. Маленькие силуэты, скользящие между обломками, ныряющие в расщелины между скал, гудящие в темноте, как насекомые.

– “Москит-Четыре на выходе. Проверяю сектор Лямбда. Пусто, как и ожидалось. Чёрт, почему всё самое глупое достаётся мне?”

– “Потому что ты рот не закрывал, когда старпом делил зоны. Вот и получил скалы на обед.”

– “Угу. Зато если кто-то нападёт, я первым это замечу. И последним об этом скажу.” – в голосе пилота прозвучала ирония, но она быстро погасла.

И так – один за другим. На третьем, четвёртом, пятом корабле. Пилоты-одиночки бродили по серому лабиринту астероидов, жалуясь на глухоту командования, на помехи, на отсутствие сигналов. Иногда переговаривались между собой – лениво, устало, в стиле пиратов, которым уже наскучило беспокойное безделье.

А потом началось исчезновение. Сначала никто не придал этому значения. Один не вышел на связь… Ну… Мало ли… Глушат окружающие его камни… Батарея села… Попал в поле ионизации… Второй – ну… Бывает. Но когда третий и четвёртый пропали, один за другим, во всех концах формации, даже самые беспечные начали чесать головы.

На борту фрегата “Чёрная Дева” капитан Эллар Руорк вышел из своей рубки и швырнул на тактический экран металлическую кружку.

– Твою же… опять пропажа? И ты хочешь, чтобы я поверил, что это просто – астероид? – он наклонился к офицеру связи. – Ты хоть сканировал толком? Или опять свой глюкочип вставил вместо диагностики?

– Капитан, у нас не работает половина сенсорных ячеек. Щиты мы даже не включили, чтобы не палиться. Энергия уходит только на гравидержание. Мы видим – как через бутылочное стекло.

Руорк зло плюнул под ноги и открыл общий канал на выделенной пиратской частоте.

– Хорошо, сволочи. Кто из вас жрёт москитов? Кто решил, что пора по одному подбирать их себе в трюм?

На сигнал откликнулись почти сразу.

– Ты хочешь сказать, что это мы твою консервную банку подстрелили? – Это был резкий голос с корвета “Сивирон”, старого капера, переработанного в абордажника. – Твой пилот, может, просто решил удрать? Значит у него хватило ума. А ты теперь вякать начал?

– Удрать? В никуда? Здесь, где всё дышит смертью?

– Может, и смертью. Но не нашей. Свою некомпетентность не перекладывай на нас!

Слово за слово, и эфир наполнился гортанными перебранками, обвинениями, насмешками, угрозами. Все подозревали друг друга: в краже, в измене, в намеренной дезинформации. Ведь каждый знал: вокруг – пустота, официально мёртвая система, никто не должен был здесь охотиться.

А между тем, москиты всё ещё продолжали исчезать. Иногда пилоты успевали что-то пробормотать – искажённый, размытый голос, вскрик, всплеск перегрузки – и тишина. Иногда и вовсе – молчание, как будто кто-то просто выключал их из реальности, словно гасил светильники один за другим.

– Они уходят… как будто кто-то охотится на нас. Медленно. Точно. Подряд. Но мы не видим – кто!

Этот шёпот в конце концов пробился сквозь общий канал – от старого пилота с “Триады”, последнего, кто выжил из пары. И вот тогда начался настоящий хаос. Сенсоры перегружались. Члены команд кричали. Старые корабли двигались ближе к центру импровизированной формации. Щиты начали включать, жертвуя невидимостью. Капитаны перебрасывались обвинениями и взглядами. Один из них даже выстрелил предупредительно – в камень, слишком уж похожий на маскировку.

Но истинная угроза всё ещё оставалась в тени, тихой, неподвижной, наблюдающей. Клиновидный силуэт, монолит, скрытый в глубине поля, всё ещё не раскрылся полностью. Он продолжал играть, как паук с добычей, ожидая, пока последние страхи доведут этих пиратов до паники… и сделают их лёгкой, почти беззащитной жертвой.

………

Вскоре всё это тревожное напряжение, разлившееся среди пиратской флотилии, перешло грань простой настороженности. Исчезновение москитов, глухие ссоры и бессильные сенсоры на грани перегрузки – всё это стало лишь прелюдией к удару.

Всё началось с резкого, как выстрел в темноте, сигнала тревоги с “Ворона-Ц”, среднего корабля сопровождения, едва видимого среди облаков космической пыли.

– “Контакт! В правом секторе! Это… чёрт, это торпедоносец!”

Визг сирен, хаос в канале, но спустя доли секунды его сигнал оборвался – и одновременно с этим корабль содрогнулся, когда в его борт врезалась тяжёлая торпеда, выпущенная почти в упор. Удар был не смертельным, но катастрофически точным: топливные каналы загорелись, и корабль начал терять маневренность, как раненный зверь, волоча лапу.

Почти одновременно с этим по другому краю формации – у корабля “Громош”, старого грузовика, модифицированного под платформу снабжения, – всплеснуло пламя от второго попадания. Торпеда, проскользнув сквозь узкую щель между двумя астероидами, вошла точно в секцию двигательного отсека. Ослепительные искры – и мертвенный разгерметизированный блок повис в пустоте.

– “Они уже у нас под брюхом! – рявкнул кто-то в общем канале. – Кто-то выпускает по нам старые имперские торпедоносцы! Третьего поколения, мать вашу! Да вы их с каких ангаров подняли?!”

Сомнений было мало. Внешне эти аппараты в точности напоминали торпедоносцы Работорговческой Империи. Грузные, с массивными подвесами, с толстым обводом лобового щита и характерными рёбрами охлаждения. Такие использовались столетие назад для ударов по конвоям – медленные, но невероятно опасные.

Их малозаметность здесь, среди камней и пыли, превратилась в смертельное оружие. Ни один крупный корабль не мог уверенно отследить их приближение. Те немногие москиты, что ещё оставались в строю, не успевали развернуться, как вражеский торпедоносец уже исчезал за новым астероидом. А когда всё это произошло почти одновременно в разных частях формации, обвинения посыпались мгновенно.

– “Вот они! Да вы гляньте на эти сигнатуры – это же ваши, Тринар! У тебя в ангаре полтора десятка таких же!”

– “Что?! Мои? Это с чего бы мне бить по союзникам?!”

– “С той причины, что у тебя уже был конфликт с Руорком. Он в тебе не уверен – и мы тоже!”