Извести… Но я-то хитрее, умнее и изворотливее. И, Кони, сейчас ты очень рискуешь. Подземный вулкан в лице меня вот-вот выплеснет пепел и лаву.

– Да заткнись ты уже! Два часа ночи, я должен закончить работу до шести утра! А ты, дура, мельтешишь и мельтешишь! Займись чем-нибудь, иди спать или… – Все, кажется, я взорвался, понесло; ладно, сейчас скажу чуть хладнокровнее, а то работа совсем полетит в тартарары: – Просто, пожалуйста, замолчи!

Так, Кони-то глаза вылупила, на секунду онемела, перья-сережки развеваются от покачиваний головы. Знаю я уже эти движения – все, хана работе.

Еще наклонилась так! Видно безвкусное кружево белья, ощущается тяжелый аромат персиковых духов… Да тут не ругаться бы, а повалить ее прямо поверх отчета на стол и заняться чем-то куда более интересным, чем работа. Но у нее сейчас другая цель, она считает себя оскорбленной. Но ведь и я оскорблен!

В конце концов, начинает всегда она, а мне молчать самоуважение не позволяет. Надоела она мне, ой, надоела! Вот уже начала орать до хрипа, а я устал и хочу спать, это невыполнимая «программа-минимум» на сегодня.

Нет бы спать уйти! Но я опять взорвался, начал ей что-то втолковывать. А она и так понимает. Или не понимает, просто тоже, кажется, хочет меня извести. Так вороны заклевывают больную кошку. Так крабы съедают чайку со сломанным крылом. Жертва и добыча меняются местами.

Нет, это все слишком трагично, а на деле карикатурно и мелко. Мне просто надо изменить отношение к случайной критике. Может, тогда нас обоих отпустит. Или мне просто надо вернуть свою магическую силу, чтобы снова стать ровней для Кони. Да я-то посильнее был! Оборотни у нас что, собачки-дуболомы, могут с ноги врезать, когтями подрать, пулемет ДШК или двуручный меч одной левой поднять. Но магией не владеют, заклинания не плетут.

– Кони! Ты что, сейчас пыталась врезать мне в ухо?!

А я-то говорил, до драк не доходит. Не верьте! Уже доходит! Бьют или пытаются побить обычно меня. Ну, может, и я не всегда слежу за языком, конечно. И порой это все заслуженно, но у нас тут матриархат и женский абьюз налицо.

– Нехрен меня дурой обзывать!

Да, стать бы снова хоть на равных… Я – воин-маг, она – оборотень. Если бы только вернуть… А для начала: может, и правда навести порядок на столе? Может, так и работа лучше пойдет, и документы перестанут теряться. Вот я и становлюсь не вольным художником с мечом вместо кисти, а покорной мышью, пекущейся о папках с бумагами.

Вот уж я злорадствовал и радовался, когда Сумеречный Эльф³ временно утащил магическую силу у всей Лиги Фантомов. Все стали подобны мне, а растерялись-то как! Вам знать эту не самую радужную страницу истории ордена необязательно, а закончилась она вторжением темных эльфов с другой планеты, из мира Бенаам, и битвой в Измерении Могущества за силу Змея Хаоса, Последней Битвой.

В которой я не участвовал. Как всегда, закисал вонючей капустой. Неужели это уже «всегда»?

Ну да, каждый вечер говорю себе, что брошу пить, начну по утрам качаться. Каждое утро оправдываюсь тем, что это имелось в виду воскресенье, начало новой недели. Каждое воскресенье недоумеваю, утверждая, что я говорил себе про следующее, солнечное и погожее. Следующее, конечно, оказывается пасмурным или по меньшей мере недостаточно солнечным. И так до бесконечности по лабиринтам загадочной русской души.

Гадко все это. Злорадство – это, конечно, мерзко, но во мне что-то набухает и разрастается, ожидая выхода, точно гнойный нарыв с гангреной. Выражается это через вспышки злобы. Вот как сейчас. Надоело мне ругаться!

Глупо все это, не нравится тебе что-то, Кони, так уходи! Будто мужика себе не найдешь! Давно бы ушла, если бы хотела, благо Лига у нас милитаристски-социалистическая: квартиру-студию не делить, выдают так, за службу. Вроде общаги для всех членов ордена. Словом, имущество нас с тобой, Кони, не связывает.

Стало быть, что-то тебя возле меня держит, что-то притягивает. Унижать меня нравится? Да что б тебя… Так, ладно, надо замолчать и не реагировать. Надо злобу направить в другое русло, а то неизвестно, что я могу натворить. Вот чего Кони добивается? Ее просто бесит моя работа. И она знает, как меня отвлечь, знает, что наше противостояние мне нравится даже больше, чем ей. Это позволяет ощутить себя живым.

– Тварь! – шипит Кони, а сама уже кусает меня за губы. Эх, все-таки повалю я ее на стол поверх отчета. Пошло оно все…

М-да, если так пойдет дело, то она будет более накачанной, чем я. Жутковато и смешно это сознавать, когда мои ладони скользят вдоль линий ее обнаженного тела, когда она принадлежит вся мне, если вообще может кому-то полностью принадлежать. Какая же она горячая! Накачанная, сильная и горячая!

– Опять ты меня увела от работы… – выдыхаю я, когда мы лежим на полу возле стола, бесстыдно нагие и довольные. Как два животных.

– К черту твою работу. Особенно, ночью! – грудным сиплым голосом отзывается Кони, кусая меня за мочку уха. – Ты слишком хорош в другой работе. И ночью должен принадлежать мне.

Вот так у нее все просто, потому и бесилась. В конце концов, она оборотень, а я человек. Ей проще, все проще: и накачивать мышцы, и залечивать раны, и менять дома да любовников.

Не то что б я воспринимал эти вещи слишком серьезно, но я и не циник. Хотя это не факт. Как минимум, у меня не получается наплевать на все запреты и общественное мнение. Тянут и растягивают они меня, собственно говоря, как две березы в разные стороны.

Я пытался однажды забыть о них с помощью некоторых запрещенных веществ – ничего, кроме боли. Видимо, я должен радоваться этому факту, а то стал бы «овощем», но пока не пришло время для радости.

Интересно, что я о себе еще хотел бы рассказать? Будет ли у этой истории начало? Или только конец? Лоренс, бывший маг, который применил Спрута и лишился силы. Что я хочу вообще рассказать? О том, как нарушилось время? Да вроде и не нарушилось… Возможно, это конец без начала.

И вы, конечно же, меня не вспомнили. Между тем я был всегда где-то неподалеку. Кособокая и невзрачная жизнь шла себе и шла, а меня никто не замечал. А за мной из-за предела времен наблюдал и наблюдал Змей Хаоса…

* * *

Макс за четыре года возмужал: из отчаянного мальчишки превратился в рассудительного воина. Он по-прежнему служил в Отделе расследований паранормальных явлений и не жаловался. Скользких неприятных заданий с жесткими допросами не выпадало, ими ведали другие подразделения. А он в основном спасал людей от «диких» вампиров и контролировал работу «охотников». Иногда приходилось защищать от них мирных вампиров и магов, которые тихо жили, не нарушая закон.

«Хорошо, что Отдел вовремя понял, что далеко не всем вампирам Земли нужно пить кровь. По сути, некоторые это делают только для повышения силы. А если человек – вампир – не собирается ни с кем сражаться, то ему и не надо. Не объявить ли уже охотников вне закона? Они же занимаются линчеванием», – порой думал Макс. Уж больно действия «охотников» напоминали о «славных» временах больших костров Инквизиции. Хватало мстителей-самовыдвиженцев, которые, обладая магической силой, решили, что они на «стороне света», поэтому без разбора истребляли вампиров и оборотней. Порой совершенно незаслуженно.

Впрочем, Макс никогда не сочувствовал выходцам из Лиги Фантомов или подобных группировок. Уже четыре года на восприятие накладывалась личная неприязнь, замешенная на несовершенной мести за товарища.

Денис погиб в тот злополучный день, когда треклятый темный маг Лоренс вторгся в хранилище. А они, девятнадцатилетние ребята, практически вчерашние курсанты без опыта, вступили в неравный бой. После этого случая Максу вне очереди дали ранг младшего лейтенанта, а Дениса наградили… посмертно.

Тот день запомнился как величайший провал, за который едва ли надо повышать. Макс сражался и выжил – на этом все. Лоренс все-таки утащил артефакт, применив мощнейшее заклинание невыясненной природы. Хуже всего, что Отдел за годы своего существования все еще знал о противнике меньше, чем противник о нем. Лига Фантомов все еще успешно скрывала свой адрес, а ее членов почти не удавалось вычислить.

Простая проверка документов ничего не приносила, а пойманные участники ордена на допросах не могли выдать ни название улицы, ни номер дома. В конце концов, стало понятно, что Лига каким-то образом влияет на память своих членов, чтобы в критический момент их не раскололи даже под пытками.

«Узнать бы, где эта клятая Лига… Вот как вытянуть артефакт? Полный “висяк”, а не дело. Артефакт где-то в хранилищах Лиги, не иначе. Вышедшие из этого ордена маги говорили, что в Лиге много секретов, есть сокровищница с артефактами, есть вроде даже пещеры с монстрами. Да, они описывали и внутреннее убранство, мол, там бизнес-центр снаружи, а внутри как готический замок, и раскрывали имена членов, но никто не вспомнил адрес», – сокрушался Макс.

Он подозревал, что ранг-то ему выдали вместе с пухлой папкой для дальнейшего расследования этого дела. «Висяка» и, похоже, «висяка» всей его жизни. Задача от руководства стояла четкая: вернуть артефакт из Лиги Фантомов любой ценой. И вот уже четыре года они с майором Жанной Патриковной Темновой занимались этим делом.

– Жанна Патриковна, разрешите обратиться… – протянул Макс, отвлекаясь от изучения очередных архивных данных, разложенных на столе. Последнее время работа все больше напоминала офисные задачи аналитика. Но без данных не имело смысла кидаться с мечом наголо на Зеркало Измерения. Поэтому пока они вдвоем сидели в кабинете, заваленном архивными папками и рапортами о происшествиях.

– Валяй, Макс, давай уже без этих формальностей. Мы шесть лет вместе расследуем это дело.

В их Отделе ранги и формальное общение едва ли играли важную роль. Работа требовала гибкости, а попадали на нее люди совершенно разных социальных слоев. Больше всего ценились даже не физическая подготовка и здоровье, а наличие хотя бы минимального магического потенциала. Но порядок и субординацию никто не отменял.

– Спасибо, Жанна, – кивнул Макс, щурясь.

Под потолком уныло мерцала вытянутая галогеновая лапочка. Завхоз как будто забыл про их кабинет. Обиталище тех, кто на самом деле провалил дело. Но все при случае подчеркивали значимость их «подвига».

– Рассказывай уже, что тебя мучает, – криво ухмыльнулась Жанна, сверкая сапфировыми глазами и встряхивая рыжим каре. Она, женщина лет тридцати пяти, обладала природным магнетизмом, помноженным на уверенность в себе и очень неплохие магические способности. «Типичная чародейка» – как порой шутили коллеги-завистники, которые пытались добиться внимания Жанны. Но, видимо, никто не дорос до ее уровня.

Так или иначе, Макса это не интересовало: он хранил верность Лене, бывшей невесте. Они расстались, но… он все еще надеялся.

– За последние четыре года не зафиксировано никаких аномалий. Но… как будто что-то не так, – наконец поделился переживаниями Макс, убирая со лба пшеничные пряди волос. По уставу стоило в ближайшее время подстричься.

– Конечно, не так, артефакт все еще у Лиги. Кто знает, что они с ним делают. Это как раз наша работа – узнать, что же не так, – небрежно фыркнула Жанна. Поражала ее беззаботность, хотя она всегда выглядела напряженной, готовой к внезапной атаке. Видимо, повидала уже столько, что разучилась переживать. В тот страшный день только она и спасла. Еще бы немного – и уничтожила Лоренса.

– Вы так спокойно это говорите, но ведь… – выдохнул Макс.

– Штука опасная, может переписать некоторые события реальности. Но, если так подумать, мы вряд ли поймем, что переписано, – с неизменной застывшей улыбкой на крупных губах отозвалась Жанна. – И что-то мне подсказывает: никто не решится использовать эту проклятую вещицу, даже Верховная Ведьма. Соболева не так глупа, чтобы настолько рисковать ради получения новой силы.