Двери зала совета директоров открываются. Появляются юристы корпорации. Вишрам Рэй на мгновение задумывается, каким отглагольным существительным можно назвать корпоративных юристов. Обдиратели? Наебаторы?

Последней в зал входит Марианна Фуско. У Вишрама от удивления отвисает челюсть. Марианна едва заметно и вполне официально улыбается ему – совсем не так, как можно было бы ожидать от женщины, с которой вы а) имели первоклассный секс в самолете и б) попали в опасную уличную переделку.

Она садится прямо напротив Вишрама. Под тиковой крышкой стола он включает палм и набирает текст.

КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ЗДЕСЬ?

Секретари открывают двойную дверь, и в зал входят члены совета директоров компании.

Я ЖЕ ГОВОРИЛА, ЧТО ЛЕЧУ ЗАНИМАТЬСЯ СЛОЖНЫМ СЕМЕЙНЫМ ДЕЛОМ.

Вишраму кажется, что ответ Марианны зависает прямо у нее над грудью. Она вновь в том великолепном сером и исключительно практичном костюме. Но и он сегодня выглядит не хуже.

Банкиры и представители кредитных союзов занимают места за столом. Многие из руководства мелких сельских кредитных банков в жизни не уезжали так далеко от места расположения своих учреждений. В то мгновение, когда Вишрам спокойным и уверенным жестом левой руки наливает себе в стакан минеральную воду, а правой печатает: «ЭТО ТАКАЯ ИГРА?», в комнату входит его отец.

На нем совсем простой костюм – только длина пиджака кажется уступкой моде, – но все головы сразу же поворачиваются в его сторону. Такого выражения на отцовском лице Вишрам не видел с детства – тогда отец занимался созданием компании и выглядел целеустремленным и спокойным человеком, уверенным в том, что он все делает правильно.

За отцом следует Шастри, его тень.

Ранджит Рэй подходит к председательскому месту. Но не садится. Он приветствует членов совета и приглашенных. Кажется, что громадное помещение, обитое панелями из дорогого дерева, буквально гудит от предельного напряжения. Вишрам отдал бы все, чтобы заслужить такой прием на сцене.

– Коллеги, партнеры, уважаемые гости, мои дорогие родственники, – начинает Ранджит Рэй. – Прежде всего я хочу выразить вам свою признательность за то, что вы нашли возможность приехать сегодня сюда. Многим из вас это стоило значительных затрат и неудобств. Позвольте мне сразу же заверить, что я не стал бы настаивать на вашем прибытии, если бы не считал вопрос, предлагаемый сегодня вашему рассмотрению, делом принципиальной важности для дальнейшего существования нашей компании.

Голос Ранджита Рэя не слишком громок и глубок по звучанию, но каждая его модуляция доходит до самых отдаленных уголков зала. Вишрам не помнит, чтобы отец вообще когда-либо повышал тон.

– Мне шестьдесят восемь лет. Я уже три года как переступил ту возрастную черту, которую жители Запада в своей бизнес-этике рассматривают как завершение экономически полезного периода жизни. В Индии же это – время внутренней сосредоточенности и созерцания, размышления о тех жизненных тропах, которые ты миновал, но которыми еще можешь пройти.

Ранджит Рэй отпивает воды.

– Обучаясь на последнем курсе политехнического факультета Индийского университета в Варанаси, я понял, что экономические законы подчинены законам физики. Физические процессы, лежащие в основе существования нашей планеты и управляющие жизнью, накладывают непреодолимые ограничения на развитие бизнеса, обозначая верхние границы его потенциала, подобно тому пределу, который константа скорости света накладывает на возможности нашего познания Вселенной. Именно тогда я понял, что являюсь не просто инженером, а индийским инженером. Исходя из этого, я пришел к выводу, что если мне суждено использовать свои способности и знания для того, чтобы сделать Индию сильной и уважаемой в мире страной, то я должен делать это по-индийски.

Он бросает взгляд на жену и сыновей.

– Члены моей семьи слышали об этом уже неоднократно, но я надеюсь, что они простят меня за повторение. Целый год я провел в паломничестве. Я следовал принципам бхакти и совершал пуджу в семи священных городах, я омывал тело в святых реках и обращался за советом к свами и садху. И каждому из них во всех храмах и святых местах я задавал один и тот же вопрос.

Как этот инженер может учить кого-то вести праведную жизнь? – спрашивает себя Вишрам. Он ведь на самом деле слышал эту проповедь больше раз, чем хотел бы вспомнить. Сагу о том, как стоящий перед ними простой индийский инженер использовал крор рупий, предоставленный ему небольшим кредитным объединением, чтобы построить не требующий сложного обслуживания углеродный генератор солнечной энергии, основанный на нанотехнологиях. В дальнейшем таких устройств было произведено около пятидесяти миллионов. Плюс предприятия по очистке спиртового топлива, заводы по производству биомассы, ветровые электростанции, приливные электро- и теплостанции, подразделение исследования и разработки, подведшее лучшие умы Индии – индуистские умы Индии – вплотную к решению проблем нулевой энергетики. В настоящее время «Рэй пауэр» – одна из ведущих корпораций Бхарата – и страны. И компания на протяжении всех лет своего существования оставалась индийской, отличаясь предельно щадящим отношением к природе, бережно и с благодарностью принимая дары Земли и Вселенной, подчиняясь движению колеса сансары. Теперь это компания, решительно и без боязни окунающаяся в мальстрем мирового рынка. Компания, которая заказывает самому модному и талантливому современному индийскому архитектору строительство здания корпоративной штаб-квартиры из стекла и древесины – и одновременно включает далитов в состав совета директоров.

Впрочем, история, которая звучит сейчас неизвестно в который уже раз, без сомнения, заслуживает всяческого внимания и уважения, но Вишрама в данный момент гораздо больше занимает обтянутая парчой грудь Марианны Фуско. Между ними появляется следующее сообщение дерзко сиреневого цвета.

СЛУШАЙ ОТЦА!

Я ГОВОРИЛ, Я ПАРШИВАЯ ОВЦА В СТАДЕ, – печатает он в ответ.

АЛЛЕГОРИЯ – НЕ ЛУЧШИЙ ВЫБОР ДЛЯ КОМЕДИАНТА, – отвечает она.

О, ИЗВИНИТЕ, А МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЭТО САРКАЗМ, – парирует Вишрам, выводя большие синие буквы поверх лацканов своего сварганенного на скорую руку костюма, и чуть не пропускает важнейшую часть выступления отца.

– …вот почему я решил, что вновь наступило время задаться вопросом: что значит вести благочестивую жизнь?

Вишрам Рэй поднимает взгляд. Нервы всех присутствующих напряжены до предела.

– Сегодня в полночь я оставляю пост президента «Рэй пауэр». Я отказываюсь от всего своего богатства, влияния, престижа и, естественно, от всех своих обязанностей. Я покидаю дом, семью и вновь беру посох и котомку садху.

Распыление нервно-паралитического газа не дало бы такого эффекта тишины и неподвижности. Ранджит Рэй улыбается, пытаясь вернуть всем уверенность. Не работает.

– Я хочу, чтобы вы поняли: решение далось мне с большим трудом. В течение длительного времени я обсуждал его с женой, и она полностью согласна с моим выбором. Шастри, мой помощник и секретарь на протяжении многих десятилетий, присоединится ко мне в моих странствиях – и не в качестве слуги, так как все социальные различия исчезнут для меня сегодня в полночь, а в качестве спутника и соратника в поисках праведного пути.

И вот тут все акционеры вскакивают с мест, кричат, чего-то требуют. Какая-то женщина-далит оглушительно орет что-то на ухо Вишраму о своих клиентах, своих сестрах, но Вишрам вдруг обнаруживает, что абсолютно спокоен, отрешен, прикован к месту чувством неизбежности. У него возникает странное ощущение, будто он знал, что нечто подобное должно произойти, с того самого момента, когда у своей двери в Глазго нашел авиабилет.

Ранджит Рэй жестом успокаивает присутствующих.

– Друзья мои, прошу вас, не думайте, что я бросаю

вас на произвол судьбы. Первое требование к человеку, решившему вести духовную жизнь, состоит в том, чтобы он не оставлял мир безответственно. Вам хорошо известно, что многие другие корпорации стремятся приобрести нашу компанию, но «Рэй пауэр» прежде всего – семейный бизнес, и я ни при каких обстоятельствах не предам его чуждой и аморальной системе управления.

Не делай этого, думает Вишрам. Не говори этого.

– Таким образом, я передаю руководство компанией сыновьям – Рамешу, Говинду и Вишраму.

Ранджит Рэй поворачивается поочередно к каждому из названных им, делая благословляющий жест.

Рамеш выглядит подстреленным на лету. Его крупные, покрытые выступающими венами руки лежат на столе, словно освежеванные животные. Говинд надувается и оглядывает сидящих за столом, уже деля их на союзников и врагов. Вишрам пребывает в оцепенении – словно актер, которому дали сценарий посреди пьесы.

– Я назначил советников, которым полностью доверяю, чтобы они помогали вам в переходный период. Я на вас очень надеюсь. Пожалуйста, постарайтесь оказаться достойными этого доверия.

Марианна Фуско наклоняется над широким столом и протягивает руку. Рядом с ней на полированной поверхности стола лежит стопка каких-то бумаг. Вишраму бросается в глаза пунктирная линия в самом низу верхней страницы. Здесь должна стоять его подпись.

– Мои поздравления, и добро пожаловать в отдел исследования и разработки, господин Рэй.

Вишрам пожимает руку, хватку которой – крепкую, сухую и мягкую – на своем члене еще помнит.

Внезапно он понимает, что это за пьеса.

– Король Лир, – выдыхает Вишрам.

10. Шив

Йогендра выходит из внедорожника посередине улицы – рядом с входом в клуб «Мусст». Полицейские и воры сходны в том, что считают парковкой любое место, где соблаговолят покинуть автомобиль. Йогендра открывает дверцу хозяину. Велорикши, неистово трезвоня, с обеих сторон объезжают громадную машину.

«МУССТ feat. ТАЛЬВ» – сообщает яркая неоновая реклама.

С тех пор как практически у каждого появился персональный ди-джей, сарисин с собственными ремиксами, клубы стали делать себе рекламу за счет своих барменов. До уик-энда еще далеко, поэтому «белых воротничков», подыскивающих себе жен, в клубе нет, но девушек хватает. Шив усаживается на табурет у стойки. Йогендра опускается рядом. Шив ставит на стойку контейнер с яичниками. Специальная подсветка превращает их в некий инопланетный артефакт из голливудской научной фантастики. Бармен Тальв передвигает стеклянную тарелку с пааном по поверхности из флюоресцентного пластика. Шив берет кусочек, перекатывает языком за щеку, ждет, пока бханг ^[28] начнет всасываться.

– Где Прийя?

– Там, в конце зала.

Девушки в сапожках до колен, коротких юбках и облегающих шелковых топах сгрудились вокруг стола, с ко-

торого и начинается клубное веселье. В центре в окружении бокалов с коктейлем десятилетний мальчишка.

– Ебаные брамины, – произносит Шив.

– Внешность обманчива, он уже совершеннолетний, – замечает Тальв, разливая в два стакана содержимое шейкера, который отличается неприятным сходством с трофеем Шива в колбе из нержавеющей стали.

– Ведь есть же хорошие мужики, которые дадут бабе все, чего она хочет: хороший дом, хорошие перспективы – чтоб ей никогда не пришлось работать, – хорошую семью, детей, место под солнцем. А они висят на этом десятилетке, как теленок на сиське, – рассуждает Шив. – Перестрелял бы. Это противоестественно.

Йогендра угощается пааном.

– Тот десятилетка может десять раз купить и продать этот бар. И еще долго будет коптить небо, когда нас с тобой уже опустят в священные воды.

Коктейль прохладный, и голубой, и насыщенный, и в погоне за красным пааном достигает самых темных глубин нутра. Шив оглядывает помещение. Из девчонок сегодня не на кого и глаз положить. Те, что не хихикают рядом с брамином, уставились в экран телевизора.

– На что это они так пялятся?

– Что-то про моду, – отвечает Тальв. – Тут привезли какую-то русскую модель, ньюта. Юри или как-то так.

– Юли, – подсказывает Йогендра.