Лалл указывает на палатку торговца пальмовым соком, где сидит господин Суппи и отгоняет мух мятым экземпляром «Тируванантапурам Таймс».

– Сандип Суппи. Он торговец пальмовым соком и живет в доме 1128 по Дороге Народной Радости.

Томас Лалл чувствует, как сжимается от страха мошонка.

– И вы никогда раньше не видели его?

– Никогда. Я никогда не встречала и вашего друга доктора Готце.

Мимо проносится желто-зеленый автобус. Аж снова делает неопределенное движение головой и бросает хмурый взгляд на написанный от руки номер.

– Этот автобус принадлежит Налакату Моханану, но ведет его кто-то другой. Срок эксплуатации машины давно вышел. Не посоветовала бы ездить на ней.

– Скажите это Налакату, – говорит Томас Лалл. Голова у него идет кругом, как будто Томас хватил лишку непальского, которым втихомолку приторговывает господин Суппи. – Как же получается, что ваши боги по одному взгляду на номер автобуса могут во всех подробностях расписать состояние тормозов, но не способны ничего сообщить о тех людях, которых вы считаете своими настоящими родителями?

– Я не вижу их, – отвечает Аж. – Они словно слепое пятно в поле моего зрения. Каждый раз, когда я смотрю на них, все покрывает тьма, и я ничего не вижу.

– Ого, – произносит Лалл. Волшебство – жутковатое дело, но прореха в волшебстве – это уж просто страшно. – Что вы хотите сказать? Вы их вообще не видите?

– Я вижу их как людей, но не вижу ауры, богов, информации о них и их жизнях.

Поднимающийся ветер шевелит листья пальм и вносит еще большее замешательство в душу Лалла. Вокруг него собираются какие-то незримые силы, замыкая его внутри мандалы судеб и загадочных совпадений. Подрывайся и беги отсюда, мужик. Не позволяй этой женщине втянуть тебя в паутину своих тайн. Ты солгал ей, но если она не лжет тебе, ты не сможешь этого вынести.

– Я не сумею вам помочь, – говорит Томас Лалл.

Они стоят у ворот «Палм империал». Он слышит приятные ритмичные звуки – где-то играют в теннис. Шепот ветpa в зарослях бамбука: сегодня снова будет сильный прибой. Томасу очень не хочется покидать здешние места.

– Мне жаль, что вы напрасно ехали сюда.

Лалл оставляет девушку в лобби. Дождавшись, пока она поднимется в номер, он просит Ахутанадана, менеджера отеля, предоставить ему сведения о ней.

Ажмер Рао. Валаханка-роуд, район Силвер-Оук, Раджан-кунте, Бангалор. Восемнадцать лет. Счета оплачивает черной карточкой промышленного банка Бхарата. Финансовое оружие слишком крупного калибра для девушки, работающей на сеть Бхати-клубов в Керале…

Банк Бхарата. Почему не Первый Карнатский или не Объединенный Южный банк? Маленькая загадка среди сонма сияющих божеств. Томас пытается выследить их, возвращаясь домой по белой дороге, уловить краем глаза, узреть их молниеносный полет. Но деревья остаются всего лишь деревьями, грузовики непреклонны в стремлении быть только грузовиками, а озерная цапля горделиво расхаживает среди плавающей на поверхности воды кокосовой скорлупы.

Вернувшись на борт Salve Vagina, Томас Лалл бросает стопку аккуратно сложенных рубашек поверх томика Блейка и закрывает сумку. Беги и не оглядывайся. Оглянувшийся превращается в соляной столп.

Он оставляет записку и немного денег для доктора Готце, чтобы тот нашел какую-нибудь местную женщину и помог ей упаковать оставшиеся вещи в ящики. Когда Томас обоснуется на новом месте, он пришлет за ними.

Выйдя на дорогу, он ловит проезжающего мимо авторикшу, который довозит его до автобусной станции. Лалл сидит, крепко держась за чемодан. Автобусная станция – наиболее полное выражение широты индийской души. Старенькие «Таты» используют широкий участок дороги для разворота и делают это, не обращая ни малейшего внимания на здания, пешеходов и другой транспорт. Аляповато разукрашенные автобусы неторопливо лавируют между будками механиков, киосками торговцев закусками и вездесущими продавцами пальмового сока. «Марути» с грохочущими вентиляторами и открытые пикапы «Махиндра», на все лады вопя клаксонами, пробираются сквозь местную суету. В пяти автобусах оглушительно соревнуются между собой хиты из кинофильмов.

Автобус до Нагеркойла отправляется только через час, поэтому Томас Лалл покупает себе пальмового сока, садится на корточки на грязную маслянистую землю под зонтиком торговца и наблюдает, как водитель и кондуктор ругаются с пассажирами. Микроавтобус «Палм империал» подлетает с обычной для него головокружительной скоростью. Боковые двери распахиваются, и оттуда выходит Аж. У нее в руках маленькая серая сумка. Девушку сразу же окружают подростки, хватаются за багаж, предлагая свои услуги в качестве носильщиков.

Томас Лалл встает, выходит из-под широкого зонтика, подходит к Аж и берет сумку.

– Автобусы на Варанаси сюда, мадам.

Водитель сигналит. Последнее «прощай» югу. Последнее «прощай» спокойствию и мечте о дайвинг-школе. Томас Лалл ведет девушку сквозь толпу тощих мальчишек прямо к экспрессу на Тируванантапурам, прогревающему биодизели.

– Вы передумали?

– Прерогатива джентльмена. И мне всегда хотелось увидеть войну с близкого расстояния.

Он вспрыгивает на подножку, тянет за собой Аж. Они протискиваются по проходу, находят свободное место. Лалл усаживает девушку у оконной решетки. На лице Аж появляется тень в клеточку. Невыносимая духота. Водитель сигналит в последний раз, и автобус отправляется.

– Профессор Лалл, я вас не понимаю.

По мере того как автобус набирает скорость, короткие волосы Аж начинает шевелить легкий ветерок.

– Я тоже, – отвечает Томас, с отвращением оглядывая забитый до отказа салон. Рядом с ним беспокойно ерзает маленькая козочка. – Но знаю одно: как только акула перестает двигаться, она тонет. И может так случиться, что возникнет ситуация, в которой ваши боги не вывезут. Пошли.

– Куда вы? – спрашивает Аж.

– Я не собираюсь проводить пять часов в жуткой тесноте в такой день, как сегодня.

Лалл стучит по стеклянной перегородке, отделяющей кабину водителя от салона. Шофер перекладывает свой паан за левую щеку, кивает и останавливает автобус.

Томас Лалл взбирается по лесенке на крышу и протягивает руку Аж.

– Забрасывайте багаж сюда.

Аж толкает сумку. Двое мальчишек-носильщиков, сидящих на крыше, хватают ее и засовывают среди тюков ткани для сари. Придерживая одной рукой солнцезащитные очки, Аж взбирается наверх и садится рядом с Лаллом.

– О, как здесь чудесно! – восклицает она. – Мне видно всё!

Томас Лалл стучит по крыше:

– На север!

Автобус, исторгнув черное облачко мерзкого биодизельного выхлопа, отправляется дальше.

– Ну а теперь – перейдем к следующей ступени нашего обучения по методу Бутейко…

Лиза Дурнау уже не помнит точно, сколько раз капитан Бет связывалась с ней, но салон модуля залит ярким светом, по коммуникационным каналам идут непрерывные переговоры, а в атмосфере чувствуется напряженное ощущение приближения чего-то важного.

– Мы на подходе?

– Да, проводится завершающая корректировка, – отвечает маленькая женщина с бритым черепом.

Лиза чувствует легкий толчок – «отрыжку» позиционных двигателей.

– Можно перевести информацию на мой хёк?

Она не желает пропустить ни одной подробности встречи человечества с настоящим, сертифицированным Загадочным Артефактом Инопланетян. Капитан Бет вешает устройство Лизе за ухо, находит на черепе зону наилучшего восприятия, затем прикасается к освещенной приборной панели.

Сознание Лизы вырывается в космическое пространство. У девушки возникает абсолютно реальное ощущение, что ее тело – это космический корабль, что она полностью перенеслась в вакуум. Лиза парит, подобно ангелу, посреди медленного танца компонентов космической инженерии: ступенчатых крыльев мощных солнечных батарей, розетки пленочных зеркал, напоминающих гало миниатюрных солнц. Прямо у нее над головой – остронаправленная антенна, а мимо проносится космический челнок. Вся сложная техническая структура, соединяемая кабельной паутиной с пауком, находящимся в черной сердцевине – Дарнли-285,– купается в ослепительно ярком свете. Пыль, собиравшаяся на нем в течение миллионов лет, сделала его лишь чуть-чуть более светлым по сравнению с окружающей космической чернотой. Зеркала смещаются, и у Лизы перехватывает дыхание от великолепия серебристого света, отбрасываемого расходящимися лучами трилистника, расположившегося на поверхности астероида. Удивление уступает место смеху: кто-то пришпандорил на этот блуждающий по просторам Вселенной камень логотип «мерседеса».

Кто-то – не человек. Трискелион ^[40] громаден: длина каждого луча метров двести. Вселенский вальс замедляется, как только капитан Бет приводит скорость вращения в соответствие со скоростью вращения астероида, а Лизе удается перестроиться ментально. Чувство стремительного падения проходит. Астероид находится у нее под ногами, и девушка спокойно опускается на него.

На расстоянии полукилометра от поверхности Лиза видит пучки света, исходящие от базы землян. Купола и списанные баки покрыты толстым слоем пыли, притягиваемой статическим электричеством. И только внеземной трискелион сияет ярко и чисто.

Челнок движется в красном свете навигационных маяков. Несколько роботов усердно работают манипуляторами, очищая лампы и лазерные линзы пускового устройства. Подняв глаза, Лиза видит, как они движутся вверх и вниз по силовым и коммуникационным кабелям. Дочери священника сразу же вспоминается библейская история о лестнице Иакова.

– Окей, сейчас я вас отключу, – звучит голос капитана Бет.

Лиза на мгновение теряет ориентацию, а затем вновь оказывается в тесной рубке модуля. Счетчики обнуляются, и девушка понимает – они сели на астероид. Некоторое время ничего не происходит. Затем начинают доноситься лязг, бряцание, глухие удары, свист, шипение. Капитан Бет расстегивает молнию на костюме Лизы, и та вываливается из него в облаке крошек и запаха немытого тела. Сила тяготения на Дарнли-285 гораздо меньше земной, но вполне достаточна для того, чтобы дать представление о том, где верх, а где низ.

Еще одна ментальная перестройка. Лиза висит вниз головой, словно летучая мышь. Перед ее глазами поворачиваются люковые задрайки, открывая короткий трубообразный проход, узкий, словно родовые пути. Распахивается еще один люк. В отверстие просовывает голову и плечи коренастый плотный мужчина. По его внешности можно с уверенностью сказать, что он является обладателем обширного запаса полинезийских генов, привнесенных в его фамильное древо не так уж много ветвей назад. На скафандре сверкает эмблема армии Соединенных Штатов.

Протягивая руку Лизе, мужчина улыбается великолепной улыбкой.

– Доктор Дурнау, меня зовут Сэм Рейни, я директор проекта. Добро пожаловать на Дарнли-285, или, как наши коллеги-археологи любят его называть, Скинию.

12. Господин Нандха, Парвати

Теперь, когда карсеваки устроили постоянный лагерь у находящейся в опасности статуи Ганеши, уличное движение совершенно вышло из-под контроля, а господина Нандху, Копа Кришны, к тому же сильнее обычного терзает грибковая инфекция. Но еще хуже то, что ему предстоит брифинг с Виком в Отделе информационного поиска.

Господина Нандху раздражает в Вике абсолютно все, начиная от придуманного им самим для себя прозвища Вик (что дурного в «Викраме», хорошем имени с великолепными историческими ассоциациями?) и заканчивая эмтивишным чувством моды. Для господина Нандхи он – обратная сторона тех фундаменталистов, которые сейчас собрались на перекрестке. Если Саркханд представляет атавистическую Индию, то Вик – жертва погони за суперсовременным и преходящим. Но окончательно испортила день господину Нандхе его почти-ссора с Парвати.

За завтраком она смотрела телевизор и смеялась в своей обычной извиняющейся манере, воздевая руки, над болтовней приглашенных в студию многословных глуповатых телезнаменитостей.