Затяжная пауза. Люди в ступоре. Отвыкли друг от друга, и пока в поиске ключей к разговору. Сейчас напомнит: квест рассчитан на одни сутки, заданий много-много, но участие в нем – это удача, свалившаяся на голову.

Я ждал от Резвого иронию по поводу нашего финансового положения – он знал, «все на мели», это он уже выпытал индивидуально, наверняка под водочку на Дне встречи выпускников.

Аня выплачивает кредит, Ершик набрал кредитов, Катя тоже, Илонка тоже, да и Николай, который привык надеяться только на себя, влез туда же, чего уж там.

Отдавать кредиты оказалось сложнее, как ни крути. У Ани и Ершика, несмотря на их природную предусмотрительность и предприимчивость накрылись проекты. Катьку банально сократили в конторе, хотя госконторы разрастаются (представляю, как ей обидно). Илонке ее содержатель деньги зажал, потому как его самого зажала прокуратура, – сидит под домашним арестом в ожидании суда за растрату средств госбюджета. Выпустят лет через двадцать. Так что Илонке не в квесты играть, а «папика» искать. Вот же я злыдень какой. Ничего, искореню. Жанна всегда перебивалась случайными заработками, – ей, как и в годы учебы, не на что жить.

У Николая на повестке дня ремонт квартиры. Живет где попало, потому как всегда что-то ремонтирует. Пока учился, тоже ремонтировал. Поедет, поремонтирует свою жилпложадь, и к ребятам, в общагу. Ночевал в общаге, в комнате Резвого, на полу. Хозяин комнаты в 5 утра уходил подметать улицу. И Николай перебирался на кровать, так сказать, к жене друга.

Так он умудрился увести у Резвого жену – маляра-штукатура по специальности. И парочка удалилась ремонтировать жилплощадь Николая и больше в общаге их никто не видел. Самое пикантное: когда Николай закончил ремонт, бывшая жена Резвого сбежала от Николая к очередному мужу, видимо тоже ремонт делать. Такая оказалась, малярша до мозга костей.

Что интересно, Резвого о его житье-бытье и заодно мотивации на квест никто не спросил, а когда очередь дошла до меня, у меня ответа не было, сказать «мне по барабану» – не поверят. И тогда я заменил «мне по барабану» на «мне нужен новый холодильник». Отнеслись с пониманием. Еще бы, старые друзья, вместе мотались по командировкам, и все такое. Про то, что именно Резвый однажды оставил меня без работы и средств к существованию, никто не вспомнил. Зачем о таком вспоминать?

Итак, без работы, без денег, философы едут на какой-то подростковый квест. Идиотизм чистой воды.

Резвый ни с того – ни с сего цепляет Аню:

– А как ты без работы оказалась?

– А тебе зачем? – Аня явно не намерена отвечать.

Резвый натягивает искусственную улыбку, типа «я все про вас знаю». Опытный манипулятор начинает пугать, да-да, пугать нашу гоп-компанию.

– Сразу скажу, – тут лицо Резвого принимает страдальческое выражение. – В некоторых моментах будет страшно. Но продержимся, да, Николай? – и он со знанием дела хлопает по плечу того, кто должен продержаться. Где-то в баснях мне такое уже попадалось.

Николай с Ершиком просят Анну рассказать о ее поездке в Турцию. Она обещает им, но позже.

Глава 2. Локация «Земля владений замка «Х»

«Десант выпрыгивает, парашюты раскрылись», ну или что-то подобное. Пока нога Ершика искала почву под ногами во владениях замка «Х», таймеру стоило бы включиться. Но ничего подобного – часы затикают, когда ворота отворятся.

Замок. Покинутый. Оглохший. Затерянный. Опустелый. Заросший. Одичалый… Где-то живет человек, покинувший замок навсегда. Однажды вышел за спичками или дровами, да так и не вернулся или совершил зло и прячется теперь от правосудия. Кто приходит сюда, хозяин или его призрак? Днем или ночью приходит? Или у него другая жизнь, хотя возможна ли после замка другая жизнь.

Но есть предчувствие, что из замка никто не вышел, здесь разыгралась жуткая трагедия, а теперь, пошалив на пепле чужого горя, новоиспеченные квестеры хотят заработать деньги.

«У домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность». Записал как-то в блокнот. Так думал Александр Дюма. Соглашусь с ним, соглашусь.

Человек бросает, предает, разрушает свой дом. Но дом никогда не бросит человека, – хранит все его тайны. Дом – хранилище памяти, бережет всякую всячину. И может рассказать об этом, не упуская ни одной детали. Двигаясь к развязке, шаг за шагом, этап за этапом, нам предстоит найти к дому ключи. Вот бы, если бы, найти бы.

Дома, дома, дома, дома, дома… В одном жила счастливая семья, но брак распался. В другом почил последний неандерталец, наследники рвут друг другу глотки, и дом увядает. В третьем, как правило, самом приветливом и благополучном, было совершено убийство, Агата Кристи чуяла такие дома за версту. Покопаться в ее романах, наверняка обнаружишь описание входных дверей, которые сквозь зубы, но расскажут правду о своих хозяевах.

Подходим. Замок в нетерпении, выжидает и зыркает на нас, и выжидает, хитрец. Осыпался, весь трещинах и морщинах. С него слазит старая одряхлевшая кожа. Ее не поменять на новую, да Замку то все равно. Ураган или затишье, дождь или снег, зима или лето. Ветерок играет листьями кленов, – единственное развлечение, что замок может себе позволить. И пусть, как в песне: «трепещут осины». Философское настроение игроков в самый раз. Еще бы! Философом никто не стал, так хоть настроение философское…

Замок окружен рвом. Ко входу протянут каменный мост. Мост построен на века, но постарел, оброс мхом, частично обвалился, и камням уже тесно под ним в водах рва, хотя вода между ними течет, струтится змейкой. Бурая, с примесью белесой глины.

– Немного солнца в холодной воде. Да, Жанна? – пытается взбодрить всех Резвый, и поднимает температуру на градуснике моего подозрения: он информирован о нашей экспедиции и возможно, о ее исходе, но умалчивает правду…. А это нервирует не только меня.

– Слушай, когда ты заткнешься? Достал уже, – вдруг Москвитина взрывается на Резвого. Она – вторая после Минской рокочет на гитариста, но не надо «пинать музыканта, он играет как умеет».

– Все! Молчу, ищите сами.

Как быстро он сдается, неспроста.

– Мы отвлекаемся, – напоминает Анна.

– Нет, Кать, ты колхоз-то помнишь?

– Это ты к чему?

– А просто так. Тебе привет от Федорина. Чего-то он тебя вспоминает?

– Отвали!

– Помнится, Ты ж с колхоза тогда сразу свалила, у Федорина отпросилась и свалила. На третий день.

– Ты чего пристал, придурок? – Москвитину задел он не на шутку.

– А мы с Федориным потом водку пили.

Это Резвый бросает тонкий по его мнению намек на любовную связь Кати и Федорина. Здесь виновница торжества набрасывается на провокатора, как ворона на мышь. Чует мое сердце, от Резвого полетят пух да перья. Все бросаются их разнимать, едва сдерживаю смех.

Ей-богу не знаю как себя повести, а присоединяться к увещеваниям ребят «ну хватит», «ну что вы», смысла особого не вижу. Намекает на интим студентки с преподавателем? Признаюсь, я тоже какое-то время был ее парнем.

– Резвый! Это перебор, – вставляется Густинский, а он, молчун, редко вставляется.

Резвый болтает головой, раскачивает свою идиотскую ухмылку. Мазохист, которому мало досталось.

Да, здесь каждый друг другу что-то припомнит.

Но время не ждет. У нас нет ключа. Мы оставляем свой скарб на мосту и выдвигаемся на тропу. Она опоясывает замок. Евтушок с ускорением бежит вперед.

…Замок, приглядеться – не так мрачен и не так грозен, стены треснули и подсели, пустые глазницы двух башен на входе выглядят сиротливо. Замок, скорее, жертва, а не агрессор. Организатор скрывает от нас его название, и пока идет игра – мы вряд ли узнаем, – Интернета нет, телефоны сданы. Никакой связи с внешним миром.

– Ань! Ты там штудировала замки…, – Резвый уже обращается к Минской.

– По виду он похож на Chаteau de la Mothe-Chandeniers. Но тот стоит во Франции.

– Исчерпывающий ответ.

– А ты ничего не знаешь? – кто-то обращается к Резвому.

– Нет.

– Угу, так мы тебе и поверили, – еще один укол, слабенький, не болезненный, делает Москвитина.

Перед нами «нарисовался» Евтушок:

– Я о задании! Вот прошелся, подумал, задание может быть скрыто в одном предложении.

– Ну-ка! – подначивает следопыта Ершик.

– Смотрите, женщина любила цветы. А здесь много полей, цветов, деревьев, и куча камней…

– Так, и какая связь? – спрашивает Анна.

Но Николай уже далеко от той мысли и снова начинает про ремонт.

– Ремонт тут нужен основательный, одни развалины… Ну ладно, ищем первую записку. Она где-то в окрестностях. Особо изучаем цветы, деревья, ветки, что там еще…

– Кстати, задание может оказаться в дупле. – подсказывает Резвый. – Англичане это любят.

– Почему только англичане? – встреваю я. – А «Дубровский»? Записку от Марии мальчик нес в дупло.

Сам думаю, хватит уже пререкаться. И жестом показываю всем: «да не парьтесь».

Резвый напевает слова из «Музыканта»: «Звуки скрипки все живое скрытое в тебе разбудят если ты ещё не слишком пьян».

Расходимся, разбившись на микрогруппы, разными маршрутами. Вокруг английский пейзаж, с холмами, перелесками, каменными россыпями и цветочным полем. Почти Гейнсборо и меня тянет на ассоциации. Когда мой напарник, «командарм» Резвый вытягивает шею и прислушивается к каким-то звукам, в этот момент он похож на какую-то тревожную старую птицу с выпученными глазами и худой шеей. Ершик тоже похож на птицу, да вероятно, мы все скоро будем похожи на птиц.

Телефонов нет, поэтому договорились встретиться через полчаса на мосту.

Окрестности обошли оперативно. Вязы вокруг изучили. На всякий случай каждый делится, что он увидел подозрительного. Пока самыми интересными показались заросли ежевики, ну это потому, что чувство голода уже напоминало о себе. Колька получил выговор от Ани за то, что пытался перемахнуть в одном месте через тын, был уличен в авантюризме и остановлен.

– Так, ну все гектары не освоим, может еще есть подсказка в тексте?

Старательно, слово за словом перечитываем единственный «манускрипт». В глазах недоумение.

– Много говорено, да мало сказано, – мыслит вслух Николай.

– Погоди, погоди, – щурится Резвый. – Вернемся к фразе «Так, хозяйка Замка любила цветы…», Илонка, а вы где с Ершиком букет нарвали?

– А что, запрещено? – звучит заступник Ершик. – Полевые цветы никто не сажал. Там поле заброшенное, куча камней с краю.

– Камни обследовали?

– Ну да.

– Погодите, вы нашли поле с цветами? – спрашивает Анна.

– Да на всех полях есть цветы.

– А цветы – это ее страсть, – Резвый смотрит на нас победным взглядом.

– Где цветок, там и медок, – Николай начинает применять к нам поговорки, его атавизм с первого курса.

Мы рванули к цветочному полю, разделили между собой участки, поле прошли вдоль и поперек, окружили Николая – он собирается что-то сказать и говорит.

– Все есть в желтом море, кроме желтой краски.

Это все, что он говорит. Сыпать поговорками, где надо и не надо – это его, он без этого, видимо, не может.

Скоро и остальные также напомнят мне свои старые фокусы. После Кати Резвый должен достать Анну, которая не выносит говорунов.

Вообще, интересно, что ждать от девчонок. Катя на каком-то этапе скажет, что этот квест полное г…, Илону посетят панические монстры, и принесут ей свои панические атаки, Жанна что-нибудь учудит, – у них все еще впереди.

Привал делаем на больших валунах; по краю цветочного поля они стоят как охранники. Камни быстренько подключаются к игре, начинают подсказывать дальнейший план действий.

– А что, если мы сидим на свитках? – Николай загадывает загадку. – Вот же написано: «Бывает, цветы становятся камнями».

– Где-то здесь, где-то под ними…, – бормочет Резвый.