– Прошу тебя, не упорствуй из гордости, перемени гнев на милость, – вновь смиренно обратился к нему Игнаций. – Обстоятельства таковы, что мы трое должны объединить усилия в борьбе с общим врагом, из-за действий которого солнце переродилось и стало черным. Неужели ты веришь, что черный мор действительно удастся остановить, не пролив кровь? Нет, этому не бывать: покуда Материком владеет твой Второй ученик, мы бессильны противостоять ему. Ты снова воздвиг стены храма, но стены эти хрупки, как хрусталь. Если только пожелает, твой ученик вновь разобьет их…

– Чего ты хочешь? – резко бросил Элирий, повторив вопрос, ответа на который так и не получил.

Игнаций, кажется, понял, что тянуть дальше нельзя, и приступил к главному:

– Возможно, великий Красный Феникс позволит нам с Яниэром помочь ему в противоборстве с поклонниками черного солнца? У меня есть кое-какой план, но он может сработать, только если все мы будем заодно. Силы лишь кого-то одного недостаточно: нам нужно собраться в единый кулак и ударить сообща. Вражда не для таких, как ты и я. Умоляю, Лестер, прислушайся ко мне и помешай своему невоздержанному в страстях ученику погубить Материк. Он присвоил себе город, который ты подарил мне! Но мы можем объединиться и все начать сначала. Видят боги, как хотелось бы мне еще раз почувствовать дуновение сладко-соленого ветра Лианора… Но раз уж это невозможно, попробуем спасти от гибели хотя бы Ром-Белиат.

– Ты сам сказал, что Яниэр – пленник в Бенну. – Элирий пожал плечами. – Что я могу с этим поделать?

– Призови Яниэра в Ром-Белиат. Элиар не посмеет противиться твоей воле и задерживать его, если ты используешь призыв Учителя.

Игнаций не ошибался. Хоть большая печать контроля Запертого Солнца и утратила силу после смерти Элирия, духовная связь Учителя и ученика в случае с Яниэром оставалась нерушима. После того как вервие бесцветия было снято и сила цвета в крови постепенно прибывала, Красный Феникс мог воспользоваться по-прежнему натянутой меж ними нитью священной связи, и призвать Первого ученика… правда, теперь тому ничего не стоило воспротивиться призыву.

Как в прежние дни, он мог позвать своего ученика властным голосом Учителя, но в этом новом мире Яниэр был свободен не явиться на зов – безо всяких последствий для себя.

Кроме того, Элиар мог запретить ему откликаться, но почему-то, безо всяких на то причин, Элирию казалось, что волчонок не станет делать этого. В конце концов, Второй ученик не препятствовал ни одному его желанию и ради их свидания с Первым учеником даже организовал грандиозную экспедицию в Ангу с участием большого количества кораблей…

– Я призову его сегодня же. – Поразмыслив, Элирий кивнул. – Но не затем, чтобы угодить тебе. Яниэр нужен мне самому для визита в Леса Колыбели, к Потерянным и моим Совершенным, которых я должен вернуть домой.

Тонкие линии губ Игнация чуть изломила удовлетворенная улыбка.

– Как пожелает великий Красный Феникс Лианора.

Глава 9
Дракон меняет созвездияЧасть 1

Эпоха Красного Солнца. Год 281. Сезон холодной воды

Молодая трава под снегом

Ангу. Журавлиная Высота

*черной тушью*

Зимние ночи в Ангу бессовестно длинны, а потому о нехватке времени для выполнения необычного задания можно было не беспокоиться.

Вспомнив остаток вечера – и без того нервного вечера со срывом переговоров, – проведенный в неизменно приятном обществе Первого ученика, Элиар только заскрежетал зубами: выражать недовольство вслух он отучился уже давно.

…Натешившись вдосталь, проклятый северянин с демонстративной ленцой шевельнул сложенным боевым веером, с какой-то злой оттяжкой напоследок полоснув его изнутри еще раз, а затем резко выдернул из тела своей жертвы тончайшие ледяные нити силы. Освобожденный от контроля, Элиар упал и растянулся на полу неестественно, как шарнирная кукла: ощущения были такие, будто все кости переломаны или раздроблены. Незабываемые ощущения, прямо скажем.

– На сегодня достаточно, – донесся до забывшегося кратким покоем Красного Волка сдержанный голос Яниэра, в котором угадывалось, однако, плохо скрываемое удовлетворение, а может, даже и торжество. Немудрено – Первый ученик ждал удачной возможности расквитаться так долго, что грех было не насладиться ею сполна. – Ступай и постарайся успеть выполнить мое распоряжение.

Подвергшееся магическому удару тело оживало, оттаивало, постепенно наполняясь теплом, слабостью и отзвуками только что пережитой муки. Отступившая на время первого шока боль вернулась. Она начала расти в нем, медленно, словно диковинный хищный цветок, разворачивавший все новые и новые лепестки. Отвратительное состояние. Родившийся в южных краях Элиар с трудом переносил холод, а тут его словно выморозили изнутри… словно на лютой стуже окатили водой и обратили в стеклянную статую, которую так легко разбить. Живая плоть застыла и стала хрупкой, как лед.

– Утром явишься с отчетом о проделанной работе, – не допускающим возражений голосом продолжил тем временем Яниэр.

Этот голос, мягкий, чуть грассирующий, никогда не казался Элиару благозвучным, а вот придирчивому слуху Учителя, напротив, доставлял удовольствие необычный, приятно раскатистый северный выговор. К тому же, умело подражая певучему произношению Совершенных, Яниэр научился слегка растягивать гласные, что делало его речь подобной чарующей музыке. Когда, развлекая наставника, талантливый Первый ученик играл для него на кифаре и пел, Учитель и вовсе чуть не таял от умиления. Под величественными сводами храма Закатного Солнца то и дело звучали нежные переборы струн; восхитительные мелодии и высокие ноты таяли в прохладном воздухе и проникали прямо в сердце, согревая его покоем.

Голос же выходца из Великих степей, неприлично резкий, гортанный, не подходящий для пения и не подобающий торжественным храмовым залам, только действовал Красному Фениксу на нервы.

Элиар вымученно усмехнулся и ничего не ответил: язык все еще слушался плохо. Может, оно и к лучшему, иначе он наверняка ляпнул бы что-нибудь возмутительно дерзкое – а дерзить Первому ученику, да еще и в сложившихся обстоятельствах, чревато. Он не имеет права ввязываться в словесную перепалку со старшим. Он должен сносить презрительные выпады молча и желательно с надлежащим почтением.

Увы, потрясающее воображение могущество высшей цивилизации потомков небожителей имело свою оборотную сторону. Даже доведенные до апогея рафинированность и утонченность аристократии Совершенных не могли полностью скрыть известные изъяны породы: звериные повадки самопровозглашенных повелителей людей, великого и падшего народа. Не раз на красивых, четко очерченных губах Учителя Элиару доводилось видеть оскал безжалостного хищника… и в закрытом сердце Яниэра, прямого потомка Призрачного жреца, похоже, жила та же холодная жестокость, что и в сердцах всех истинных наследников Лианора.

Так вела себя кровь небожителей, привыкшая к повиновению.

– Пошел вон! – ледяным тоном приказал Яниэр.

Неужели сеанс демонстративного унижения окончен? Элиар оторвал лоб от дубового паркета и, опираясь на руки, попытался встать. Первая попытка оказалась неудачной: размякшее тело сопротивлялось всеми четырьмя конечностями, отказываясь подчиняться приказу разума. Элиара охватила слабость столь неестественная, что он повалился обратно на пол и едва мог пошевелиться: предательская плоть растекалась в стороны как студень, противное северное блюдо, которое жаловали в здешних краях.

– Живо!

Опасаясь, как бы Яниэр не разозлился всерьез, Красный Волк собрал волю в кулак и все же поднялся. Через каждый шаг тяжело припадая на ногу, словно пьяный, похромал к выходу, желая только одного – поскорее убраться.

Вывалившись наружу, с трудом проплелся еще каких-то несколько шагов и прислонился спиной к спасительной стене коридора, переводя дух. Казалось, был сделан невероятный, подкосившие последние силы рывок, а он всего-то вышел из комнаты…

Поврежденные меридианы не успели восстановиться: тело разваливалось на части, по ощущениям – внутри сплошное месиво, хотя внешне и не скажешь, какой ужасной пытке его подвергли. Сколько времени приходил в себя, в полубессознательном состоянии стараясь войти в концентрацию, неизвестно. Хорошо хоть не всю ночь.

Однако кое-какую пользу из общения со старшим учеником Элиар все же извлек: он хорошенько запомнил неосмотрительно продемонстрированную ему во всей красе чудесную новую технику, запомнил великолепную неотразимость тонких паучьих нитей. На изнурительных тренировках с не знающим жалости Учителем Второй ученик давно уяснил: лучше всего освоишь прием, когда опробуешь его на себе, прочувствуешь изнутри. Сегодня Элиар уяснил принцип создания нитей и был почти уверен, что в будущем сможет не только успешно сопротивляться понравившейся ему технике, но и использовать ее самому.

Надо признать, помимо поразительной эффективности эта техника оказалась еще и очень красивой. Вполне в духе Первого ученика: Яниэр всегда умел изысканно подчеркнуть свою природную красоту и очаровывать человеческие сердца.

Элиар мельком глянул на месяц, неспешно восходящий среди россыпи белых звезд. Узкий полупрозрачный серп едва народился и маячил пока над самым горизонтом – рассвета ждать не скоро. Но все же пора начинать.

Поежившись от ненавистного холода, бесстыже лезущего в рукава и за ворот, Элиар перевел невеселый взгляд на высящуюся пред ним громаду Северного Замка, точную планировку которого заранее, еще в Ром-Белиате, предоставили ему агенты Тайной Страты. Сверив собственные данные с предположениями Яниэра, Элиар избрал целью ночной вылазки наиболее вероятное место хранение загадочного семейного артефакта владетелей Севера.

Глубоко вздохнув, он очистил сознание от настырно липнущей шелухи посторонних мыслей и призвал на помощь близкую сердцу вольную стихию. Яниэр умел открывать пылающие пространственные порталы, а Элиару в наследство от древней материнской крови досталась другая незаурядная способность небожителей Надмирья: тело его приобретало легкость, позволяющую свободно парить в воздухе. И вот, без труда оторвавшись от земли, Элиар устремился вверх и уверенно поплыл в невесомости.

Так он поднимался, покуда не достиг уровня самых высоких окон-бойниц. Плотно закрытые в концентрации веки не препятствовали взору Видящего: врожденные умения его вдобавок были отлично развиты годами усердной практики. Безошибочно угадав направление, Элиар плавно приближался к нужному участку замковой стены, пока наконец не уперся в него ладонями. Время замедлилось вместе с его дыханием: поспешность тут была неуместна. Силуэт великого жреца бледнел, делаясь все более прозрачным по мере того, как тело переходило в тонкое состояние не-плоти, в состояние чистой энергии родственной его душе первостихии воздуха. Наконец от него остались лишь едва угадывающиеся контуры, а потом и вовсе – одна только причудливая игра неверного света. Тень колыхнулась и легчайшим дуновением просочилась внутрь сквозь застывший на морозе камень.