– Да. Если произошло несчастье, то в нем есть и моя вина. А если нет… тогда я хочу знать, кто это сделал. Александр, я прошу тебя взяться за это дело.

– Хорошо, – согласился я. – Тогда отправьте зов старшему целителю и прикажите ему сотрудничать со мной. Это надо сделать прямо сейчас. Он не должен пускать к Ивану никого, кроме матери и меня. Если это будет необходимо, выставим у палаты охрану.

Пока дед разговаривал с целителем госпиталя, я покосился на Храм.

Он невозмутимо возвышался над лицейскими корпусами. Хрустальный шар над золотым куполом снова посветлел и стал прозрачным. Серебристое магическое поле мерцало между белыми колоннами. Тихо и мощно гудели магические накопители.

Как будто ничего не произошло.

К нам подошел директор лицея.

– Господа, я прошу вас вернуться на свои места. Искренне сожалею о случившемся и благодарю за помощь. Но церемония должна быть продолжена.

Интересно, как чувствуют себя оставшиеся выпускники?

Я взглянул в их сторону. На лицах одних застыла угрюмая решимость, другие смотрели на Храм с откровенным страхом, который безуспешно пытались скрыть.

А кто бы на их месте не испугался?

Потерять дар – иногда это ничем не лучше смерти.

– Скажите, Илларион Богданович, вы собираетесь проводить проверку? – спросил я директора.

Голенищев с недоуменным выражением на лице повернулся ко мне.

– Разумеется, – нетерпеливо сказал он. – Но какое отношение это имеет к вам? Подождите… Александр Васильевич Воронцов, выпускник прошлого года? Господин тайновидец?

– К вашим услугам, – слегка поклонился я.

– Не думаю, что ваша помощь нам понадобится, – нахмурился директор. – Как я уже сказал, произошло ужасное несчастье. Видимо, господин Горчаков переусердствовал, когда готовился к церемонии, и это сказалось на его здоровье. Возможно, служитель недосмотрел за дисциплиной.

– Это я оплатил учебу Ивана Горчакова в лицее, – вмешался дед. – И хочу присутствовать при проверке. Александр будет меня сопровождать.

Игорь Владимирович произнес это негромко, но так веско, что директору не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

– Хорошо, – кивнул он. – После завершения церемонии приглашаю вас ко мне в кабинет.

Церемония продолжилась. Директор зачитывал фамилии. Выпускники, один за другим, входили в Храм. Мягко вспыхивал хрустальный шар на золотом куполе. Над площадью Зримой Магии разносился мелодичный звон.

Маги получали Путь.

Все, кроме Ивана Горчакова.

Многие уезжали сразу после церемонии, забрав своих выпускников. По традиции после выпуска лицеисты отправлялись в какой-нибудь трактир и гуляли там до самого утра. Делились планами на взрослую жизнь, обменивались клятвами в вечной дружбе.

Так будет и сегодня, наверное. Даже случившееся с Иваном Горчаковым не омрачит выпуск остальным.

Трибуны почти опустели, никто не хотел задерживаться в лицее дольше необходимого. Но семейство Горчаковых не уехало. Я ожидал этого – наверняка, директор пригласил их в свой кабинет. Вот и возможность поговорить с Юрием.

Почему он так радовался?

Последний выпускник благополучно покинул Храм. Хрустальный шар больше не тускнел, никто не потерял магический дар.

Церемония Выбора Пути завершилась.

К нам подошел служитель. Почтительно поклонился и негромко произнес, обращаясь к деду:

– Господин директор приглашает вас в свой кабинет. Я буду сопровождать, если позволите.

Он повел нас к главному корпусу лицея. Помощь служителя не требовалась, я и сам отлично помнил дорогу. И обстановку в кабинете директора тоже запомнил – несколько раз Илларион Богданович отчитывал нас с Севой за самовольные отлучки, когда мы не успевали вовремя вернуться к началу занятий.

Кажется, это было так давно! Всего один год прошел, а как изменилась с тех пор наша жизнь.

– Прошу вас, господа!

Служитель с поклоном распахнул перед нами тяжелую дубовую дверь.

Горчаковы уже были в кабинете. Юрий сидел на черном кожаном диване, а князь Николай Андреевич расхаживал из угла в угол, размахивая руками:

– Какое отношение мой род имеет к этому делу? – сердито спросил он директора. – Да, Иван – мой незаконный сын. Но я был решительно против его учебы в лицее! И Путь ему не нужен – так я считал, и считаю до сих пор. Зачем ему Путь, он ведь даже не аристократ. Насколько я знаю, у Ивана были очень слабые способности. А теперь он лишился и их.

Директор, стоя возле стола, молча ждал, пока Горчаков выговорится.

– У Ивана был очень сильный дар целителя, – вместо директора ответил Игорь Владимирович.

Он остановился, опираясь на трость, и спокойно смотрел на метания Горчакова.

– А вот и вы! – остановившись, воскликнул Горчаков. – Это с вашей помощью Иван попал в неприятности. Сильный дар, говорите? А почему я ничего об этом не слышал?

Горчаков недоверчиво прищурился.

– Я говорил вам, – поспешно вставил Юрий, поднимаясь с дивана.

– Да? – удивился Горчаков. – Не помню.

– Дар был редкой силы, – кивнул Игорь Владимирович. – Я даже устроил Ивану практику в моем госпитале. И поверьте, по словам целителей он отлично справлялся.

– То-то и оно! – снова вспылил Горчаков. – Видимо, слабая кровь и большие нагрузки сказались на здоровье парня. Вот он и не выдержал.

– Вы обвиняете меня в том, что Иван потерял дар? – нахмурился Игорь Владимирович.

В его голосе прозвучали стальные нотки, сильные пальцы сжались на набалдашнике трости.

– Я никого не обвиняю, – раздраженно ответил Горчаков. – Нам всем стоило быть осмотрительнее. Не возлагать чересчур больших надежд на полукровку. Зачем ему Путь? Он мог отлично работать фельдшером или лекарем, раз уж у него способности к медицине. Впрочем, я благодарю вас за то, что вы позаботились о моем… моем сыне. Как только он немного оправится, я заберу его из госпиталя и пристрою к делу. Разумеется, услуги целителей будут мною оплачены.

Эти слова князь произнес с заметным усилием.

– Благодарю вас, князь, но оплата не требуется, – ледяным тоном ответил Игорь Владимирович. – Иван пробудет в госпитале столько времени, сколько понадобится для его полного выздоровления. Это просьба его матери, и я не оставлю ее без внимания.

– Как хотите! – фыркнул Горчаков.

Меня удивило, с какой неприязнью Николай Андреевич относится к Ивану. Но вмешиваться в разговор я не спешил, просто наблюдал за Горчаковыми. Особенно меня интересовал Юрий.

Я чувствовал, что он напряжен, и очень сильно. А с чего бы? Ведь он получил Путь еще до происшествия с Иваном. Юрию ничего не угрожало.

Допустим, Юрий недолюбливал брата. Но тогда сейчас он должен скрывать радость. А никакой радости в нем я не чувствовал. Только растущую тревогу и напряжение.

А не подлить ли масла в тлеющий огонь?

Я прислушался к дару, но он молчал. Ладно, подождем.

Николай Андреевич повернулся к директору:

– И что вы теперь собираетесь делать?

– Допросить служителя, – ответил директор. – Последнюю неделю ваш сын провел под его присмотром. Я его уже вызвал.

– Имейте в виду, у меня очень мало времени, – поморщился князь. – И прошу вас, любезный Илларион Богданович, ни слова газетчикам! Вы ведь знаете, эти писаки из всего норовят сделать сенсацию.

– Разумеется, Николай Андреевич, – кивнул директор. – Но я не могу ручаться за остальных гостей церемонии.

– Это благородные люди, – с пафосом ответил князь. – Они не станут сплетничать.

Я усмехнулся про себя.

Еще как станут. Уже завтра по всем гостиным Столицы разнесется весть о том, что незаконнорожденный сын князя Горчакова потерял дар. Все станут выражать князю сочувствие, а ему и дела нет до судьбы сына.

– Ну, где этот ваш служитель? – нетерпеливо спросил Горчаков.

Словно отвечая на его вопрос, в дверь робко постучали. А затем в кабинет вошел Игнат.

– Вызывали, ваше высокоблагородие? – спросил он, останавливаясь на пороге.

Выходит, это Игнат прислуживал Ивану Горчакову? Что ж, тем лучше. Мне-то он расскажет все, без утайки.

– Проходите, – строго кивнул Игнату директор.

Игнат нерешительно подошел к столу.

– Расскажите, что Иван Горчаков делал в течение последней недели?

– Готовился, господин директор. Над учебниками сидел.

– Никуда не отлучался?

– Нет, что вы!

Игнат замотал головой.

– Сидел целыми вечерами. Случалось, и допоздна.

– А ночами?

Игнат промолчал, но я видел, как его взгляд испуганно метнулся в сторону.

Директор неожиданно ударил кулаком по столу – так, что тяжелое пресс-папье с грохотом подпрыгнуло.

– Отвечать! – рявкнул он.

– И ночами сидел, – не выдержал Игнат. – Я уж ему говорил, чтобы отдохнул. А он ни в какую. Способность надеялся взять, глаз не смыкал.

– Какую способность? – не выдержав, удивленно спросил я.

Директор бросил на меня грозный взгляд, но промолчал.

– Магическую, – не поднимая головы, пробубнил Игнат. – Возьму, говорит, Путь и способность открою. Хотел порадовать Игоря Владимировича. Что тот в него поверил, значит…

– Сколько он не спал? – отрывисто спросил директор. – Две ночи, три? Сколько?

– Неделю, – убитым голосом ответил Игнат. – Днем в госпитале пропадал, а ночами за книжками сидел. Говорил я ему…

– Так я и думал! – удовлетворенно заявил Николай Горчаков. – Неделю без сна – да какой дар это выдержит? Решил всех удивить, мальчишка! Способность взять!

Он круто повернулся к директору:

– Ваше счастье, что не я платил за его учебу. Я бы через суд взыскал с вас деньги! Но теперь пусть с вами разбирается его сиятельство граф Воронцов.

Он бросил насмешливый взгляд на деда.

– Ты уволен, – побагровев, прорычал директор Игнату. – Немедленно собирай свои вещи и выметайся за ворота! Чтобы через час духу твоего здесь не было. Вон!

Губы Игната затряслись. Ничего не отвечая, он повернулся к дверям и поплелся из кабинета.

– Игорь Владимирович, я на минуту! – шепнул я деду и вышел вслед за Игнатом.

Глава 6

– Игнат, постой!

Я напрасно спешил – старик и не собирался никуда уходить. Схватившись за сердце, он прислонился к стене возле кабинета директора. Губы Игната дрожали, наливаясь синевой.

Я подхватил его под руку.

– Ну, что ты, Игнат! Что ты, успокойся.

– Как же так, Александр Васильевич? – прошептал Игнат. – Я ведь двадцать лет здесь прослужил. За вами, мальчишками, приглядывал.

– Ты дыши, Игнат, дыши, – оглядываясь по сторонам, сказал я.

Неподалеку от двери кабинета стояла деревянная скамья без спинки. Сидя на ней, провинившиеся лицеисты ожидали вызова к директору. Скамья была до блеска отполирована форменными брюками.

И мне приходилось сидеть на ней в мучительном ожидании – сильно влетит, или пронесет на этот раз.

Я чуть ли не силой довел Игната до скамейки, усадил и сам сел рядом.

– Неужели Иван Николаевич из-за меня пострадал? – отчаянно глядя в пол, спросил старик.

– Нет, Игнат, – твердо ответил я. – Тут дело в чем-то другом. Говоришь, он способность хотел взять? Значит, был сильным целителем?

– Отменным, Александр Васильевич. Я как-то стакан уронил по глупости, кинулся осколки подбирать и руку поранил. Кровь рекой потекла, ладонь до кости рассадил. Так Иван Николаевич мне в ее в минуту залечил. Вот, смотрите!

Игнат протянул мне ладонь. Поперек ладони шел неровный белый шрам.

– И кулак сжимается.

Игнат сжал костлявый кулак, показывая, что мышцы и сухожилия работают.

– И шрам Иван Николаевич обещал убрать, попозже – как научится.

Для целителя, еще не получившего свой Путь, такое мастерство было удивительно.

– Да я и так похожу, со шрамом, – торопливо добавил Игнат. – Что мне сделается? Работает рука, и ладно.

– Больно было? – сочувственно спросил я.