И вот теперь это свершилось. На престол городов-близнецов взошел Август. А Сань-Эр ощущался в большей или меньшей степени прежним, и это, вероятно, была первая вероломная мысль против Августа, возникшая в голове Галипэя.

– Твою мать.

В воспоминаниях Август берет его за руку, прижимает его пальцы к своим и улыбается, что бывает с ним редко. В настоящем рука Галипэя с силой ударяет боксерскую грушу, которую избивает уже несколько часов, он поскальзывается, и острая вспышка боли пронзает запястье. Повязки у него на руках ослабли. В голове на повторе крутятся одни и те же две мысли. Первая: с Августом что-то не так. Вторая: здесь чертовски жарко.

Груша нелепо болтается. Галипэй наконец решает отдохнуть, делает выдох и наклоняется, упираясь ладонями в колени.

Этот боксерский зал находится на юге Эра, но каждую минуту через двери проходит столько народа, будто здесь самый центр Саня. Зал посещают в основном местные жильцы, которые, раздевшись до спортивных костюмов, боксируют с грушами и деревянными манекенами в свой обеденный перерыв. Галипэю нравится приходить сюда, хоть и приходится подниматься на шесть лестничных маршей вверх до двери. И даже несмотря на то, что качество груш здесь сомнительное: они набиты тряпками, зачастую образующими комки, выступы и провалы. В тренажерных залах дворца боксерские груши полны привозного песка, его доставляют из приморских провинций специально для груш высшего качества, но, с другой стороны, во дворце повсюду глаза родных Галипэя. Он просыпается и видит за дверью своей комнаты одного из Вэйсаньна. Завтракает – и рядом с ним ест еще один Вэйсаньна. Ему даже словом перемолвиться с Августом не удается, потому что не только Галипэй теперь охраняет его: вся королевская стража, все его тетки и дядьки вертятся вокруг в состоянии полной боеготовности.

А здесь на него не смотрят, за ним не следят. Закидывая руки за спину, чтобы размять уставшие плечи, Галипэй чуть не задевает какого-то мужчину, находящегося позади. Тот даже не вздрагивает. Почти не замечает, хоть и стоит почти вплотную.

Галипэй отирает пот со лба. Пора уходить, пока он не столкнулся с кем-нибудь. Все публичные места в Сань-Эре отличает теснота: здесь полы разграничены веревками, чтобы в одной секции занималось сразу несколько посетителей; хозяева предпочли не отводить под раздевалки отдельное помещение, а отгородить углы занавесками. Над головой натужно вращается вентилятор. Галипэя он не избавляет от обильного пота, зато раздувает занавеску в зоне переодевания, с шуршанием бросает влево и вправо, прежде чем Галипэй резким движением откидывает ее с дороги. Он открывает свой шкафчик. Внутри светится экран пейджера, сообщая о входящих сообщениях.

«Где ты?

Возвращайся поскорее, пожалуйста.

Скоро начинается ремонт стены, а меня не известили???

А гала-торжество в этом году все равно будет?

Ведь нет же, правда?

Галипэй, ответь.

Галипэй, прошу».

Все сообщения от Сэйци. Она приходится Галипэю двоюродной сестрой – или троюродной, или вообще неизвестно настолько дальней, – и ее назначили капитаном нового отряда, сформированного из дворцовой стражи. С тех пор как Лэйду Милю посадили под замок за измену, стражников в Сань-Эре перетасовали, составив отряды, назначенные в каждый сектор города, и переподчинили новому начальству. Теперь уже никогда не появится новой Лэйды, собравшей значительную силу, чтобы свергнуть правителя.

Сэйци воспринимает свою новую роль чересчур серьезно, постоянно приставая к Галипэю и требуя советов. Хотя они не настолько близки.

– Бесит, – ворчит Галипэй себе под нос, засовывая пейджер в карман. Он надевает черную рубашку, затем куртку, застегивая молнию так порывисто, что в ней чуть не застревает подбородок.

Настроение у него паршивое. Сэйци раздражает – тем, что считает, будто влияния у него больше, чем на самом деле. Раздражает город – многолюдием и жарой. Как только он выходит из здания, дышать становится легче, но он все равно трется плечами с другими пешеходами на узких улицах, ему все равно приходится обходить уличные лотки, когда он достигает главных городских артерий. Те горожане, что подогадливее, стараются отступить с его пути, заметив его серебристые глаза и признав в нем Вэйсаньна, но большинство не удосуживается.

Карман вибрирует. Галипэй достает пейджер.

«Скоро вернешься?»

– Я же тебя вроде бы отключил, – бурчит он и снова жмет кнопку.

Дворцовая стража едва справляется, несмотря на свою многочисленность. Август – уже не принц, а монарх – ввел радикальные изменения, значительно превосходящие те, что обещал ввести шепотом еще до восшествия на престол. Новый правитель Талиня распорядился о снабжении товарами и живой силой в виде целых легионов, превратив дворцовую стражу в армии провинций. Они составляют подробные отчеты, чтобы выявить проблемы каждой конкретной провинции, а затем назначают новых мэров и увольняют чиновников, вместо того чтобы решать эти проблемы. Ведется работа над инфраструктурой, потом в каждой деревне воздвигаются статуи короля из самых дорогостоящих материалов, оплаченных членами Совета. Августа Шэньчжи всегда негласно считали наследником, который когда-нибудь изменит к лучшему жизнь народа в Талине. Но его новые меры – и новые налоги – выглядят настолько откровенным захватом власти, что любой сторонний наблюдатель сочтет их намеренной попыткой вызвать волнения во дворце.

Однако все это еще можно списать на необходимость действовать слишком быстро, спешить утвердиться в роли короля – если бы не стена.

Август решил расширить границы Сань-Эра. Стену предстоит снести и передвинуть дальше в сторону Эйги. И это полная бессмыслица. Ведь Август ничего не предпринимает, не потратив прежде на подготовку несколько недель, а то и месяцев. Август никогда не действует, подчиняясь сиюминутной прихоти. И ничего не замышляет, не посоветовавшись сначала с Галипэем.

Но все две недели, прошедших после коронации, он вел себя совсем не так, как раньше. Галипэй невольно вздрагивает, почувствовав, как откуда-то из нависающих над головой труб ему за шиворот падает капля. Сань-Эр следит, как он движется по улицам, вездесущие камеры наблюдения мерцают то на одной тесной улочке, то на другой. То же самое и во дворце. С той самой секунды, как Август стал королем, Галипэй не сумел улучить ни единой минуты, чтобы остаться с ним наедине. В тех считаных случаях, когда Галипэй пытался заговорить с ним, спросить, все ли хорошо, и предложить совет, Августа гораздо больше заботила его кузина Калла – «нет, послушай, Галипэй, ну должен же быть какой-то способ сместить ее с поста советника еще до того, как она вернется из Жиньцуня… Да, полный порядок, незачем мне читать этот отчет, если все было сделано строго по инструкции… Кто-нибудь, принесите мне список других королевских советников…»

Впереди уже виден дворец, одна из башенок озарена солнечным светом, пробившимся сквозь облака. Непривычное зрелище. Обычно в городах-близнецах царит угрюмая серость, небо затянуто тучами, без ночных фонарей на улицах сумрачно.

Галипэй хмурится, обходя стороной сложенный из неровных блоков колизей и отгораживаясь от шума и суеты рынка в нем. Во дворец он попадает через боковой вход. И шагает, оставляя за собой размазанные грязные следы.

– Галипэй! Я уж думала, ты вообще не придешь!

Он подавляет вздох. Надо было догадаться, что на него устроят засаду.

– Сэйци, – ровным тоном приветствует он, не замедляя шаг. Его ждет работа, и вообще, любой Вэйсаньна способен идти и говорить одновременно. – Если это насчет стены, то я тебе не начальник. И понятия не имею, направят вас туда или нет.

– Это-то я знаю, – отзывается Сэйци, явно слегка обиженная тем, что у него могли быть иные предположения. В попытке угнаться за ним, она переходит на легкую трусцу, ее длинная коса стелется за спиной. – Ты же подчиняешься самому королю. Даже начальник моего начальника должен отчитываться перед тобой.

Строго говоря, начальником начальника Сэйци должен быть Август. Так что она ошибается.

– Тогда о чем речь? Наверняка о чем-то важном, если ты потратила столько времени, выслеживая меня.

В южном крыле суматоха – где-то этажом выше. Галипэй ненадолго поворачивает голову, пока они проходят место, где соединяются крылья дворца, и с любопытством оглядывает слуг, сбегающих по широкой зеленой лестнице. У одного из них тюк грязного постельного белья.

– Я хотела спросить насчет празднования. Кайен говорит, что оно все равно состоится.

– Значит, состоится, – отзывается Галипэй. Грандиозное гала-торжество – еще один повод закатить банкет ради самовосхваления членов Совета. – Это же ежегодное событие, его регулярно вносят в расписание. Почему бы ему не состояться и в этом году?

Сэйци морщится.

– В строгом смысле, это гала-торжество Каса. Ты должен убедить короля Августа отменить его.

– Совету это не понравится, – возражает Галипэй.

Если с чем-то Августу и следует быть осторожным, так это с Советом. Простому люду придется подчиниться, что бы Август ни провозглашал. И даже если он прикажет всему населению Талиня отныне ходить спиной вперед, так они и будут делать. По крайней мере, до тех пор, пока есть солдаты, следящие за соблюдением приказа.

Но если против Августа ополчится Совет, он потеряет все. Совету подчинены генералы. Генералы отдают приказы своим солдатам. Это единственный известный Талиню способ функционировать.

– Во дворце почти полный разгром, у нас нет средств на устройство еще одного завтрашнего банкета.

– Они у нас есть. Это королевская сокровищница.

– Речь не о деньгах. Сколько бы новых дворцовых служащих Калла Толэйми ни позволила нанять, у нас не хватает охраны. В смысле, слышишь этот грохот наверху? Целый отряд Вэйсаньна отправили на разведку в дворцовый лазарет из-за незваного гостя с кровавой рвотой. На мой взгляд, это разбазаривание наших талантов.

Значит, вот что это за звуки. Галипэй наконец замедляет шаг. В конце коридора еще одна лестница, вспышка активности видна и на ней.

– Минутку…

Незваный гость с кровавой рвотой?

– Кто-то болен?

Сэйци откидывает со лба челку. Пряди короткие, так что сразу падают обратно, но этим движением она выражает свою позицию.

– Брезгуешь дворцовыми сплетнями? Я понятия не имела, что ты не в курсе. Час назад ее перевезли из Северо-восточной больницы во дворец и сказали, что она подняла крик, будто бы она из знати. Должно быть, кто-то подтвердил это, раз ее оставили здесь.

Галипэй останавливается прямо рядом с лестницей. В животе у него разверзается дыра, пульсирующая подобно свежей ране. Шансов никаких. Абсолютно.

«Киноварь у тебя найдется?» – спросил он у тетушки.

«Зачем? Неужели пытаешься состряпать эликсир бессмертия?»

Он взлетает по лестнице, в голове гудит от изумления. Перед ним открывается высокое южное крыло, серебристый вентилятор стремительно вращается под расписным потолком. Избранный пантеон, самые могущественные божества мира, простирают руки над фойе.

На заре своей истории, еще до войны с Сыца и до завоевания таких земель, как Жиньцунь и Юуля, королевство отправляло посланников по независимым провинциям в поисках богов. Считалось, что где-то в приграничных землях есть вход в небесную обитель. Стародавние боги скрылись в горах, оставив землю смертным и позволив королям править вместо них, но, как и свойственно королям, те возжелали большего. Им было мало того, что старые боги приглядывали за королевством время от времени, откликаясь на молитвы. Вместо этого короли стремились получать милости постоянно и напрямую, оставалось только найти тех, кто их дарует.

И они перерыли горы.