Женя Юркина: Безлюди. Сломанная комната

Серия

Young Adult. Книжный бунт. Фантастика

© Юркина Ж., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

С самого утра госпожа Окли не находила себе места: металась из угла в угол, кусала ногти и выглядывала в окно чаще, чем на улице что‑то происходило. Все кружила и кружила, изводя себя беспокойствами, пока сквозь гнетущую тишину не прорезался звон дверного колокольчика. Забывшись, она бросилась в холл и едва не столкнулась с прислугой, чье появление напомнило правило богатых домов: уважающие себя господа не встречают гостей на пороге. Они чинно ждут на мягком диване, попутно распоряжаясь, чтобы подали чай, или с гордой осанкой стоят у парадной лестницы, будто только что спустились, оторвавшись от важных дел. Никто не бежит к двери, точно добродушная собачка, виляющая хвостом.

Госпожа Окли застыла посреди холла: расправив плечи, сцепив руки за спиной. Пальцы, став жертвами ее нервозности, обрели неухоженный вид, и она переживала, как бы не прослыть нерадивой хозяйкой, неспособной уследить ни за прислугой, ни за домом, ни даже за своими ногтями. Какой позор.

Отворилась дверь, и в дом хлынул поток холодного воздуха. Сперва он показался освежающим, но вскоре вызвал неприятный озноб, заставив госпожу Окли одернуть рукава платья. Взгляд невольно скользнул по зеркальной поверхности у стены, где отпечаталось ее отражение: напряженная фигура в черном, на лице ни кровинки. Истинный портрет трагедии. Она осталась довольна своим обликом и, преисполненная решимости, повернулась к гостю. Тот поздоровался и перешагнул порог, приглаживая растрепанные волосы. Зря старался. Попытка произвести должное впечатление не удалась.

Он оказался непозволительно молод, как не мог быть молод компетентный специалист. Настоящие профессионалы выглядели более респектабельно, подтверждая свой опыт прожитыми летами; от них веяло спокойствием, непоколебимой уверенностью и мудростью, а не оголтелой юношеской дерзостью, с которой этот названный мастер предъявил служебный жетон. Наверняка очередной сын богатея, пригретый городской управой, решила она, наметанным глазом оценив добротное пальто, скроенное по фигуре, ботинки из мягкой кожи и фамильный перстень на мизинце. Ни делового портфеля, ни саквояжа с инструментами при специалисте не было. Чтобы занять руки, он вцепился в остроугольные лацканы – такие сейчас в моде, мысленно отметила госпожа Окли и заключила, что перед ней один из светских мальчиков-франтов, любящих изображать из себя важных персон.

– Вы стажер? – не сдержалась она. – Сколько вам лет?

– Не беспокойтесь, госпожа. Безлюди не реагируют на возраст.

Каждый раз при упоминании домов-монстров и мысли, что ее фамильный особняк мог превратиться в нечто подобное, она испытывала необъяснимый страх и сейчас снова ощутила леденящий холод, пробежавший вдоль позвоночника.

– Мне обещали прислать специалиста, – с напором продолжила госпожа Окли. – Признаться, я ожидала увидеть кого‑то постарше и поопытнее. Дело у нас не из простых.

Он помедлил, прежде чем ответить, хотя растерянным не выглядел.

– Пока мы беседовали, я успел постареть еще на пару минут. Этого достаточно, чтобы заслужить ваше доверие?

Когда при ней пытались шутить, госпожа Окли терялась, не зная, как реагировать: поощрять ли остряка снисходительным смешком или сохранять невозмутимое лицо. И то, и другое казалось ей одинаково глупым.

– Пройдемте, я покажу дом, – нашлась она после неприятных секунд молчания.

Ожидавшая в стороне прислуга как по щелчку завелась и предложила принять у гостя его пальто, однако тот отказался, явно не планируя задерживаться надолго.

– Расскажите про дом, – попросил специалист, когда они миновали холл.

– А вы разве не читали заявку? – небрежно бросила госпожа Окли, утвердившись в мысли, что имеет дело с человеком несведущим. – Я подробно изложила все приемщице.

У лестницы он резко остановился.

– Давайте оставим бумажную волокиту тем, кто ею занимается. Я здесь, готов выслушать вас. – Его рука уверенно, по-хозяйски легла на перила. Настоящей хозяйке это не понравилось, но пришлось стерпеть. – Дома всегда реагируют, когда о них говорят. Особенно неправду.

В доверительном тоне звучало предупреждение, что за вранье можно поплатиться, и госпоже Окли вдруг стало не по себе: от его интонаций, обжигающего взгляда черных глаз и резкой перемены в поведении.

– Считаете, я способна на ложь? – оскорбилась она.

– Должен предупредить вас, – ответил специалист, и на его мальчишеском лице нарисовалась нахальная ухмылка. – Участились случаи, когда владельцы пытаются выдать свои дома за безлюдей, рассчитывая получить денежную компенсацию от города.

– Вряд ли мою утрату можно восполнить.

Она печально вздохнула и опустила глаза. Как назло, в них не проступило ни слезинки, и госпожа Окли мысленно отругала себя, что перед визитом специалиста не додумалась подышать над луковым отваром. Ей следовало выглядеть подобающе случаю, дабы не прослыть черствой хозяйкой. А такое звание едва ли не закрепилось за ней из-за многочисленных сплетен и пересудов, последовавших за трагедией.

– Это случилось две недели назад, – начала она, в памяти возвращаясь в то страшное утро.

Госпожа Окли проснулась раньше обычного. Ее разбудил сын, хныкая и шатаясь по комнате от безделья. Обычно по утрам его занимала няня: умывала и одевала, выводила на прогулку, кормила завтраком, так что мать, проснувшись, лицезрела свое дитя розовощеким, сытым и наряженным пупсом. Но в этот раз перед ней предстал сущий демоненок, с которым она, к своему стыду, не знала, как справиться.

«Почему ты не с няней Клэр?»

«Она спит и не хочет играть», – ответил ее малыш.

Преисполненная возмущения, госпожа Окли немедля отправилась к нерадивой работнице, чтобы растолкать ее. Кажется, она даже забыла постучать и ворвалась в комнату, готовая разразиться гневной тирадой. Но слова застряли в горле, а вся злость померкла при виде жуткой картины. Бедняжка Клэр лежала в своей кровати мертвая.

Довершив рассказ, госпожа Окли выдержала драматическую паузу. В молчании они прошли по коридору и остановились перед той самой дверью. После случившегося комнату отмыли, а затем запечатали, как склеп; она больше не принадлежала дому, там хозяйничала смерть. Ее дух все еще витал в закупоренном воздухе – пыльном и чуть кисловатом.

– Это детская? – удивился специалист, войдя первым.

Отдельной гордостью госпожи Окли была зеленая комната, как из сказок о волшебном саде, где растения и животные обретали способность говорить. Чтобы обустроить все как полагается, пришлось соединить игровую, детскую спальню и уголок, где ютилась няня. Она была непритязательным человеком, скромница Клэр. И пока избалованный сын, не оценивший материнских стараний, кочевал по всему дому, его няня обживалась в роскоши, восхищаясь обновленным интерьером и в особенности обоями с милейшими кроликами, выглядывающими из зарослей. Но теперь это превратилось в неуместную декорацию трагедии.

Борясь с приступом тошноты, госпожа Окли прошла в закуток, где стояла пустая кровать, – металлическое основание с пружинами. Постельное белье и матрас вынесли и сожгли на заднем дворе, боясь, что причиной смерти стала неведомая заразная хворь.

– Клэр умерла здесь. Врачеватель убежден, что бедняжка отравилась. Мы перебрали все вещи, но не нашли ни одной склянки, ни одного намека на то, что могло привести к такому печальному исходу. Единственное, что нас насторожило, вон тот угол, над кроватью. – Она ткнула пальцем под потолок, где край обоев был отогнут треугольником.

Специалист, недолго думая, придвинул стул и забрался на него, чтобы рассмотреть стену поближе.

– Ядовитая плесень, – подсказала госпожа Окли, решив, что без нее он не справится. – Такая, я слышала, появляется в безлюдях. Как трупные пятна на теле дома. Осторожно, не прикасайтесь. Я распоряжусь, чтобы вам подали перчатки. Да стойте вы, кому говорят! Господин…

В панике она забыла, как специалист представился и называл ли свою фамилию вообще. Бессмысленно было вразумлять его. Точно любопытный ребенок, он упрямо лез туда, куда не следовало, делая именно то, от чего его предостерегали. Ее сын был таким же, и госпожа Окли совершенно не представляла, как бороться с упрямством и непослушанием.

– Вы покидали дом? – спросил специалист. – Длительные путешествия? Ремонт? Временный переезд?

– Мы провели осень за городом. Крыша начала протекать из-за ливней, и нам пришлось уехать на весь сезон. Рабочие меняли кровлю и приводили в порядок пострадавшие комнаты. Дело это муторное, так что мы вернулись только к началу зимы.

– Ясно, – задумчиво изрек он и спустился, потеряв к плесени всякий интерес. Даже ничего не сказал о ней.

Вся дальнейшая работа специалиста (тут госпожа Окли поняла, что забыла, как правильно его называть) заключалась в том, чтобы крутить головой, выхаживать из угла в угол и цепким взглядом ощупывать стены, потолок и пол. Она даже разочаровалась, что не увидела ни одного инструмента, причудливого приспособления или странного действия – ничего, о чем могла бы рассказать знакомым после.

– Обои, – внезапно произнес специалист, кивнув на прекрасный узор, изображающий буйную зелень цветущих садов.

– О, спасибо, что отметили. – Впервые за утро госпожа Окли позволила себе улыбнуться и тут же мысленно одернула себя, подумав, что даже призрак радости на ее лице не подходит черному платью скорби и выглядит вульгарно. Вернув себе прежнюю серьезность, она продолжила: – Такие сейчас в самых богатых домах. Редкая роскошь, днем с огнем не найти. Мы заказывали их с другого материка, представляете?

Специалист терпеливо выслушал, а потом сказал:

– Они стали редкими, потому что их сняли с производства. Вы не читали газеты?

– Я листала модные каталоги. – Госпожа Окли горделиво вздернула подбородок. В светских кругах она слыла заядлой модницей, многие равнялись на нее, спрашивали совета, жаждали одобрения. Ничто и никогда не могло пошатнуть ее пьедестал до сего момента, пока она не услышала чудовищную правду:

– Жаль, там не пишут, что эти обои смертельно опасны.

Госпожа Окли испуганно ахнула и отпрянула, будто хотела поскорее скрыться от прожигающего взгляда, в котором читалось осуждение, граничащее с презрением, и она, взрослая, образованная женщина, вдруг признала себя бестолковой, никчемной дурехой, чье неведение привело к трагедии.

– В краску добавлен мышьяк, – продолжал специалист, не жалея ее чувств. – При взаимодействии с плесенью образует газообразный яд. Вероятно, им и надышалась ваша няня, упокой Хранитель ее душу.

Умереть от обоев – как ужасно и как нелепо! От представленной картины в глазах помутнело, и госпожа Окли, едва держась на ногах, бросилась прочь из комнаты. Горло схватил спазм, и на миг ей почудилось, что она и впрямь задыхается, пока яд, растекаясь по венам, медленно убивает ее. В панике она вцепилась в перила и свесилась с галереи, рискуя рухнуть вниз головой. Подоспевший специалист придержал ее за локоть и отвел к банкетке. Усадил, дал время оправиться от потрясения.

Постепенно недомогание отступило.

– Значит, дом в порядке? – спросила госпожа Окли и не узнала своего голоса. Блеклый, тихий, дрожащий.

– Любой дом, где кто‑то умер, не может быть в порядке. Но безлюдем он точно не стал. – Специалист замолк, задумчиво покачался с пятки на носок. Его кожаные ботинки, новые, до блеска начищенные, мягко поскрипывали, что действовало на госпожу Окли почти успокаивающе, как и сам голос, уверенный и твердый голос знающего человека: – Если хотите помочь вашему дому, избавьтесь от обоев, выведите плесень и поставьте в комнате настоящие растения.

– И все?