Владимир О. Дэс: Русский клуб

© Текст. Владимир О. Дэс, 2024

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Глава 1. Начало истории

Часть 1. Предчувствие

Наступил рубеж веков.

Заканчивалось второе тысячелетие.

Для первого президента России начались тревожные дни.

Прошло два года после операции на сердце, и вот опять появилась боль, чуть выше солнечного сплетения. Иногда она отпускала, но стоило пройтись побыстрее или поднять что-то тяжелее папки с документами, как боль появлялась вновь.

Занимаясь государственными делами, Ельцин стал быстро уставать. Путались мысли, возникало предчувствие беды.

На ночь он выпивал рюмку водки, и боль стихала, давая поспать, но утром опять возвращалась.

Всё чаще Бориса Николаевича мучило ощущение, что он может умереть в любую минуту. От этого на душе становилось тяжело. Давил страх за семью. Он прекрасно знал из курса истории, как поступали с семьями первых лиц, которые не подготовили себе замену.

Ельцин был твёрдо уверен, что именно семья – основа государства и всего человечества. Поэтому в первую очередь надо обеспечить надёжное будущее родных и близких, а уж они, вместе с его преемником, смогут сохранить с таким трудом воссозданную им Россию.

Борис Николаевич решил сперва переговорить на эту тему со своей старшей дочерью. Пригласил её к себе на дачу в Барвиху.

Сели пить чай.

Борис Николаевич не любил долгих реверансов, поэтому начал разговор без предисловий:

– Понимаешь, доча, пора… Надо решать, кого на моё место.

– Ты что, папа? Ты у нас ещё ого-го…

– Да нет, пора. Никто не вечен. Если не поставим президентом России своего в доску человека, вас всех разорвут на части…

– О чём ты говоришь?

– Всё о том же – пора определяться с моим преемником. Ты знаешь Певцова, губернатора из Нижнеокска?

– Бориса? Да, видела несколько раз, симпатичный парень.

– Поедешь к нему, поговоришь. Если почувствуешь, что сможешь с ним работать, предложишь сначала пост вице-премьера, с перспективой на место президента России.

– Да он ещё мальчишка, причём какой-то несерьёзный…

– Американцы его любят – это уже полдела на выборах. А ещё французы через свою разведку «крючок» на него передали.

– И что там?

– Фильм о человеческом скотстве, где в главной роли этот «мальчик», как ты говоришь. Там его политическая смерть. Но за это попросили подвинуться в Африке.

И с этим Борис Николаевич отпустил дочь.

Боль снова сдавила грудь.

Часть 2. Миловка

Иногда дороги человеческие настолько запутаны Господом Богом, что, сколько ни ломай голову, понять их невозможно.

Однако у каждого пути есть своё начало.

Для Глеба стартовой точкой, ведущей к его взрослой жизни, стало решение родителей впервые отправить его в деревню Миловка, к деду Якову, на всё лето.

Туда, в библиотеку клуба, пришла посылка с ежемесячной подпиской на периодику, и в ней, помимо «Здоровья», «Работницы» и «Сельской жизни», оказались выпуски журнала «Техника – молодёжи», где размещались статьи о достижениях в мире космоса и разных изобретениях, что очень сильно будоражило пытливые умы.

В одном из летних номеров 1972 года была новость о запуске космического аппарата «Пионер-10» с посланием человечества к внеземным цивилизациям и теория о том, что планета Земля – это не просто огромный шар с континентами и океанами, а живой организм по имени Гея.

Ещё сообщалось, как играть в шахматы без шахмат, что эмигрант из России изобрел в США Polaroid – фотоаппарат моментальной печати, американцы высадились в очередной раз на Луне, а СССР запустил станцию «Венера-8», которая совершила мягкую посадку на одноимённой планете.

Для мальчишек, начитавшихся жюль-верновских приключений, это были самые знаменательные события. Они так взволновали сельскую детвору, что обсуждения в библиотеке продлились до поздней ночи. Глеб, вернувшись в дедову избу, лёг на кровать и только провалился в сон, как пропели ранние петухи.

На востоке стало бледнеть звёздное небо.

Истончались лунные тени.

Почувствовав это, ночные химеры заметались по углам и закоулкам, нехотя поползли в свои тёмные, глухие овраги.

Засобирались по домам и влюблённые пары, забывшие в своих жарких объятиях о времени и пространстве.

Где-то заскрипели ворота.

Скотина, истосковавшаяся за ночь по воле, заспешила, толкаясь боками, со дворов на зовущую свежей прохладой улицу.

Замычали коровы, заблеяли овцы, замекали козы.

Следом гавкнула собака, звякнула колодезная цепь, заурчал трактор.

Но ни петухи, ни другие утренние звуки в проснувшихся домах не потревожили сон Глеба, лишь резкий хлопок под самыми окнами избы.

Сквозь улетающий сон Глебу вдруг стало понятно, что этот хлопок – удар кнута. Значит, пастух уже выгонял стадо из деревни на луговину и Глебу пора было вставать.

Его ждала рыбалка.

Он ещё летал где-то в другом мире, другом измерении, и прекращать это не хотелось, но Глебу шёл двенадцатый год, и в нём начинал определяться характер. Характер охотника и добытчика.

Стряхнув с себя остатки сна, он спрыгнул с кровати.

Самого солнца ещё не было видно, но его лучи из-за пригорка уже скользили по крышам.

Наступало время пробуждения жизни, встречи с новым днём, новыми событиями и новыми ощущениями.

Стадо прошло, и вновь воцарилась тишина.

Глеб накинул дедов пиджак и, подхватив во дворе две ореховые удочки, двинулся по первому свету на Градский пруд, ещё дремавший в туманно-молочной дымке. Глеб взял левее от плотины и остановился у пологого берега, который зарос ивовыми кустами. Пруд этот был настоящим подарком для тёмно-бордовых карасей и любителей рыбалки.

На застывшей поверхности воды начали появляться первые круги от лёгких касаний утренней мошкары.

Глеб закинул удочки, пристроил удилища на рогатки и, присев, стал ждать поклёвку.

Ему нравилось, как клевал карась.

Надо было иметь большое терпение, чтобы дождаться, когда вдруг вздрогнет поплавок. Вздрогнет и опять замрёт. И снова…

Но это только поклёвка, только первая проба наживки осторожным карасиком. Такая поклёвка могла продолжаться несколько минут.

И Глеб терпеливо ждал.

В ожидании он задремал.

Но вдруг вскрикнула птица.

Затем зазвенел комар.

Зашуршали ивовые ветки.

Глеб протёр глаза и уставился на гладь пруда, где дремали два его поплавка из гусиных перьев.

Воображение у него было богатое, потому что учителя в школе Глеба учили не так, как учат обычно, и оценки ставили не столько за знания, сколько за способность отстаивать своё мнение, пусть даже самое невероятное.

Например, на уроке истории учитель, рассказывая о фараонах, пирамидах, войнах, религиях, вдруг спросил: «А что самое необычное в истории Египта?»

Ответов было много, перечислили почти всё, в том числе и пирамиды. Учитель ухватился за это и давай пытать, почему же самое необычное – пирамиды?

Все и так и эдак.

А он:

– Нет.

И, увидев, что ученики его не понимают, сказал:

– Самое необычное – это не пирамиды, а тот человек, который в пустыне вдруг сумел увидеть горы, то есть пирамиды, а увидев, решил их построить. И вот теперь они – одно из самых больших и прекрасных чудес света. Способность видеть в обычном необычное и есть основное богатство разумного человека. Понятно?

– Понятно, – ответили ученики, поражённые выводами учителя.

– За вами будущее, – говорил он, – и тот из вас, кто увидит в обычном необычное, кто увидит Землю не шаром, а кубом, совершит очередной прорыв человечества.

И Глеб всегда ожидал чуда с приходом нового дня. Мир вокруг него был загадочный и огромный.

А вдруг клюнет не карась, а кит и из тумана покажется не плоскодонная полузатонувшая лодка, а пиратский корабль?

И сам Глеб – не мальчишка, приехавший из города на лето к деду, а смелый д’Артаньян со шпагой и в кожаных ботфортах…

Но вот один поплавок глубоко нырнул под воду.

Глеб резко, с оттяжкой дёрнул удилище вверх и в сторону, и из воды вылетел блестящий карасик размером с ладошку.

В этот момент нырнул второй поплавок. Глеб, вмиг забыв и про китов и пиратов, и про д’Артаньяна, окончательно проснулся и только хватался то за одну удочку, то за другую.

Сердце переполняла радость.

Это его пруд.

Его мир.

Всё вокруг существует для него: и туман, и хлопки кнута, и карасики, и гусиные перебранки, и запах крепкой махорки от проходящих мимо мужиков.

И это была его малая родина – деревня Миловка.

Малая родина – это место, где живёт детская память.

Куда тебя тянет всю жизнь.

Где человек помнит себя счастливым. И именно здесь к нему приходит осознание себя как личности в бесконечной цепочке поколений.

По легенде, передававшейся из поколения в поколение, деревня получила поэтическое название Миловка от первых поселенцев, которые осели здесь более десяти веков назад.

В те стародавние времена эти холмы, ещё свободные от пахоты, сплошь были покрыты душистым клевером и полянами алой луговой клубники.

Вокруг холмов струилась серебряным пояском быстрая речка. Была она настолько вертлява и непредсказуема, что получила очень меткое название – Пьяна.

Брала она своё начало неизвестно где, подпитываясь из многочисленных ручейков и речушек, впадала в Суру, а затем в полноводную Волгу. Из Волги в неё заходили на нерест и стерлядь, и осётр, а бывало, что и белуга наводила своим «рёвом» ужас на всю округу.

И такой простор расстилался вокруг, такая красота, что люди не смогли пройти мимо этих мест.

Остановились.

От восхищения воскликнули: «Мило, как же здесь, други, мило!»

И назвали свою будущую деревню Миловкой.

Деревнями росла Россия, а уже сёлами росло население.

Возникновение поселения на пустом месте – всегда дело удивительное, загадочное и непредсказуемое.

Зачем Господь остановил этих людей именно здесь?

И надолго ли?

Что будет потом?

Будет здесь село или город?

Или всё это сгинет бесследно?

Первым поселенцам это было неизвестно. Оставалось только трудиться и верить в правильность своего выбора.

Основатели-первопроходцы к природной красоте этих мест добавили красоту своего крестьянского труда – поля, засеянные рожью и репой.

Странствующий монах из Греции привёз в Миловку гречиху и шашки. Так у селян появились гречневая каша, гречишный мёд и увлекательная игра для коротания долгих снежных зим.

Во времена Петра I появилась картошка. Она потеснила гречу и стала самой любимой едой.

Жители разбили вокруг деревни фруктовые сады. Завели пчелиные пасеки. Посреди деревни в овраге построили плотины и в образовавшихся прудах развели карасей. Караси так прижились, что в иные года вода «кипела» рыбой.

Когда число дворов в деревне перевалило за пятьдесят, Миловка была жалована князю Хованскому.

С ним, как утверждает молва, и прибыл один из предков Глеба. Он осел в деревне и стал управляющим княжеского хозяйства.

С приездом князя деревня быстро разрослась до двухсот дворов. Рядом с Миловкой, на самом красивом месте Лысой горы, возвели Хованские свою каменную усадьбу. На фундаменте недостроенного монастыря времён Ивана Грозного князь возвёл великолепный храм в византийском стиле, и деревня стала селом.

В 1861 году император российский Александр II отменил крепостное право.

А южные штаты США объявили о вечном рабстве на их территории, и началась Гражданская война между Севером и Югом.