Увидев наш интерес, Роман разулыбался и довольно мне подмигнул. Подумал, я тут с подружкой им любуюсь? Вообще-то у меня есть дела поважнее. Уж точно поинтереснее. Но, чтобы его не расстраивать, а еще ради потенциального союза, я помахала в ответ, только убедилась, что Труха смотрела в другую сторону.

– Надо подумать, – ответила я Жанне.

Остальные за нами тоже наблюдали, конечно.

И их выводы были очевидными: со стороны мы казались мелкими примерными тихонями, слабыми соперницами, которых соплей перешибешь. Ха, ха, ха и еще раз ха! Не стоит недооценивать мелких тихонь – вот правда жизни. Мы все прошли через голодные сборы, адские соревнования и прочие прелести профессионального спорта. Не было еще такого года, когда бы мы не заставили противников трепетать. Хотя прошлогодний эпизод с тухлой рыбой был силен, этого не отнять.

Правда, в том же прошлом году все едва не сорвалось, ведь мы выросли, и к обычному противостоянию добавилось другое – на любовном фронте. В результате одна из нас – Олька Торгина – выдала план ночной атаки на теннисистов, с которыми мы бились тогда, что едва не привело к краху. Олька выбрала любовь и теннисиста, что ей припоминали до сих пор как самый страшный грех.

Наблюдение за соперниками прервала Труха – не выдержав вопиющего швыряния едой, она вскочила и нервным шагом отправилась к футболистам с таким лицом, что на их месте я бы залезла под стол.

– А ну успокоились все! Тишина в столовой, я сказала! – рявкнула она что есть сил. – Что это вы себе позволяете, молодые люди?! Еще раз увижу, как кто-то из вас бросает еду, будете всю ночь вокруг озера кросс бегать! И на неделю останетесь без дискотек! Это понятно?

Вместо того, чтобы залепетать извинения или и правда спрятаться под столом, эти глупцы взбунтовались:

– А вот и не останемся! – за всех запальчиво ответил рыжий паренек, по виду младший в команде – тянул лет на тринадцать. Его лицо, согласно возрасту, сияло слабоумием и отвагой. – Вы же нам не тренер!

– Еще как останетесь!

– Буллщит! Сами свой кросс бегите и дома по вечерам высиживайте!

– Что ты сказал?! Олег Борисович! – взвыла наша Труха. – Немедленно успокойте своих бандитов! Они разлагают дисциплину, разве не видите? Как можно терпеть такое поведение, да еще во время еды!

– Пашок, нельзя так разговаривать со старшими, – с добродушной улыбкой ответил Олег Борисович таким тоном, что сразу понятно: он ничуть на Пашка не злился. – Извинись перед Еленой Анатольевной и займись ужином.

– Но, Олег Борисыч, дискотеки…

– Успокойся, никто не запрет тебя вечером дома. А теперь – что надо сказать Елене Анатольевне?

– Ивнте, Елнантольвна, – пробубнил рыжий, перед этим засунув в рот смачный кусок курицы. Он сделал это специально – физиономия мальчишки сияла от наглости, подтверждая теорию.

Не привыкшая к такому Труха побагровела от ярости.

Я невольно улыбнулась – уж больно комично выглядел рыжий футболист. Как маленький хоббит, который не дрогнул перед самим Сауроном – а Труха, на мой взгляд, могла заткнуть за пояс любое злодейское зло.

Улыбаясь, я вдруг поймала на себе взгляд Вика – того самого футболиста, о котором уже неделю болтали девчонки. Он сидел рядом с рыжим мальчишкой и выглядел в точности так, как и обычно, – королем лагеря, не меньше. Такой весь из себя, что слов нет.

Я нахмурилась и отвернулась к тарелке.

Инцидент со швырянием курицей закончился тем, что Труха отвела в сторону тренера футболистов и что-то ему долго внушала, а мы переглядывались с остальными спортсменами, понимая, что скоро все начнется. Небольшое происшествие всех повеселило, а рыжий ногомячник чувствовал себя героем: улыбался так широко, что изо рта вываливалась жеваная курица.

На Вика я старалась больше не смотреть, очень уж он меня нервировал.

Что ему надо?

Сидящая рядом Лерка пыталась поделиться со мной гречкой и кефиром, но Труха часто поглядывала в нашу сторону, и я отказалась.

Глава 3

После ужина у нас образовалось свободное время – можно было прогуляться до озера или побродить по лесу, но обычно такие прогулки не доставляли удовольствия. По вечерам отовсюду вылезала назойливая мошкара, от озера веяло холодом, а в лесу пока и делать нечего, до ягод еще далеко. Другое дело, если смена выпадала на ягодный сезон – вот тогда энтузиазма прибавлялось. Пожалуй, после одного скромного яблока на ужин я бы всю землянику в округе собрала, не поленилась.

Сегодняшний день выдался теплым, нетипичным для северных широт, поэтому мы с девчонками впервые выбрались на причал и расселись там, пока другие его не заняли. Правда, судя по тишине, никто к этому и не стремился.

Солнце заходить не собиралось, и, даже когда закончится дискотека, оно не зайдет. В одиннадцать вечера закат в Карелии только начинался, а после него – белая ночь. Если бы не утренние пробежки, я бы гуляла всю ночь напролет, пожалуй. Мне нравились эти белые ночи: они не были до конца светлыми и похожими на день и обладали причудливой уникальностью, меняя лагерь. Над озером по ночам вечно клубился густой белый туман – захватывающее зрелище. Иногда туман сохранялся до утра, и пробежки становились интереснее. Пахло сырой травой, озером, и казалось, что не бежишь ради банальной тренировки, а странствуешь за туман, пытаясь открыть новый мир.

– Труху сегодня оскорбили, – сказала Жанна, убедившись, что мы на причале одни. – Некрасиво.

– Мы сами ее оскорбляем, называя Трухой, – ответила Олька Торгина.

– В себя приди – нам можно. Она наш тренер, у нас свои отношения. Но чтобы какой-то футболистишка разговаривал с ней настолько пренебрежительно… Не бывать этому. Сегодня они унижают Труху, а завтра что? Скажут, что футбол лучше всех?

Девчонки ожидаемо стали поддакивать – на это Жанна и рассчитывала.

Я молча наблюдала за происходящим, прекрасно понимая, что происходит – Жанна хотела нанести тот самый первый удар, который развяжет всем руки. Неделя прошла, хватит выжидать.

Посторонним наши разборки и вообще действия могли показаться странными, но мы традицию противостояний чтили, начиная с первой поездки в такой лагерь, которая состоялась… впервые я поехала лет в шесть.

То еще было приключение!

У меня мало осталось воспоминаний о той поездке, но все неизменно яркие: запах зубной пасты, втертой в лицо и волосы; куличи, которые мы с Катькой Семеновой лепили из дорожной пыли, потому что были шестилетками, и наша фантазия преображала дорожную пыль в алмазную крошку; а еще Мужик-с-топором – местная легенда, потому что в каждом лагере должна быть своя легенда. Но я этого Мужика тогда боялась до чертиков и верила в него больше, чем в себя. Полученные в шесть лет впечатления были настолько яркими, что этот Мужик не забылся до сих пор. Возможно, я пронесу его через всю жизнь и вспомню даже на смертном одре.

А секрет непрекращающегося противостояния был простым: всем хотелось чего-то большего, чем просто тренировки, которые и так составляли основную часть наших жизней. Хотелось экшена, игры, азарта, адреналина, побегушек по лагерю под покровом ночи, страха перед Трухой, которая может все узнать, а еще совместных мозговых штурмов, разработок «гениальных» будущих планов. Без телефонов и не таким займешься – а все гаджеты у нас изымали, выдавая по вечерам на пару часов. И в итоге мы от них так отвыкали, что почти не трогали, лишь отправляли короткие сообщения родным.

Несмотря на почитание традиций, каждый год находились и те, кому подобные развлечения были до лампочки.

Как и сейчас.

– Может, мы просто отдохнем? – вздохнула та самая Катька Семенова, с которой мы когда-то лепили легендарные куличи из грязи. В те времена она была более компанейской. – Хоть раз! Каждый год одно и то же. Мы сейчас проучим футболистов, потом они – нас, и никогда это не кончится. А я спать по ночам хочу, отдыхать. Я и сейчас-то спать хочу, а не на дискотеку тащиться.

– Боже, Семенова, запроси в санчасти побольше витаминов! – разозлилась Жанна. – У меня бабушка меньше отдыхает, чем ты! Ветошь!

– Твоя бабушка сегодня повторила двадцать раз подряд комбинацию с бревна? Или, быть может, сдала силовой норматив? Я так не думаю, Москвина! И вообще, с чего это ты стала у нас главной?

– С того, что мы с Ланой уже все придумали. В течение двух дней мы нанесем удар по футболистам, такой, после которого они поймут, что наезжать на чужих тренеров опасно.

– Да какой там наезд?! Отмахнулся мальчишка, он же мелкий и глупый…

– Что еще хуже! Что из него вырастет?

– А ты заделалась его мамкой? – хмыкнула Катька.

– А ты, Семенова…

– Пора идти в досуговый центр, – влезла я в перепалку, по опыту зная, что дело может затянуться. – Мы с Жанной обсудим кое-что и всех догоним.

Дождавшись, пока все отойдут на безопасное расстояние, я повернулась к заклятой подруге и зашипела:

– У нас уже и план есть? Серьезно?

– Мы его придумаем, – отмахнулась она. – Да хоть прямо сейчас.

– Ты и сроки установила! Ничего толкового в такие временные рамки не уложить. Мы уж точно не сможем наловить рыбы и дождаться, пока она стухнет. Даже если начнем прямо сейчас!

– Это было бы повторением за волейболистами.

– Которых тут нет, – справедливо заметила я. – А значит, для остальных это внезапная вонючая новинка.

– Черт, я об этом не подумала… – Жанна раздраженно откинула со лба отросшую светлую челку. – Ладно, что предлагаешь?

– Прямо сейчас – ничего, – отрезала я, упиваясь своей вредностью. – Ты наврала, ты и выкручивайся.

Недовольные друг другом, мы с Жанной отправились за остальными. Чем ближе подходили к освещенной лесной тропе, тем больше вокруг роилось мошек, просто спасу от них не было. Если не набрызгаться с ног до головы специальным средством, можно не вернуться домой – сожрут живьем.

Впереди играла музыка, солист заунывно пел про яхту, парус и любовь – эту песню я слышала миллион раз, начиная с раннего детства. Спортивные лагеря менялись от подмосковных до поволжских и даже северных, а плейлисты – нет. Наверняка скоро врубят песню про белый танец, которая старше меня и, возможно, даже старше моей мамы.

Я не успела догнать Лерку, хотя собиралась, ведь по ее лицу прочитала, как сильно она обиделась на меня за внезапный союз с Жанной. Обычно мы обе ее недолюбливали, и я намного больше, чем Лерка с ее дружелюбной натурой.

У нас такое часто – конфликт на конфликте.

В лагере еще ничего, а вот на настоящих спортивных сборах, когда мы все голодные, злые, с травмами, сорванными мозолями и живущие в одном помещении… о, вот там чего только не случалось. Мы, бывало, и дрались, причем похлеще мальчишек. Такая уж она, спортивная изнанка, о которой никто не расскажет. Стресс же не испаряется в воздухе, он во что-то выливается, и чаще всего – в конфликты друг с другом, потому что больше не с кем. Не на Труху же срываться.

– Наконец-то ты пришла! – Рядом со мной, словно черт из табакерки, возник Роман. Сегодня он выглядел «женихом», как сказала бы моя бабушка: синее поло, белые брюки, даже волосы уложил гелем. Мне стало неловко, ведь последнее, о чем я думала этим вечером, – это какой-то парень.

Я просто не очень чувствительная.

Раньше я думала, что и остальные девчонки такие, и все это из-за пресловутых сборов, стресса и прочих прелестей, способных высушить любые чувства, но нет – Лерка все время влюблялась без памяти, и даже Жанна с горящим взором иногда трещала о парнях. А я даже легкого волнения рядом с ними не ощущала, а уж о трепете и речи не шло. О Романе я и вовсе вспоминала, лишь когда он возникал передо мной. Но это же нормально? Не парнями моя голова должна быть забита, а спортом. Или планом будущей атаки.

Роман взял меня за руку и повел в досуговый центр.