Колеса судьбы (страница 7)
X. Образы, возникшие в уме и сердце мистера Хупдрайвера
Во времена нашей истории мистер Хупдрайвер был поэтом, хотя в жизни не написал ни единой строчки, но, наверное, правильнее было бы назвать его романистом. Подобно большинству заурядных людей, чьими мелкими заботами, волнениями и трудами движется жизнь, наш герой вел совершенно скучное, неинтересное, лишенное ярких красок существование. Если бы он задумался о своей участи с такой же реалистичностью, как герои романов мистера Гиссинга[6], то скорее всего спился бы и меньше чем через год покончил с собой. Но, к счастью, природа наградила юношу мудростью и защитила от печального исхода. Напротив, он постоянно приукрашивал и расцвечивал жизнь нескончаемыми фантазиями, надеждами, позами, причудливым и в то же время вполне действенным самообманом. Реальный опыт служил лишь основой для яркой романтической надстройки. Если бы высшая сила наделила нашего героя тем волшебным даром, о котором молил Бернс – «видеть себя так, как видят другие»[7], – то скорее всего при первой же возможности он отказался бы от него, передав кому-нибудь другому. Однако следует иметь в виду, что жизнь мистера Хупдрайвера представляла собой не постоянно продолжавшийся роман, а череду коротких рассказов, связанных лишь общим героем. Как правило, главный персонаж воплощался в темноволосого молодого человека с голубыми глазами и небольшими светлыми усами, скорее изящного, чем сильного, скорее сообразительного и решительного, чем умного (как пишут в научных книгах, см. выше), и неизменно обладающего железной волей. Рассказы эти отличались необыкновенным разнообразием сюжетов. Простая сигарета в руке мгновенно превращала его в человека светского, изысканно-распутного, с насмешливым огоньком в глазах и милыми грехами в биографии. Видели бы вы мистера Хупдрайвера прогуливавшимся по вечерам по парку Эрлс-Корт, когда там рано заканчивались развлечения! Какие многозначительные взгляды он бросал! (Значение этих взглядов определить не отважусь.) А вот красноречивая проповедь священника о духовном возрождении направляла фантазию в совершенно иное русло, являя мысленному взору героя в белых одеждах: безупречно чистого душой, сумевшего остаться незапятнанным, благородным и бесстрашным среди окружающей грязи. Или вот такой пример: появление в магазине модно одетого джентльмена в белых перчатках, с цветком в петлице и моноклем, галантно сопровождавшего свою спутницу, рождало сюжет о человеке кромвелевской простоты, грубовато-суровом, справедливом и мужественном, молчаливо шагавшем по жизни. В тот день, который я описываю, тон задавали фантазии о безупречно одетом, беззаботном аристократе, эксцентрично севшем на самый обычный велосипед, – иными словами, о таинственном представителе высшего света, невероятно скромном, но время от времени эксцентричном. Возможно, по южному побережью Англии путешествовал инкогнито не кто иной, как сам его светлость герцог.
Не стоит думать, что хотя бы малая часть этих бесконечных историй достигала посторонних ушей: мистер Хупдрайвер никогда не стремился сделать их достоянием общественности. Если бы я не боялся лишних хлопот, то непременно вернулся бы в начало этой главы, вычеркнул утверждение о том, что мистер Хупдрайвер был прирожденным поэтом и романистом, а взамен написал, что он сочинял пьесы и сам их разыгрывал, причем являлся не только единственным исполнителем, но и единственным зрителем, испытывая при этом состояние абсолютного счастья. Но даже сравнение с драматургом едва ли передает полноту натуры нашего героя. В конце концов, многие его мечтания, а возможно, даже большинство из них, никогда не находили воплощения – например, фантазии, рождавшиеся во время одиноких прогулок, поездок в трамвае или за прилавком, когда торговля шла вяло, а руки механически складывали и свертывали ткани. Часто он сочинял небольшие драматические сценки или остроумные диалоги. Например, приезд в родную деревню в прекрасном новом костюме и дорогих перчатках, завистливые взгляды соседей, восторг пожилой матушки, скромное, словно между прочим, замечание: «Получил в «Энтробусе» надбавку в десять фунтов, мама. Что скажете?» Или первое, смущенное и нежное признание в любви симпатичной девушке, которой несколько дней назад продавал сатин, или рыцарственное спасение благородной красавицы то ли от оскорблений грубияна, то ли от нападения бешеной собаки.
Многие люди фантазируют, а мы об этом даже не подозреваем. Так, порою, встретив на улице продающего спички оборванного мальчишку, мы думаем, что от безысходности и вечных унижений его защищают лишь жалкие лохмотья да тощие мускулы, но на самом деле по жизни его ведет невидимый сонм ниспосланных небом мечтаний, подобных тем, что скрашивают мое и ваше существование. Многие из нас никогда не видели собственного профиля и затылка, а уж для отражения тайных глубин сознания зеркало пока вообще не придумано. Фантазия защищает мальчишку настолько надежно, что удары судьбы едва задевают его или ощущаются как легкая, даже приятная щекотка. Собственно говоря, так происходит с каждым из нас. Самообман служит своего рода анестезией в то время, пока Господь творит сущностное воплощение малых сих.
Но отвлечемся от общих рассуждений и вернемся к фантазиям мистера Хупдрайвера. Теперь становится ясно, насколько поверхностно мы его представляли, бросив лишь мимолетный взгляд на его внутреннюю драму и на то, как это отражается в магическом зеркале его сознания. По пути в Гилдфорд и во время случайных встреч с преследовавшей его парой велосипедистов сюжет являл главным образом тихого скромного джентльмена, которого я старательно описывал, но в самом Гилдфорде под влиянием внешних обстоятельств наш герой раскрылся куда более полно, интересно и даже непредсказуемо. Например, при виде объявления в витрине конторы агента по недвижимости ему ничего не стоило разыграть небольшую очаровательную пьесу. Он навел справки о сдававшемся в аренду за тридцать фунтов доме, попросил ключ и отправился осматривать здание, чем чрезвычайно возбудил любопытство служащего. Поводом для подобных действий стал придуманный образ террориста, ищущего надежное укрытие. Следуя данной теории, он тщательно осмотрел помещение и туманно заявил, что дом соответствует его нуждам, но необходимо проконсультироваться с «остальными». Служащий, однако, тонкого намека не понял и просто пожалел слабовольного клиента, решив, что тот слишком рано женился и теперь вынужден подчиняться более сильному характеру своей половины.
Каким-то мистическим образом история с домом привела его к покупке блокнота и карандаша, а это, в свою очередь, послужило толчком для создания образа художника, делающего зарисовки. Эту небольшую игру мистер Хупдрайвер нередко затеивал в дни ранней юности в родном Гастингсе, когда находил близкую по духу компанию, чем нередко вызывал раздражение многочисленных респектабельных туристов. По гордому признанию матушки, мистер Хупдрайвер с детства проявлял талант к рисованию, но добросовестный и, как водится, недалекий школьный учитель, заметив пробуждавшийся дар, старательно придушил его скучными уроками и нудными наставлениями. Однако наш герой с увлечением зарисовывал интересные уголки, достопримечательности и просто красивые виды старинного Гилдфорда. Однажды другой человек в коричневом костюме, стоя у окна в номере гостиницы «Граф Кент», заметил на углу у ворот соперника. С блокнотом в одной руке и карандашом в другой, тот без зазрения совести занимался тем, что деловито увековечивал импозантный фасад здания. Другой человек в коричневом костюме тут же отпрянул от окна, а потом, слегка пригнувшись, принялся подглядывать в щелку между тюлевыми занавесками.
XI. О чем я не поведал читателям
Не буду рассказывать, чем еще занимался мистер Хупдрайвер в Гилдфорде в великолепный первый день долгожданного отпуска: как в сиреневых сумерках бродил по старинному городу и поднимался на гору Хогбек, чтобы полюбоваться зажигавшимися одна за другой маленькими лампочками внизу и вспыхивавшими над головой такими же маленькими звездами, как по освещенным фонарями улицам вернулся в гостиницу «Желтый молоток» и бесстрашно поужинал в коммерческом зале, с гордостью чувствуя себя Человеком среди Людей, как принял участие в обсуждении летательных аппаратов и электричества и даже высказал оригинальное мнение, что летательные аппараты «наверняка появятся», а электричество «чудесно, чудесно», как наблюдал за партией в бильярд и несколько раз с пророческим видом посоветовал: «Оставьте их в покое», – как, охваченный неудержимой зевотой, достал карту и внимательно изучил дальнейший маршрут. Обо всем этом не стану даже упоминать. Точно так же не возьмусь описывать, как мистер Хупдрайвер отправился в канцелярскую комнату, обмакнул перо в красные чернила и обозначил на карте путь из Лондона в Гилдфорд яркой жирной линией. В небольшой тетради он регулярно вел дневник путешествия, где подробно описывал все занятия. Считаю необходимым в скором времени представить его читателям, чтобы никто не усомнился в правдивости моей книги и не подумал, что автор сочинил небылицу, желая скоротать досужие часы.
В конце концов, зевота овладела мистером Хупдрайвером настолько, что волей-неволей пришлось закончить великолепный, полный впечатлений день. (Увы, рано или поздно все дни заканчиваются!) В холле наш герой взял у приветливой горничной свечу и поднялся в номер, куда пишущий для семейного чтения романист не осмелится за ним последовать. Но с уверенностью могу сказать: счастливый и сонный, путешественник опустился на колени возле кровати и прочитал молитву «Отче наш», заученную двадцать лет назад со слов матушки. Позднее, когда дыхание его станет глубоким и ровным, мы осмелимся пробраться в комнату и взглянуть на спящего героя. Вот он лежит на левом боку, засунув руку под подушку. Темнота скрывает очертания фигуры, но если бы нам удалось рассмотреть во мраке его лицо, то, несмотря на жидкие, плохо растущие усики, несмотря на воспоминания о произнесенных в тот день дурных словах, мы увидели бы, что на самом деле спящий человек всего лишь маленький ребенок.
XII. Сны мистера Хупдрайвера
Опущенные ставни и темнота не помешали нам увидеть безмятежное лицо мистера Хупдрайвера, мирно спавшего в простой маленькой комнатке на верхнем этаже гостиницы «Желтый молоток» в славном старинном Гилдфорде. Но так было лишь до полуночи. Время шло, и нашего героя начали тревожить сны.
После целого дня, впервые проведенного на велосипеде, один сон неизбежен: мышцы ног сохраняют память о движениях, а потому вы и во сне продолжаете бесконечно крутить педали. Неустанно колесите по стране снов на чудесных воображаемых велосипедах, которые постоянно изменяются, становясь все больше, все сильнее, все быстрее. Отважно съезжаете с крутых крыш и лестниц, бесстрашно перелетаете через пропасти. Тщетно пытаясь найти рукой тормоз, чтобы не рухнуть, в ужасном предчувствии парите над густонаселенными городами. Не в силах удержаться, погружаетесь в бурные реки и беспомощно налетаете на устрашающие препятствия. Вот и мистер Хупдрайвер вскоре покинул тьму небытия и в колеснице Иезекииля[8] помчался по долине графства Суррей, перелетая через холмы и стирая с лица земли деревни. Тем временем другой человек в коричневом костюме постоянно посылал ему вслед проклятия и громко кричал, пытаясь остановить непреклонного соперника. Присутствовал во сне и разговорчивый полевой сторож, и энергичный человек в темно-желтом костюме, который не переставал ругать себя последними словами. Сам же мистер Хупдрайвер выглядел полным идиотом. Нет, не то слово. Джином. Тоже не то. А, вспомнил: Джаггернаутом – безжалостным разрушителем![9]