Да, действительно, вряд ли профессиональной ведьме требуются дополнительные приспособления для того, чтобы зажигать свет… Но я-то не ведьма!

Постаравшись не сильно злиться на несносного ворона, я, выставив перед собой руки, сделала несколько шагов вперед.

– Да не туда!

Под ногами что-то громыхнуло, я чуть не упала. Из угла раздался писк.

– Хмуря… ты пищишь? – осипшим голосом проговорила я, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.

Мышей я боялась с детства. Для меня мышь была примерно как дракон. Только маленький. И гораздо, гораздо более страшный.

– Да, мне больше делать нечего, кроме как пищать, – раздраженно ответил ворон. – Так, я понял. С тобой зелье не сваришь, недоведьма.

А в следующий миг в погребе зажегся свет.

Я потерла глаза от неожиданности. Все вокруг подернулось влажной пеленой, а затем стало ясно, что лампадка, о которой, судя по всему, и говорил фамильяр, загорелась сама собой. Только на пол оседало маленькое, едва заметное воронье перо.

Хмуря невозмутимо сидел на столе с другой стороны и оглядывал стеллажи, расставленные вдоль стен. А там было на что посмотреть! На полках лежало просто невероятное количество сушеных грибов, кореньев, насекомых, частей животных, ягод и прочего. Глаза разбегались от такого богатства! Я-то думала, что все ингредиенты для зелий у Ирмабеллы хранились на кухне. А там, оказывается, так, ерунда по сравнению с этим!

Кроме того, здесь были целые тарелки, мешки и банки с содержимым, которое хранить на кухне как минимум неаппетитно. Целые миски дохлых пауков, какой-то сушеной саранчи, разноцветных червей и мух.

– Какая гадость! – воскликнула я, даже позабыв сперва, что злилась на Хмурю и для чего мы вообще сюда спустились.

– Это не гадость, а редчайшие ингредиенты и лекарства… Вот это от волчьей хвори, между прочим, – задумчиво проговорил ворон, сунув клюв в какую-то банку с черными сороконожками.

А затем, не моргнув глазом, съел одно насекомое, у которого ножек было больше, чем шерсти на мышином хвосте.

Меня передернуло от отвращения.

– Зачем?.. Зачем ты это сделал? Ты что, болен волчьей хворью? Что это за болезнь вообще? – скривилась я. – Может, ты заразный?

Ворон взглянул на меня и неожиданно снисходительно хмыкнул.

– Эта дрянь помогает не только от хвори, – проговорил он. – В щетинках ядовитой мухоловки содержится магический токсин… Я довольно давно ищу эту мухоловку, но так уж вышло, что в наших широтах эта тварь не водится. А тут у старой ведьмы, оказывается, целые залежи!

Ворон мрачно, но очень довольно усмехнулся и съел еще одно насекомое.

Мне показалось, что он поморщился, но точно сказать не могу. Меня так перекосило от отвращения, что различать скупую мимику на лице птицы не было никакой возможности.

– Да, лучше остановиться на двух, – хрипло кашлянув в крыло, проговорил фамильяр.

Создалось впечатление, что ему даже больно. Но прошло мгновение, и он снова стоял как ни в чем не бывало. Изумрудные глаза сверкали все так же самоуверенно и ярко.

– Ты не сказал, зачем конкретно тебе нужны эти многоножки?

– А это не твое дело, недоведьма. Ты уже нашла украшения?

Я нахмурилась, отметив про себя, с каким остервенением ворон схватил банку с насекомыми и затолкал подальше к стене. Словно боялся, что их тут кто-то возьмет или они рассыплются.

Впрочем, мне не жалко. Хочет есть своих «мухоловок» – пусть ест. Я, в конце концов, ему еще яблоки задолжала…

Тем временем я повернула голову к стене, разглядывая убранство помещения. Кроме стеллажей с сушеной пакостью тут был один шкаф, открыв который я едва не лишилась дара речи. На бархатных подушечках лежали ожерелья, колье, жемчужные бусы, браслеты, тиары, кольца и даже какие-то цепочки с крючками, назначения которых я и приблизительно не знала.

– Это все стоит бешеных денег, – выдохнула я. – Откуда у бабки такие сокровища?.. Они достойны королевы, не то что простой ведьмы…

– Простой ведьмы? – каркнул Хмуря, подлетая ближе. – Твоя бабка была Ржавой вдовой. Сильнейшей черной ведьмой Вальтариума, и она служила королю и всему королевскому двору, фактически являясь придворной магичкой.

– Придворной? А разве может быть черный маг придворным?

– Не может, – усмехнулся ворон. – Именно поэтому ее статус оставался неофициальным. Джоксар давно бы придушил старуху втихаря, но на его службе не было ни одного колдуна, который пожелал бы, а главное – смог справиться с Ирмабеллой. Конечно, можно было попробовать взять старую каргу силой отряда магов. Как это однажды провернули с Эльтусом, ветер ему под крылья… Но это означало бы большие жертвы. И не факт, что в итоге цена победы оказалась бы приемлемой. Джоксар решил идти по другому пути и переманить Ирмабеллу на свою сторону большими деньгами. Пообещал извести всех ее соперников, избавить от конкурентов. И вот она уже единственный официально разрешенный черный маг в городе. К кому будут приходить все клиенты? Кто будет получать лучшие заказы? Конечно, Ирмабелла. Да еще и королевский двор являлся к ней со своими черными делишками. Старая ведьма была не просто богата – она была баснословно богата.

– Но… где же сейчас ее «баснословное богатство»? – опешила я от таких новостей.

– Здесь, в доме, – развел крыльями ворон. – И часть его постепенно открывается тебе.

Он кивнул клювом в сторону шкафа с драгоценностями.

Не раздумывая более, я выбрала внутри один гарнитур насыщенного сиреневого цвета, рассчитывая, что он отлично подойдет к светло-розовому платью, и уже развернулась, чтобы направиться прочь, как моему взгляду предстало нечто настолько ужасное, что и не высказать.

Кровь отлила от лица, руки мгновенно похолодели. Сердце в груди, кажется, замерло навсегда.

Хмуря взглянул на меня и замер, удивленно хлопая темно-зелеными глазами.

– Ты чего это, недоведьма? Никак от дороговизны побрякушек дар речи потеряла? Не думал, что в приюте вас, недорослей безродных, воспитывают в такой любви к деньгам… Эй, Мартелла!

– Крыса!!! – закричала я в этот момент, в ужасе тыча пальцем в огромный серо-рыжий комок шерсти, позади которого вился лысый красный хвост.

Крысы – это, чтоб вы поняли, гораздо хуже мышей. Крысы – это создания зла, исчадия дракона Рока и смерть моя на маленьких тощих ножках.

В общем, это огромное чудовище двадцати сантиметров в длину приближалось ко мне с ужасающей скоростью. Не помня себя от ужаса, я дернулась куда-то в сторону, сшибла что-то со шкафа, поскользнулась на чем-то круглом и под возмущенный крик Хмури стала заваливаться на пол, понимая, что все! Мне конец! Сейчас я упаду, чудовище до меня доберется, обглодает лицо, и не станет Мартеллы Довилье, в перспективе – великой и прекрасной светлой волшебницы, молва о которой облетит не только все Златодольное королевство, но и несколько близлежащих.

В общем, на этой грустной ноте я пустила скупую предсмертную слезу, пока что-то тяжелое разбивалось о мою голову, а затем все вокруг накрыла чернота.

Глава 12

Все еще 16 число месяца Грозовых рек.

На кровати Мартеллы Довилье.

– Очнись, недоведьма, – раздался над самым ухом противный до невозможности голос. Настолько противный, что сразу стало ясно, что я не умерла. На том свете не должно быть никого, кто хоть сколько-нибудь напоминал бы вечно брюзжащего фамильяра.

– Мартелла, ты как? – прозвучало тембром Эйвина. Таким приятным!

Я открыла глаза, повинуясь исключительно этому, второму.

Осмотрелась и с удивлением обнаружила себя в постели. На краешке сидел мой подмастерье, по пояс голый, а рядом на тумбочке – Хмуря. Последний на меня даже не глядел.

Интересно, что я тут делаю?

Перевела взгляд на руку, обнаружив, что на ней тонкая повязка. Неподалеку лежали украшения и висело платье для Отбора.

– Все в порядке? Ты упала в обморок, когда тебе на голову свалилась банка со златопузами, – проговорил Эйвин, взяв меня за здоровую руку.

Даже спрашивать не стала, что это за гадость. Воспоминания вернулись мгновенно. Все, включая пережитый страх.

Я глубоко вздохнула и слегка дрожащим голосом выдохнула:

– У нас в подвале крысы развелись…

– Никогда не верил в их отношения, – бросил Хмуря.

– Что? – не поняла я, хлопая глазами.

Эйвин прыснул в кулак.

Ворон же распахнул крылья и, прежде чем вылететь в окно, со всей серьезностью добавил, обращаясь только ко мне:

– Через час ты должна быть готова. Карета будет ожидать ронну Довилье.

И скрылся с глаз.

Несколько мгновений мы с подмастерьем сидели и молча смотрели ему вслед. А затем парень удивленно спросил:

– Мне показалось или Хмуря только что впервые в жизни просто пошутил? Без сарказма и черной иронии?

Я улыбнулась и пожала плечами, глядя на забинтованную руку. Как-то вот было не до шуток и совсем не хотелось осмыслять тонкости скверного птичьего характера.

До отъезда во дворец и вправду оставалось очень мало времени.

– И как я поеду с шишкой на голове и раной на ладони? – скривилась я, с легкой дрожью вспоминая, как коготь пернатого негодяя разорвал кожу.

– Хмуря споил тебе какое-то лекарство. А руку попросил обработать мазью, которую сам же и приготовил, – вдруг ответил Эйвин. – Он долго ругался, что ни у кого в этом доме руки не растут оттуда, откуда надо, а у него самого – только крылья. В общем, он обещал, что от раны не останется и следа. А потом он вырвал крохотное перо из-под крыла и наколдовал тебе еще и перчатки. Вот так просто, из воздуха, представляешь?

Парень кивнул в сторону шкафа, на котором, оказывается, и впрямь висели длинные перчатки из точно такой же ткани, как платье. На них даже камни были приклеены аналогичным образом.

– Представления не имею, какая магия может сотворить подобное, – продолжал тем временем Эйвин. – Даже Ирмабелла никогда не наколдовывала себе наряды. Это ведь для каждого нужно разрабатывать собственное заклинание, затем проверять его, исправлять… Каждое слово в заклятье за что-то отвечает. А этот фамильяр просто взял – и сделал вещь из ткани, в точности повторяющую существующую. Это удивительно.

Мне не было удивительно. Ну, может, чуточку и было, но гораздо более сильным чувством у меня в сердце оставалось раздражение и злость на то, что гадкий мешок перьев оставил у меня на ладони огромную рану.

Я нервно развязала повязку, осторожно стерла слой свежеприготовленной мази, удивляясь, что совсем не испытываю боли, а затем обнаружила невозможное.

– Раны нет, Эйвин, – проговорила я, чувствуя себя так, словно мне вообще все случившееся просто почудилось.

Ни одна рана не могла зажить столь быстро! Даже если это царапина!

Я подняла взгляд на подмастерье, чтобы убедиться, что мне не мерещится. Но парень тоже хмурился – значит, все правда.

Рана была, и она зажила меньше чем за час.

– Что за состав приготовил Хмуря? – спросила я тогда.

Эйвин покачал головой.

– Он сам приносил ингредиенты и смешивал.

А затем добавил, серьезно глядя на меня:

– У тебя в фамильярах очень странный ворон, Мартелла. Очень странный.

Но я и сама это знала.

Через час я была уже полностью готова и впервые в жизни сидела в большой черной карете. Я вертела головой, осматриваясь по сторонам, пытаясь, так сказать, впитать в себя вкус богатой жизни.

Внутри кареты повсюду стелились лиловый бархат, черный шелк и рубиново-золотая вышивка. Окна прикрывали красивые шторы, перевязанные богатыми лентами с кисточками на концах, а кресла располагались так, что можно было не только сесть, но и лечь. Везде лежали подушки с вдавленными внутрь пуговицами, и на одной из них расположился Хмуря.

Оказывается, все время, пока я одевалась, он меня тут ждал.

– Как ты умудрился нанять экипаж, расскажи-ка мне, пожалуйста? – спросила я, прищурившись, едва мы тронулись в путь.