Я бросила на него чуть нахмуренный взгляд через плечо, пытаясь понять, шутит он или серьезен.

Но Хмуря никогда не шутил. Он иногда издевался, часто иронизировал, постоянно отвешивал саркастичные замечания. Но никогда не шутил.

– Ладно, будем считать, что мы квиты, – бросила я, снова отвернувшись. Не хватало еще, чтобы он заметил мое беспокойство.

Стоило вспомнить, как с Трясинного паука слезала кожа, обнажая кости, и как-то, признаться, ругаться с вороном уже совсем не хотелось. Как и ходить в его должниках. У него еще вон сколько перьев. Кожу спустить можно с сотни недоведьмочек.

Волшебненько! Я уже сама себя называю недоведьмой!

Хмуря тем временем мрачно продолжал:

– Не уверен, что мы квиты, Мартелла. Но вернемся к теме Отбора. Без меня этот тупица Альфиан на тебя бы даже не взглянул, поэтому в твоих интересах слушать, что я говорю.

– Не взглянул? Почему? – удивилась я и даже, признаться, несколько оскорбилась.

Мне все-таки хотелось думать, что не настолько уж я некрасивая, что на меня и не посмотреть без чужой помощи.

– Потому что Альфиан любит дам в беде, – ответил ворон. – Пунктик у него. Ему сразу чудится, что он прекрасный принц и вот-вот всех спасет. Болван.

– А разве на самом деле это не так? Он ведь и есть прекрасный… – договаривать я сама отказалась, мгновенно покраснев, потому что назвала вслух наследника престола «прекрасным принцем». Как будто я одна из тех кумушек, что мечтают о внимании королевского сыночка.

Не надо мне его внимания!

Но щеки все же вспыхнули и стали гореть еще сильнее, когда я представила, сколько у меня было бы платьев, стань я женой принца. Все разноцветные, пышные, в россыпи блестящих камушков… И никаких больше приютских рубищ!

– К тому же, – поспешила перевести тему я, – в тот раз я и так планировала сыграть «даму в беде». Эйвин предложил сказать, что на меня хотят напасть сестры-ведьмы. Они же, мол, и виноваты в том бедственном положении, в котором я оказалась.

– А ты не думала, что твои «сестры-ведьмы» могут узнать о клевете? – переспросил Хмуря. – И малость поломать твой план?

Я снова взглянула на него, приподняв бровь. Но ворон отвернулся, сделав вид, что чистит длинный черный коготь.

– То есть ты вроде как все сделал специально, да? – уточнила я, прищурившись.

– Местами, – спокойно ответил он, снова переведя на меня пронизывающий взгляд. – Ни один дурак, тем более принц, никогда не поверил бы, что на тебя напали, когда ты просто сидела в кустах в новеньком выглаженном платье, с укладкой и цветочком на груди.

Я открыла было рот, чтобы поспорить, и тут же закрыла его.

Действительно, учитывая, что в тот момент на голове у меня было самое настоящее воронье гнездо, а платье я старательно прятала, то краснея, то бледнея, со стороны наверняка казалось, что со мной стряслась беда.

И легенда с ворами смотрелась гораздо натуральнее, чем мифическое нападение ведьм.

Осознав этот факт, я уже даже хотела пробормотать нечто вроде благодарности, но, хвала дракону Рока, Хмуря меня остановил:

– Однако не думай, что я не получил удовольствие, наблюдая за твоим позором, недоведьма.

Я покраснела от раздражения, сжала губы и отвернулась.

Извиниться я вздумала! Совсем уже с ума сошла!

– Так вот, – продолжал ворон, нарочно не замечая моего бешенства, – раз уж мы благополучно добрались до того пункта, в котором ты беспрекословно меня слушаешься, то прямо сейчас тебе стоит спуститься в погреб Ирмабеллы. И подыскать каких-нибудь побрякушек для посещения дворца.

– Погреб?.. – выдохнула я, на миг даже забывая, что злилась. – Эйвин упоминал, что там могут быть защитные чары. И пока я не вступлю в силу, лучше туда не спускаться.

– Ну и трусиха, – хмыкнул ворон хрипло и усмехнулся, – не трясись… я же рядом.

– Да кто трясется? – притворно возмутилась я, хотя стоило на самом деле представить, сколько в подземной тьме погреба может быть спрятанных заклятий, как становилось серьезно не по себе. – Просто я… стараюсь трезво оценивать опасность. Но если ты говоришь, что снимешь опасные чары…

Ворон что-то то ли каркнул, то ли кашлянул и, распахнув крылья, полетел из комнаты в сторону погреба.

Эйвин, скорее всего, все еще спал, и я решила его лишний раз не беспокоить. В конце концов, что я, вообще ни с чем сама справиться не могу? Как будто в собственном доме для любого мероприятия мне нужна помощь! Глупости какие. Хватит и того, что меня сопровождает крайне деловой и надутый от ощущения собственной значимости фамильяр. Вон какой важный – аж перья топорщатся.

Хмуря тем временем уже подлетел к круглой крышке люка-дверцы в полу, что вела в подвальное помещение, и сел рядом.

– Ну, открывай, – буркнул он, сверкнув на меня своими зелеными глазами.

Люк находился прямо в спальне Ирмабеллы недалеко от окна, и я не очень любила здесь находиться. Хотя комнатка была светлой и ясной, даже сейчас из окна лился апельсиново-желтый утренний свет, а кружевные шторки еле-еле колыхались от легкого ветерка.

Я наклонилась над крышкой, ища ручку, но так ее и не обнаружила. Сам люк был встроен в пол таким образом, что если накрыть его половичком, то никогда и не догадаешься, что он вообще тут есть.

– Ну и как мне его открыть?

Ворон прищурился, странно взглянув на меня, а затем посмотрел на люк. Я уж думала, что опять ругаться начнет, мол, ничего-то я не умею. Но фамильяр оставался серьезен и спокоен.

– Не думаю, что это должно быть сложно. Положи руку на крышку.

– Да я уже десять раз клала, – фыркнула на этот раз я, сделав, что он говорит, и еще раз пройдясь ладонью по всей деревянной поверхности, касаясь пальцами безупречных стыков половиц.

Ворон склонил голову набок, словно задумался.

– Дом еще не признал тебя до конца, – проговорил он через несколько мгновений тишины. – Видимо, ждет, когда ты вступишь в силу.

– Ну что ж, не судьба, значит, – выдохнула я, чувствуя некоторое облегчение и торопясь уйти отсюда. – В другой раз…

– Оставайся на месте, Мартелла, – грозно каркнул ворон. – Не стоит пасовать перед трудностями, иначе никогда ничего не добьешься. Самые стоящие вещи в этой жизни даются дорогой ценой.

Звучало внушительно. Настолько, что я даже заслушалась.

– И что ты предлагаешь? Может, выдернешь у себя еще одно перо? – спросила я с любопытством, усаживаясь рядом.

Признаться, сильно хотелось снова посмотреть, как он колдует. Очень уж он это интересно делал!

– Ага, сейчас! – прорычал он, будто не птица вовсе, а какой-нибудь тигр. – Если бы это мне надо было через пару часов ехать соблазнять принца, я бы, может, и вырвал. Но, хвала богам, мне это ни к чему, – он хрипло усмехнулся. – А ты уж сделай милость, вырви что-нибудь у себя.

– Но у меня нет волшебных перьев!

– Одно-то имеется, – прищурился Хмуря, бросив короткий недобрый взгляд, и отвернулся.

– А, так оно все же сохранило силу, да? – обрадовалась я.

Честно говоря, я ведь понятия не имела, как действует эта особенная воронова магия. Может, перо вообще ни на что и не годно, если его не Хмуря использует. А может, оно обладает волшебством только в момент выщипывания из тела, а затем его сила гаснет?

Всякое могло быть.

Но Хмуря не удостоил меня ответом.

– Протяни ко мне руку ладонью вверх, – бросил он не глядя.

– Зачем? – удивилась я, все еще раздумывая, что бы такое можно было сделать с дивным пером, которое я тщательно спрятала, едва вернулась из леса. Это же какие возможности открывались!

Без задней мысли я протянула руку вперед и даже глазом не успела моргнуть, как Хмуря поднял свою огромную лапу и полоснул по мне когтем.

На белой коже стремительно набухла кровавая полоса, круглая капля набрякла и быстро скатилась вниз, упав прямо на дерево люка.

– Хмуря! Чтоб тебя блохи искусали! Какого дохлого енота ты творишь? – ахнула я, прижимая к себе раненую ладонь.

Больно было – не высказать! И откуда у воронов такие острые когти вообще? Зачем они им нужны, а? Явно только для того, чтобы бедных ведьмочек калечить!

– Уймись, это царапина, – не удостоив внимания мою страшную рану, бросил Хмуря. – Зато смотри, люк открылся.

И вправду раздался какой-то щелчок, на деревянной поверхности из ниоткуда возникла металлическая кованая ручка в виде змеи, а затем крышка просто откинулась в сторону.

– И все равно так было нельзя! – жалобно воскликнула я, сжимая порез.

Обидно было до слез. В основном потому, что больно, конечно. Сам факт свершившегося мелкого насилия мне был понятен: ворон знал, как достигнуть цели, – он ее достиг. Но неужели нельзя было проявить хоть немного участия? Ткнуть пальчик иголочкой, в конце концов.

Я не могла этого понять.

Хмуря взглянул на меня, чуть повернув голову набок. Затем перевел взгляд на мою руку, с которой продолжала капать кровь.

Там была не царапина – довольно глубокая рана.

И я все ждала, что вот-вот он извинится. Скажет, что переборщил.

Но… в темно-зеленых, как самые глухие болота Сизых топей, глазах не отразилось ни капли сочувствия.

Ни капли.

Ворону было плевать.

– Перестань жаловаться, недоведьма, – проговорил он жестко. – Время уходит. А тебе еще на Отбор ехать.

– И как я, по-твоему, поеду на отбор с раной на руке? – выдохнула я возмущенно, гася любое, даже самое маленькое желание разрыдаться.

Вот еще. В конце концов, на руке у меня и впрямь ничего катастрофического. Пусть рана, но ее можно замотать и забыть. А вот слезы и унижение будут вспоминаться еще долго.

В этот момент я дала себе слово, что отомщу Хмуре, чего бы мне это ни стоило. Ничего, придет время – и он у меня за все извинится.

Себя я уже давно не считала виноватой за то, что привязала его. Тем более я-то как раз извинялась. А вот этот негодяй – ни разу.

Пока еще я не знала, как буду добиваться справедливости. Но самовлюбленный хам у меня узнает, что люди вокруг него тоже испытывают чувства и с ними нужно считаться. Если происки магии прошлого хозяина не только научили фамильяра говорить, но и сделали таким жестоким, то теперь его хозяйка – я. И, клянусь, я научу его отделять добро от зла.

– С этим Я помогу тебе разобраться позже, недоведьма, раз уж ты сама ни на что не годна, – ответил тем временем ворон, не догадываясь даже, что я замыслила месть. – А пока закончи то, что начала.

Я стиснула зубы, опустив взгляд в черноту погреба.

– Ты чувствуешь ловушки дома? – спросила мрачно.

Время и впрямь уходило. Мне действительно нужны были какие-то украшения. И даже Эйвин говорил, что в подвале у Ирмабеллы хранятся важные артефакты и драгоценности.

Поэтому так долго откладываемый визит в это место пора было совершить прямо сейчас.

Хмуря опустил голову в провал, словно прислушивался к чему-то. А потом просто распахнул крылья и залетел вниз.

– Спускайся, тут нет ничего страшного.

Ворону я верила: хоть он и знатный вредитель, но открытой и серьезной опасности никогда меня не подвергал. От пауков, вон, спас, от их яда тоже.

Поэтому я совершенно без всяких сомнений спустилась в погреб вслед за ним.

Тут было темно, сыро и прохладно. Однако я ожидала почувствовать запах плесени, но ничего подобного не было и в помине. По помещению разносился легкий аромат сухих трав и каких-то кореньев.

– Зажги свет.

– Да где тут свет? – выдохнула я, спускаясь с последней ступеньки лестницы и услышав где-то в стороне подозрительный шорох. – Это ты там шебуршишь?

– Хватит молоть чепуху, ты слепая, что ли? Вон, в углу лампада стоит. Подойди да высеки искру.

– Как? Там есть огниво? И вообще, как я в темноте это сделаю?

– Какое огниво? Ты ведьма или нет? – возмущенно каркнул он. – Тут нет никакого огнива, зачем оно Ирмабелле, ты думала?