_________

До инаугурации Трампа, пока ее сотрудники пытались сформулировать свои чувства по поводу его победы, Анна без особого энтузиазма готовилась с ним увидеться. В прошлом Трамп был желанным гостем на многих мероприятиях, которые она проводила, и он явно был заинтересован в ее влиянии и одобрении, как и она была заинтересована в его чековой книжке. Винтур договорилась о встрече с ним в Башне Трампа через его дочь Иванкуxx, с который была знакома давноxxi. Дональд сообщил об этой встрече Мелании. Та не получала никаких сообщений от Винтур о предстоящем визите и была до такой степени оскорблена, что даже не поздоровалась с Анной, когда та пришла. Мелания не понимала, что ее приглашали на мероприятия Анны не потому, что она была ее подругой, а потому, что она появилась на февральской обложке Vogue в 2005 годуxxii.

Анна договорилась о том, чтобы Трамп пришел на встречу с другими главными редакторами Condé Nast во Всемирном торговом центре. Как отлично известно всем в ее окружении, мотивы Анны могут быть непонятны в конкретный момент, но у нее всегда есть план. Те, кого пригласили на встречу с Трампом, подумали, что Анна решила: Кто же откажется от встречи с только что избранным президентом?xxiii Ее команда дважды пыталась сфотографировать Меланию для Vogue, один раз до инаугурации, другой раз после. Но так как они не гарантировали обложку, Мелания не согласилась на съемку: «Мне наплевать на Vogue»xxiv.

Ей не было наплевать на Vogue. Она просто хотела снова появиться на его обложкеxxv.

_________

Анна Винтур с 1988 года была главным редактором Vogue и одной из самых влиятельных фигур в средствах массовой информации. «Я не знаю точно, что такое есть в Анне, – сказала Лори Шехтер, одна из ее первых помощниц, – но если она за что-то бралась, то делала на этом миллион, миллиард долларов, это всегда было как по волшебству»xxvi. И все же многим из тех, у кого я брала интервью для этой книги, было трудно объяснить, почему она обладает такой властью и как далеко эта власть простирается.

На протяжении более трех десятилетий, пока Анна выпускала Vogue и его сопутствующие издания, она определяла не только модные тренды, но и стандарты красоты, говорила миллионам людей, что покупать, как выглядеть и кого любить. Анна решала, каких знаменитостей и моделей фотографировать, в какую одежду их одевать. Если она хотела, чтобы у дизайнеров было больше влияния, она рекомендовала им возглавить известные лейблы и могла им в этом помочь. Мировые бренды ждали от нее советов и следовали им. Вот что сказала о влиянии вкусов Анны ее бывший креативный директор Грейс Коддингтон: «Она очень ясно обозначает свои предпочтения. Все настолько очевидно, что не стоит продолжать тему, которая ей не нравится, потому что иначе ей скорее всего не понравятся фотографии. А если ей не понравятся фотографии, то их, возможно, и опубликуют, но в значительно меньшем количестве»xxvii.

«Я никогда не слышала от нее: „Не делай это, сделай вот это”. И так легко понять, что человеку что-то нравится или не нравится, стоит только взглянуть на него», – сказала Тонн Гудман, модный редактор, работавшая с Анной начиная с 1999 года и посещавшая вместе с ней предпоказы коллекцийxxviii. Сэлли Синджер, работавшая на Анну в течение 20 лет, призналась: «Никто никогда не считал Vogue исключительно издательским проектом. Это была интервенция в мир моды»xxix.

Интервенция оказалась очень успешной, учитывая силу ее авторитета. Том Форд, гигант модной индустрии и один из ближайших друзей Анны, давно обладает статусом «бренд Vogue». У фаворитов существуют привилегированные отношения с Анной и ее командой редакторов, которые дают советы не только относительно создаваемой одежды, но и касательно бизнеса. В свою очередь бренды Vogue получают освещение в журнале и, что более важно, личную поддержку и советы Анны. Она не ждет появления следующего поколения дизайнеров, она финансово поддерживает их через фонд моды Vogue в Совете модных дизайнеров Америки (Council of Fashion Designers of America (CFDA) /Vogue Fashion Fund). И эта поддержка может обеспечить разницу между громким успехом и банкротством. «Если бы я был в числе ее фаворитов, я бы тревожился, – признался Андре Леон Телли, в прошлом один из ближайших друзей и сотрудников Анны, говоря об опасности перспективы лишиться ее расположения. – Она любит талантливых людей, но если она вас невзлюбит, то вы в беде»xxx.

Эта интервенционистская стратегия не ограничивается исключительно миром моды. Анна использовала имена своих обладающих властью друзей, чтобы собирать деньги на благотворительность. Наиболее известный проект – это Институт костюма Метрополитен-музея, который сохраняет и показывает предметы моды как произведения искусства. Для него она собрала более 250 миллионов долларовxxxi. Винтур организовала мир моды так, чтобы собрать деньги для кандидатов от Демократической партии, тем самым явно политизировав бизнес. Ее влияние распространяется на Бродвей, индустрию развлечений и спорт, и это лишь малая часть. (Брэдли Купер, не раз просивший у нее совета xxxii, прислал ей сценарий «Звезда родилась», чтобы узнать ее мнение по поводу выбора актрисы на главную роль, которую в результате получила Леди Гага)xxxiii.

Редакторы Vogue и до нее обладали властью, но она существенно расширила это влияние, превратив журнал и себя саму в бренд, и обладающие властью люди хотят, чтобы их с ним ассоциировали.

«Удивительно то, что обычные люди знают, кто такая Анна, – сказал Форд. – Вы показываете им фото, и они говорят: „Это Анна Винтур из Vogue”»xxxiv. Особую благодарность за это нужно выразить роману и фильму «Дьявол носит Prada»: то, как Анна говорит, как нанимает и увольняет сотрудников, ест и совершает покупки, является одновременно объектом одержимости и пристального внимания. Ее считают «холодной» и «ледяной», обладающей редкой способностью включать и выключать привязанность как к предметам, так и к людям. Когда она идет по коридорам Condé Nast, сотрудники в ужасе вжимаются в стены, чтобы не попасться ей на пути xxxv, и проверяют, что выведено на экраны их компьютеровxxxvi. Но при этом они преданы ей. В самом деле, многие бывшие сотрудники считают себя обязанными защищать Анну, поскольку работать на нее было одновременно как суровым испытанием, так и невероятным опытом. Она определенно не облегчала им жизнь. Обязанности сотрудников выходили далеко за пределы Vogue, как отмечал Марк Холгейт, ставший старшим автором отдела моды в конце 2003 года: «Это и еще „составьте список дизайнеров для того, кто хочет нанять нового креативного директора”. Это и еще „не взглянете ли вы на этот сценарий, поскольку такой-то обратился к Анне с идеей”… И еще тонна всяких вещей, которые поступали в Vogue каждый день». А когда Анна о чем-то просит, то она хочет, чтобы это было сделано немедленно. И хотя иногда сотрудники получали от нее электронные письма раньше 6 часов утра, добавил Холгейт, «это своего рода адреналин»xxxvii. Другие превозносят ее прямоту. С ней всегда понятно, на каком вы месте. И это лучше, чем работать на того, кто интересуется, как прошел день рождения вашего ребенка, но не может придумать заголовок.

Те, кто работал с Анной, часто задаются вопросом, почему ей нужно участвовать во всем и как ей удается с этим справляться. Анна контролирует все, что может, вплоть до ингредиентов блюд для Met Gala. Но, несмотря на ее перфекционизм, она совершила немало ошибок. Для человека, принявшего прогрессивные принципы, подобные тем, которые она упомянула на встрече с сотрудниками после выборов, в ее досье хватает темных пятен. Ее неоднократно осуждали за публикацию фотографий и статей, оскорбительных с точки зрения культуры или расы, а также за то, что ей не удавалось охватить различные темы.

В девяностых на обложках Vogue годами появлялись только белые женщины. Она рекламировала мех. Она не признавала бодипозитив. Ее сотрудники были в большинстве своем белыми, она явно выбирала их за личный стиль, внешний вид и родословную, а не только за их умения и заслуги.

У многих Анна вызывала восхищение и зависть. (Одна из ее старых подруг Аннабел Ходин заметила: «На самом деле всегда хотелось только одного – быть ею»xxxviii). И все же при упоминании ее имени прежде всего вспоминается ее вселяющая ужас репутация. Слишком мало женщин достигли уровня Анны, поэтому не существует модели поведения, которой следует придерживаться фигуре подобного масштаба. Но есть ощущение, что к демонстрации власти стоило бы добавить больше тепла, чем обычно проявляет Анна. Хотя если бы ее работу выполнял мужчина и вел себя аналогично, его дисциплина и преданность делу, скорее всего, вызывали бы восхищение.

Говорят, что за пределами офиса Анна совсем другая. Она любит собак. По словам друзей, она предана детям и внукам (да, она меняла им подгузникиxxxix). Они добавляют, что по выходным в своем доме на Лонг-Айленде она расслабляется. Ей нравится принимать у себя всю большую семью и кормить до 50 человек. «Она очень семейный человек, – сказала Эмма Сомс, ее давняя подруга. – Она стала матриархом»xl. А Стефани Уинстон Волкофф, которая давно помогает Анне планировать Met Gala, говорит о Винтур так: «Она очень человечная»xli.

В офисе многие думают о ней так же. Джилл Демлинг, в течение 20 лет договаривающаяся со знаменитостями, которые потом появятся на обложке, сказала: «Анна сыграла важную роль в моей жизни, не только как наставник, но и как фигура матери»xlii. И все же она остается полной противоречий. Анна не занимается пустой болтовней, но при этом ей нравятся люди, которые не боятся заглянуть к ней в кабинет и задать вопрос. Она очень серьезно относится к работе, но ей нравится шутить с сотрудниками.

Больше всего Анне хочется, чтобы к ней относились как к человеку, и на это она откликается лучше всего. Как и знаменитые очки от солнца, ее культовый статус стал для нее одновременно и красивой маской, и препятствием.

Идут споры о том, насколько Анна креативна как редактор. Некоторые из тех, кто работал с ней рядом, считают, что ее сила заключается в двух умениях: во‑первых, она управляет творческими людьми и творческим процессом, а во‑вторых, она создает политически грамотные союзы, чтобы усилить свою власть. Ее ближайшие друзья говорят, что она бесконечно любит модуxliii, хотя это не всегда было очевидно тем, кто работал с ней бок о бок. Они задавались вопросом, не стала ли мода для нее – как для женщины, строившей свою карьеру в те времена, когда это начала делать Анна, – всего лишь способом достичь положения с реальной властьюxliv.

Все годы ее правления в Vogue регулярно появлялись слухи о ее уходе или отставке. Но несмотря на острую общественную критику, власть Анны со временем лишь увеличивается, потому что она лучше других понимает экосистему, в которой действует. Можно сказать, что Анна сама ее и придумала.

Глава 1
Происхождение

Урожденная Элеанор Бейкер, будущая Нони Винтур, родилась в 1917 году в Гаррисберге, столице штата Пенсильвания, в богатой квакерской семье. Она была светской девушкойi. Ее отец, Ральф Бейкер, был адвокатом. Он оставил частную практику, чтобы стать преподавателем Гарвардской юридической школыii. Он специализировался на трастахiii и перед смертью владел внушительным фондом, которым его потомки, включая внучку Анну, пользовались на протяжении нескольких десятилетийiv.

Окончив учебу в колледже Рэдклифф (Массачусетс) в 1938 году, Нони записалась в Ньюнэм-колледж для женщин Кембриджского университета и познакомилась с будущим мужем, Чарльзом Винтуром, который тоже учился в Кембридже. Их познакомил общий друг Артур Шлезингерv. Сын генерал-майора, Чарльз родился в 1917 году в Дорсете на юго-западе Англииvi. Миниатюрная и изящная Нони укладывала волосы короткими темными волнами и закалывала их сзади, открывая лицо с кожей цвета сливок и идеальными чертамиvii. Чарльз носил очки и имел меланхоличное выражение лица, производя впечатление компетентного человекаviii.

Оба проявляли интерес к журналистике и писательству. В Кембридже Чарльз был одним из редакторов Granta, престижного литературного журнала студентов последнего курсаix. Лето после окончания колледжа Нони провела, работая репортером газеты Daily Republican в Фениксвилле, Пенсильванияx. Необходимая газетному репортеру лаконичность, должно быть, повлияла на ее прямую и немногословную манеру речи, которая порой сводила Чарльза с ума, так как зачастую он не мог понять, особенно в переписке, о чем она на самом деле думаетxi.