Когда дверь закрылась, я села на кровать, прижав ладонь к учащенно бьющему сердцу. Можно было больше не скрывать свое волнение.

Почему этот мужчина так влияет на меня? Грубый, бестактный, чистейший солдафон. Как он выражает свои мысли – это вообще отдельная песня.

Я совершенно не понимала, нравлюсь ему или нет: то Баво поддевал меня оскорбительными высказываниями, то вел себя так, будто искренне заботится о моем благополучии. Вот как с Шебом и Антом. Послушать его – так он вовсе не хочет отрезать мне пути к побегу, а боится за то, чтобы я не загремела в темницу. А может, он на самом деле волнуется только о себе? О том, чтобы не испортить и без того дурную репутацию? Зачем тогда вообще брать меня с собой в столицу?

Еще и удержаться, чтобы не обращаться к нему на «вы», оказалось сложнее, чем можно было бы подумать. Наверное, это из-за его командного тона. Баво привык командовать воинами и не просто разговаривал – он отдавал приказы, уверенный в том, что ему подчинятся.

Обычно Шебом и Антом заправляла я. Они охотно подчинялись – я же хозяйка, а они простолюдины. Даже грамоте долго отказывались учиться – дескать, на кой им это, они же всего лишь слуги. Меньше знаешь – крепче спишь. Сдались только под моим напором и сейчас умели хотя бы прочитать список покупок и вывести свои имена вместо того, чтобы ставить отпечаток пальца.

Дядя с тетей редко пытались ограничивать меня какими-то рамками. Они любили меня горячо и искренне, отдавая те теплоту, которую не смогли подарить своему погибшему еще во младенчестве ребенку.

И вот теперь мне приказывали – чужой мужчина, неизвестно как по отношению ко мне настроенный. Как мне это могло понравиться?

Однако вот же удивительная штука – где-то в глубине души мне хотелось ему подчиниться. Да и приказы у «господина Мэлраса» были разумными. Даже благоразумными.

И со вкусом у него всё в порядке. Я потрогала нежную бархатную ткань одного из платьев. Если Баво выбирал их сам, а не положился на кого-нибудь другого, то в моде он очень даже соображает, вопреки молве. Почему тогда позволяет при дворе говорить о себе, как о варваре?

Я снова коснулась платья, на сей раз тончайшего кружева, и коротко вздохнула.

Принц – загадка. Причем цепляющая, не дающая покоя. Церестин считал, что Баво может не пережить ритуал. Если я хочу расколоть этот орешек и решить загадку, придется дойти до конца и убедиться, что наследник трона пройдет ритуал с успехом.

Глава 11

– Нет, – твердо сказала я, глядя на стоявшую передо мной девушку.

Ее темные волосы скрывал чепец, поэтому не было видно, что они у нее до неприличия короткие – еще короче, чем у принца. Скромный коричневый наряд горничной был искусно подогнан, благодаря чему квадратность ее фигуры не бросалась в глаза. Однако когда она принималась двигаться, то становилось заметно, что ее плечи по-мужски широки, а в изяществе она уступает даже некоторым воинам. Пожалуй, стройный Элент, надень он платье, больше сошел бы за женщину, чем эта служанка. Если ее вообще так можно было назвать. Ее ладони покрывали мозоли, которые вряд ли говорили об усердном замешивании теста или мастерском владении иглой и ниткой. Скорее уж она профессионально работала с дубиной.

Мою новую горничную звали Таналия. Она попросила сокращенно называть себя Таной. Переводилось это имя как «былинка».

– Почему нет? – спросил Баво.

Я перевела на него изумленный взгляд.

– Ты серьезно меня об этом спрашиваешь?

– Да, я серьезно спрашиваю, почему ты отказываешься ехать в карете с Таной, чтобы она могла защищать тебя, если вдруг на Путях или в другое время что-нибудь случится, – терпеливо проговорил принц.

– В путевом экипаже всего одно место!

– И оно рассчитано на мужчину, – Баво сегодня был кладезем терпения. – Две девушки там вполне могут уместиться.

Тана стояла недалеко, поэтому я сдержала так и рвущуюся наружу реплику: вот именно, что две девушки туда влезли бы, а девушка и шкаф – уже нет. Служанка пока что вела себя очень тихо и послушно, смотрела в землю и ждала нас с покорно сцепленными у живота руками. Не ее вина, что она не очень-то похожа на женщину.

– Баво, – я понизила голос и шагнула к принцу ближе. – Честно говоря, когда ты говорил о подобающей прислуге, я рассчитывала, что ты поберешь вышколенных слуг, а не телохранителей.

– Меня заверили, что Тана умеет делать всю необходимую работу, – холодно произнес он. – И она знакома с королевским дворцом.

– А она там раньше не в страже работала? – съязвила я.

В синих глазах Баво отразилось неудовольствие, смешанное со смущением. С ужасом я поняла, что, в шутку ткнув пальцем в небо, попала в яблочко.

Моя новая горничная – королевская стражница. Господи Боже мой!

– Нэри, – принц оглянулся на своего коня, прозрачно намекнув, что устал от этого разговора, – по твою душу идут трое разозленных мужчин, мы путешествуем по Колдовским путям, на которых в любой момент возможно нападение иномирных чудовищ, а жить будем в Загремском королевском дворце. Поверь мне, племя сеннантов, подославшее в лагерь чуть не убивших тебя псов-шиданов, гораздо гостеприимнее, чем то воронье, которое окружает моего дражайшего отца в надежде поживиться хоть какими-нибудь крохами его роскоши. С Таной ты будешь в безопасности.

– Не сомневаюсь. Еще в лучшей безопасности я была бы с парой мужчин-телохранителей, вооруженных сообразно статусу. И с нормальными горничными, которые не выглядят так, как будто только вчера грабили людей на торговом тракте, – тихо произнесла я. – Что обо всем этом подумают придворные? Мне-то все равно, я потом вернусь домой и вряд ли когда-нибудь еще появлюсь в Загреме. Но это же отразится и на тебе! Теряюсь в догадках, почему тебе настолько плевать на чужое мнение.

– Оно не прикроет мне спину в схватке, – отрезал он.

– Королевский двор – это тоже схватка! – прошипела я. Мне ли не знать, как пришлось бороться дяде за место в Мелхенском замке! А ведь там, в провинции, гадюшник и близко не такой, как в столице. – Проиграешь ее – получишь мятеж.

Но Баво только плечами пожал.

– Уместитесь как-нибудь в карету вдвоем, – только и сказал он, запрыгивая на коня и ведя его вперед.

Я шепотом, сквозь зубы, выругалась, так чтобы никто не слышал. Мы находились на краю поля за Барремом, и остальные спутники были не так уж далеко, ожидая, когда можно будет наконец открыть Колдовские пути.

Мы выехали из города после обеда, после того как принц объявил, что необходимые дела сделаны. Я этому удивилась – все слуги, которые пришли в «Рогатого зайца», желая наняться к «господину Мэлрасу», были отправлены им назад почти без разговоров. И только когда мы уже выехали за пределы крепостной стены, появилась Тана. Баво хватило на нее одного взгляда, чтобы принять на службу. Моим мнением опять никто не поинтересовался.

Только сегодня утром я убеждала себя, что принца стоит вытерпеть – и ради собственного спасения, и потому что его загадка меня заворожила. Но как же Баво при этом меня злил! Даже на восстание этому оболтусу плевать с высокой башни. Он как будто нарочно добивается, чтобы его все ненавидели.

Я медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Вид Шеба и Анта, стоящих у путевой кареты, не принес облегчения. Первый давился, пытаясь скрыть смех, а второй с интересом поглядывал на Тану. Молчаливые скромные девушки всегда были в его вкусе. Даже если они примерно настолько же красивые, насколько старый кухонный стол моей бабушки.

– Чего хохочешь? – мрачно осведомилась я у Шеба.

– Да подумал, что принц ведет себя прямо как ты иногда.

– И вовсе я на него не похожа, – огрызнулась я.

– Да-да, конечно, – многозначительно согласился друг. Плечи его продолжали трястись от смеха.

Я еще сильнее помрачнела. И тут мне не найти поддержки.

– Парни, расскажите Тане немного о том, как и что у нас принято, – распорядилась я чуть резче, чем обычно. – Тана, не стесняйтесь, задавайте Анту и Шебу любые вопросы, пока мы ожидаем отправления.

Девушка с легкой растерянностью мне поклонилась.

– Да, госпожа.

Пожалуй, объяснить, что от нее требуется, было моей работой, и не следовало валить ее на Анта с Шебом. Залезая в карету, я чувствовала себя из-за этого виноватой. Однако злость оказалась сильнее. Разговаривать вообще ни с кем не хотелось – по крайней мере, те несколько минут, в которые принц обсуждал с магом, какой из Путей лучше выбрать, чтобы не столкнуться ни с кем из других путешественников.

Нас было ровно десять человек – предельное число. Большее количество означало верную смерть, поскольку гарантированно привлекало внимание потусторонних существ, обитающих на Путях. Никто из волшебников, включая Церестина, толком не мог объяснить, почему люди там существовать не могут, а чудовища ощущают себя очень даже прекрасно. Лишь выдвигались гипотезы, что всё дело в магической природе этих тварей, но наверняка никто ничего не знал.

А жаль. Потому что больше никто из прислуги последовать со мной не мог, как бы кому этого ни хотелось. Придется довольствоваться горничной, которая более привычна к мечу, чем к уборке или кройке с шитьем. Почему Баво не понимает, что, выставляя меня на посмешище перед королевским двором, вредит сам себе?

Я успела залезть в карету и прикрыть дверцу, когда свет вдруг что-то перегородило и внутри стало темно. Спустя миг в окошке появилось улыбающееся лицо Элента.

Погода сегодня была ясной, хотя в прохладном воздухе чувствовалось дыхание осени. Солнце игриво сверкнуло в русых волосах графского сына, сделав их похожими на струящееся золото. Я невольно залюбовалась и смущенно отвела взгляд, когда улыбка догадавшегося об этом Элента разъехалась еще шире.

Вообще-то я его сегодня избегала. С побегом вчера получилось страшно неудобно. Мне не пришлось по душе, как воин пытался меня прогнать, предложив деньги, но и я сама повела себя не лучшим образом. Днем я несколько раз ловила на себе его прищуренный взгляд и с тоской думала о том, что мой буйный характер опять сыграл со мной дурную шутку – я заработала себе очередного влиятельного врага.

Но жалеть было уже поздно, поэтому я улыбнулась ему в ответ и сладким голосом сказала:

– Доброго дня, лорд Элент. Вы что-то хотели?

– Осторожнее, леди Проныра. Твоей смелостью и непосредственностью многие при дворе будут восхищаться, но многие и возненавидят.

Он убрал со лба особенно непослушную прядь волос, заставив солнечный луч вспыхнуть в ней десятками крошечных солнц. «Эльфик красуется передо мной», – остолбенело поняла я через мгновение, когда он поймал мой восхищенный взгляд и снова улыбнулся, как кот, укравший здоровую рыбину с хозяйского стола.

– Поразительно – еще вчера ты хотел меня прогнать, как дешевую потаскуху, а теперь раздаешь советы, – заметила я.

– Если бы ты вчера сбежала, то и была бы дешевой потаскухой, – парировал он. – Но ты осталась. Через несколько часов мы выйдем с Путей на площадь недалеко от Загремского дворца, и слухи о тебе пойдут в тот самый миг, как это произойдет. А так сложилось, что я считаю себя обязанным защищать принца во всех смыслах. Даже от самого себя.

Я нахмурилась. Этот мужчина делает прямо-таки изощренные комплименты… И что дальше – он прикажет мне выпрыгнуть из кареты посреди Путей, чтобы навсегда сгинуть в неведомом иномирье и не наводить тень на будущего короля?

– В наследство от эльфийской бабушки мне досталось не только хорошее зрение, – продолжил Элент, – но и отличный слух. Я невольно подслушал, как вы говорили с его высочеством по поводу прислуги.

– Тогда тебе известно его мнение. Оно окончательно и бесповоротно.

– Что поделать, у всех есть недостатки, – недоэльф без особого сожаления вздохнул. – У моего сюзерена это пренебрежение чужим мнением и формальностями. Слава святым угодникам, у него есть я. И я считаю, что ты права.

– Да-а? – протянула я, недоверчиво глядя на него.