Мистер Довер славный. Высокий, с длинными волосами, которые он во время урока то и дело убирает с глаз. У него молодое лицо, но одевается он как учитель (за исключением тех случаев, когда наряжается как Пол Ревир или Эйб Линкольн): брюки цвета хаки, рубашка на пуговицах, непременно галстук. Я велела сестре заткнуться, потому что мистер Довер – самый хороший учитель в школе и действительно заботится об учениках. А потом поднялась в свою комнату и расплакалась, сама не знаю почему.

Но следующие несколько дней я все-таки приглядывалась к мистеру Доверу. И не заметила, чтобы он особо смотрел на какие-то там сиськи; правда, на уроке он вроде бы чаще говорит с девочками, чем с мальчиками. На уроке обществознания я шепнула Вайолет, что моя сестра назвала мистера Довера извращенцем, но она только рассмеялась. И в ответ прошептала:

– Эй, а ведь отличная тема для наших городских легенд. «Мистер Довер: учитель обществознания или растлитель малолетних?»

Я тоже рассмеялась, но стало противно, что я вообще заговорила об этом. Ведь мистер Довер мне нравится.

Джордин тут же сунула нос и поинтересовалась, над чем мы смеемся, но Вайолет, слава богу, ответила, что над всякой ерундой. Могу себе представить, как Джордин всем растреплет, что я назвала мистера Довера извращенцем. Джордин присела и несколько минут говорила с нами о нормальных вещах. Даже похвалила мои сережки.

Но тут внезапно раздалось многозначительное покашливание, и когда я обернулась, к нам шел мистер Довер. Он встал позади Джордин, совсем близко, положил обе руки ей на плечи и произнес:

– Дамы, не хочется прерывать ваш разговор, ведь он явно очень важен для вас, но у нас есть работа.

У Вайолет глаза стали квадратные, и она бросила на меня взгляд, говорящий: «О боже, ты права, он действительно извращенец!» А потом залилась смехом, и я тоже. Джордин посмотрела на нас как на сумасшедших, но тоже засмеялась, хотя не понимала над чем. А Вайолет хохотала так, что дошло до икоты. Тут уже развеселились все.

– Иди выпей воды, Вайолет, – посоветовал мистер Довер, снимая наконец руки с плеч Джордин. Остальным он сказал: – Все, отбой, шутки кончились, откройте учебники на двадцать четвертой странице.

Вайолет поспешно выскочила из класса, не переставая икать. Я вытащила учебник по обществознанию и посмотрела на Джордин, а она мне улыбалась. Причем вполне по-дружески. Может, она и впрямь не так плоха, как я думала.

Д-р Мадлен Гидеон. 14 сентября 2018 года

Мара Лэндри появилась у меня в кабинете в тот же вечер. Я сидела за письменным столом и просматривала заметки, которые делала в течение дня. По опыту, мои маленькие пациенты обычно беспокоятся, когда во время наших сеансов я записываю наблюдения, и, как правило, начинают сосредоточенно пытаться понять, что я о них пишу, вместо того чтобы делиться своими чувствами.

Солнце уже спускалось за липы, растущие вдоль улиц кампуса, когда в дверь неуверенно постучали.

– Входите! – крикнула я, думая, что один из интернов или моих приятелей зашел поговорить о своем пациенте. Дверь открылась; на пороге нерешительно мялась Мара Лэндри. – Миссис Лэндри? – удивилась я. Вот уж не ожидала, что она придет после первой же нашей встречи, особенно если учесть реакцию на меня ее мужа. – Прошу вас, заходите. Как там Кора?

– Мне не хочется вас отрывать. Я знаю, уже поздно, и вы, наверное, торопитесь домой, – извиняющимся тоном произнесла она.

– Вы меня нисколько не отрываете. Садитесь, пожалуйста, – пригласила я.

Мара Лэндри выглядела измученной. Осунулась и побледнела, плечи поникли, словно события дня давили на нее непомерным грузом, под которым она задыхалась. И такой взгляд я не раз замечала у родителей, сходящих с ума от тревоги.

– Я ненадолго. Просто хотела поблагодарить, что зашли, и попросить прощения за мужа. Я знаю, что Джим не совсем… – Она изо всех сил пыталась подобрать нужное слово, поэтому я вмешалась, чтобы спасти ее:

– Не извиняйтесь. Я все понимаю. Расскажите о Коре. Операция была удачной?

– Врач сказал, что все прошло хорошо, учитывая тяжесть травм. – Лицо Мары на мгновение скривилось: она изо всех сил пыталась сохранить самообладание. Я терпеливо ждала, и она продолжила: – Но останутся шрамы… – Мара помахала пальцами возле щеки. – Однако все могло быть намного хуже, а Кора – девочка сильная, хоть и невысокая. Она придет в норму. Мы все придем в норму.

– Кора очнулась от наркоза? – спросила я. – Боли сильные?

– Не очень, – покачала головой Мара. – Ей дают успокоительное, и она пока еще не совсем в себе. Но боится. Сильно напугана, я вижу. Вроде задремывает, а потом резко просыпается и плачет. Я снова и снова говорю, что теперь никто ее не тронет, что она в безопасности, но… дочка продолжает умолять своего мучителя остановиться, перестать, больше не делать ей больно. Джим прямо с ума сходит. Полицейские нам сейчас мало что рассказывают. Просто говорят, что ведется расследование и нам сообщат, как только появится информация, которой можно поделиться.

Я сочувственно кивала: не раз слышала такое от родственников жертв преступления.

– Моя старшая дочь Кендалл плачет не переставая, не может смотреть на Кору, говорит: «Мне даже сидеть рядом с ней в палате страшно». Моя семья разваливается, доктор Гидеон. – Голос у Мары дрогнул. – Вот только что мы пожелали Коре и ее подругам спокойной ночи, а через какой-то час нашу доченьку находят рядом с железнодорожными путями полуживую и всю в крови.

– Остальные девочки не пострадали? – поинтересовалась я.

– Нет, насколько мне известно. В приемном покое мы столкнулись с мамой Вайолет, но она сказала, что у дочери просто шок. Вайолет продержали в палате какое-то время, успокоили и отпустили домой. – Мара прижала пальцы к губам, а потом пролепетала дрожащим голосом: – О боже, я говорю ужасные вещи. Я только рада, что Вайолет цела. Действительно рада.

– Конечно, – откликнулась я.

– Мне пора к Коре. – Мара взялась за ручку двери. – Но завтра с утра… у вас найдется время зайти к ней?

– Конечно, – отозвалась я. – Часов в восемь или около того подойдет?

– Пожалуй, лучше ближе к девяти, – предложила Мара, а я подумала, что тогда ее мужа, скорее всего, не будет рядом. Плохой знак, если один родитель готов работать со мной, а другой нет, но еще не все потеряно.

– В девять будет в самый раз, – заверила я несчастную мать. – Попробуйте сегодня немного поспать, а утром увидимся.

Я смотрела, как Мара устало бредет по коридору. Я видела такое сотни, а то и тысячи раз: нетвердую, почти пьяную походку тех, кого судьба неожиданно занесла в самый центр трагического события. Душевное равновесие Мары сейчас нарушено, но со временем, если ей помогут и если повезет, она соберется с силами и позаботится, чтобы ее семья прошла и через это, и через все остальное, что еще им предстоит.

Хоть я и клялась себе уйти с работы в разумное время, но в тот вечер вернулась домой много позже девяти. Там, как обычно, было темно и тихо. Я проворно раздевалась, торопясь в душ, но не могла отогнать мысли о Коре Лэндри, о том, что с ней случилось в заброшенном депо. Мир оказался опасным местом даже для маленькой девочки из захолустного городка в Айове.

После душа я облачилась в любимые спортивные штаны и толстовку с логотипом команды «Волки» Университета Грейлинга. Больше всего мне хотелось лечь спать, но вместо этого я налила бокал вина, открыла ноутбук и вошла в защищенную онлайн-систему больницы. Просмотрев медицинские карты Коры Лэндри, я узнала, что девочка родилась в больнице на пять недель раньше срока. Некоторое время провела в отделении интенсивной терапии и за минувшие годы несколько раз наведывалась в специализированное педиатрическое отделение. Причем в последний раз – как раз незадолго до нападения.

Я открыла ее файл на этом отделении. Восемь месяцев назад Кора была на плановом осмотре и в целом выглядела здоровой. Правда, девочка была мелковата: по росту и весу немного отставала от сверстников. Врач написал, что все беседы о школе и отношениях с одноклассниками вызывают у пациентки сильнейшую тревожность и смятение. Он обратился с этой проблемой к ее родителям, но те именно тогда и решили отказаться от любого психологического или медикаментозного лечения.

Врач также отметил у Коры на внутренней стороне предплечий множество царапин на разных стадиях заживления. Девочка объяснила, что это кошка постаралась, и доктор предложил безрецептурную мазь с антибиотиком.

Я закрыла ноутбук и включила телевизор. Просмотрела каналы в надежде найти какой-нибудь бессмысленный ситком, но наткнулась на видеорепортаж журналиста перед приемным отделением больницы. Слоган гласил: «Главный подозреваемый в нападении на подростков на вокзале – городская легенда?»

Я увеличила громкость. Репортер вещал на камеру, а вокруг ярко-красного огонька скорой помощи у него над головой мельтешил рой насекомых.

– Два подростка стали предполагаемыми жертвами персонажа старой городской легенды, известного как Джозеф Уизер, – рассказывал журналист. – Наши источники сообщают, что сегодня утром две двенадцатилетние девочки были госпитализированы после жестокого нападения на путях заброшенного железнодорожного вокзала в Питче, штат Айова. Хотя полиция и сотрудники больницы хранят молчание о расследовании и состоянии пострадавших, анонимный источник сообщил нашему каналу, что одна из жертв указала на Джозефа Уизера.

– О господи, – пробормотала я и увеличила громкость.

Репортер сверился с блокнотом, а затем снова перевел взгляд на камеру:

– Согласно легенде, Джозеф Уизер начал свою преступную деятельность еще в сороковых годах прошлого века, более семидесяти пяти лет назад. И хотя официально Уизеру приписывали пропажу всего нескольких молодых девушек, жители округа Джонсон на протяжении многих лет уверяли, что именно в дни исчезновения девушек видели некую призрачную сущность, по описанию похожую на Уизера. Сегодня вечером небольшое сообщество Питча находится в состоянии повышенной готовности и с нетерпением ждет официального заявления правоохранительных органов о том, что случилось с девочками. Оставайтесь на нашем канале, чтобы не пропустить самые свежие новости об этом странном и пугающем деле.

Репортаж окончательно укрепил меня в намерении заняться случаем Коры. Омерзительно, я знаю. Тут смешалось все: уязвимая маленькая девочка; преступление, совершенное явно вымышленным злодеем; семья на грани распада. Сложная и интересная задача. Я была готова к ней. Если честно, мне прямо-таки не терпелось приступить.

Дело № 92–10945. Из дневника Коры Э. Лэндри

10 ноября 2017 года

Вот так: в группе нас вдруг стало трое и тема теперь совсем другая. Дина Салас со всем семейством внезапно перебралась в Сент-Луис, поэтому мистер Довер спросил у нас с Вайолет, можно ли Джордин присоединиться к нашей команде.

Как будто у нас был выбор. Конечно, мы не стали отказываться, хоть я и хотела. Мы с Вайолет за это время очень сдружились, и появление Джордин – не самая приятная новость. Иногда ее очень трудно понять. Сегодня она целится тебе волейбольным мячом в голову, а на следующий день улыбается, будто вы лучшие подруги.

К тому же Джордин совсем не обрадовалась, когда мистер Довер предложил ей подключиться к нашему проекту. Бросила:

– Вы действительно намерены возиться со всякими карамельками и колой? – И добавила, что все это детский лепет.

Мы с Вайолет переглянулись, не решаясь возразить. Я хотела предложить Джордин найти другую группу, если ей не нравится наша идея, но, конечно же, не произнесла ни звука.

– Вот послушайте-ка, над чем работали мы с Диной. – Она огляделась, проверяя, не подслушивает ли кто.

Я покосилась на Вайолет и закатила глаза, она тоже посмотрела на меня, словно говоря: «Ну и чумовая». Джордин наклонилась так близко, что я почувствовала в ее дыхании запах тако из закусочной.

– Джозеф Уизер, – прошептала она, как будто мы должны были знать, о чем речь.

Конечно, я слышала о Джозефе Уизере. Знала, что это какой-то призрак, но не понимала, почему все должны его бояться. К счастью, тут заговорила Вайолет и спросила, кто такой этот Джозеф Уизер, так что я не почувствовала себя полной дурой.