Не со всеми, конечно, именно встретившимися, только с решившими почему-то очень настойчиво мне что-то указать.

Или так же обязательно что-то неприличное предложить!

Как себя мне положено вести и с каким восторгом слушать мудрые слова настоящих мужчин!

Приходится поступать именно таким образом:

– Сурово обидеть и заставить невыразимо страдать! Сначала просто физически, а уже потом морально! – усмехаюсь я.

Что молодые считари и сделали, когда чуть не расплакались от невыносимо острой боли, но тут же выскочили в коридор, не желая получить по еще одному унизительному и крайне болезненному напоминанию. Там плюхнулись на свои задницы на грязный пол и стали очень старательно жалеть себя, усердно растирая руками пострадавшую часть ноги.

До сего момента они со мной лично не сталкивались ни разу, поэтому так довольно необдуманно решились на выражение сильного недовольства силовым, явно рейдерским с моей стороны, захватом занятой уже ими комнаты.

И еще что-то про мою личность бормотали, сильно нелицеприятное для нее.

«Чертова девка, дикая варварка, приперлась со своей глуши и тут начинает с мужиками спорить, истинными хозяевами здешней жизни…» – что-то все в таком роде, если не считать просто ругательства и всякие негромкие проклятия.

Совсем разные у нас поля для деятельности обозначены, однако, есть у меня все же определенные задумки со временем перейти на какую-то более спокойную должность, хотя бы связанную с умением писать и считать.

Пусть даже при счетном отделе в казначействе какого-то графского или королевского города, что не суть важно.

А лучше всего в столице королевства, ведь там проживает просто невероятное количество народа, около пятидесяти тысяч человек, если перевести на наши цифры здешние недоразумения.

Самая-самая такая здесь развитая цивилизация с реками вонючих отходов, текущими по немыслимо грязным улицам, но есть там немного не настолько страшненький район около королевского замка.

Где живут высокородные, еще самые успешные люди из чиновников и купечества, куда со временем собираюсь перебраться я сама.

Я уже там побывала лично и успела немного осмотреться, когда графиня ездила вместе с мужем навещать своего отца в его городском доме.

Когда здорово перекошенное с утра лицо графа весьма диссонировало с довольным видом самой графини, которая на отцовой территории смогла настоять, и даже не один раз за ночь, на выполнении мужем своих положенных супружеских обязанностей.

А теперь с большой надеждой ждет ребенка, чтобы выполнить свое главное предназначение в жизни – дать наследника своему весьма старинному и заслуженному роду.

Но, с ребенком что-то не задалось, поэтому супруга маниакально потащилась за мужем в достаточно утомительную поездку, чтобы собирать налоги и подтверждать прежние договоренности с кабатчиками, мастеровыми и отдельно кузнецами, которые здесь считаются сильно обеспеченными людьми.

С крестьянами ничего подтверждать не требуется, они живут на графской земле, поэтому изначально очень должны графу.

И, конечно, его боевитой дружине тоже, чтобы выдавать серебро на выплату жалования.

«Вот поэтому я сейчас тащусь под проклятым ливнем в сплошной грязи, так как должна сопровождать свою нанимательницу, а она мечтает еще хотя бы пару раз добраться до члена своего муженька. Когда они ночуют в соседних комнатах, ему станет трудно избегать назойливого внимания супруги», – понимание своей сильной зависимости от графского семейства мне совсем не радует, заставляет только злиться и ругаться про себя.

Других, похожих хоть чуть-чуть по благоустройству на тот район в самой столице, мест для будущей жизни я пока в королевстве не видела. Правда, побывала здесь далеко не везде, даже в главном городе-порте на побережье Устричного мора никогда еще не была.

Делать там моему графу, да еще со своей супругой, пока совершенно нечего, само графство почти полностью сельскохозяйственное, как бы сказали у нас. Есть в его горном районе, куда мы сейчас направляемся, несколько не ахти больших рудников, но их продукция пока вся целиком остается в королевстве, на экспорт в соседние страны ничего не идет.

Так что есть еще на что мне здесь посмотреть, но перемещаться по королевству я могу только при графине, такой у меня договор заключен почти на три местных года, из которых прошло всего шесть месяцев.

Меня такой большой срок моей зависимости вообще не радует, но особо выбирать мне все равно не приходится.

Остается только жить, служить, изучать язык до полного совершенства, научиться писать и читать на максимально возможном уровне. И уже потом смотреть по сторонам, пытаясь определиться в новой жизни.

Другие варианты для меня связаны или с завуалированной торговлей своим телом, или с возможностью выскочить замуж за более-менее обеспеченного купца или продвинутого мастерового.

В принципе, можно даже благородного жениха охомутать с моей внешностью и историей. Не так просто, но все же вполне возможно, как я чувствую по сильному интересу со стороны благородного сословия.

И тут же начать рожать кучу детей от какого-то совсем не любимого и абсолютно не интересного мне мужика.

«Чего вообще не хочется ни в коем разе, поэтому пока только достаточно высокооплачиваемая должность охранницы при благородном семействе графства Квитунг меня еще как-то устраивает!» – напоминаю я себе.

Зато питание, транспорт, ночлег и одежду с обувью мне должны предоставлять мои наниматели, что при довольно слабо развитых здесь экономических отношениях является очень большим плюсом и подспорьем для меня.

Поэтому заставляет мириться пока с такой жизнью в роли личной охранницы графини.

«Ну, мне просто особо деваться некуда по большому счету, не создан здешний мир для одиноких свободных женщин ни в коем разе, если при них нет десятка своей личной охраны и, естественно, дворянского титула, – давно я уже сделала такой понятный вывод. – Впрочем, можно еще при своем муже из тех же купцов как-то перемещаться по просторам королевства, но здесь сурово принято женскому полу не колесить по дорогам, а сидеть дома и создавать какой-то уют на довольно примитивном уровне. Может, если найду понравившегося мне человека, так и поступлю со временем, но пока ничего наперед не загадываю», – размышляю я.

«С моей внешностью в те же любовницы я легко могу попасть к кому захочу из благородного сословия, кому такое дело еще вообще интересно, но вот не лежит душа почему-то, хоть ты режь меня», – вздыхаю я, прислушиваясь к постоянному гулу на поверхностях кареты, вроде все же начавшего стихать дождя.

Пока ты служишь личной охранницей – ты самостоятельный более-менее человек в личном плане, а как только встала на содержание или вышла замуж, превращаешься в безвольный придаток своего господина.

Абсолютно без всяких прав, с чем я тоже абсолютно не согласна.

Такие здесь понятия и непоколебимые условности уклада местной жизни, за что самым серьезным образом выступают храмовники.

Есть у меня другие способности, поэтому хочу только через них попасть в более нормальную и спокойную жизнь со временем.

Ведь считаю, делю и умножаю я, наверно, лучше всех в этом мире и точно в графстве Квитунг славного королевства Витания. И в самом королевстве тоже…

– Правильно, Олга! И в трактире на скамейках поспят! Не растают! – пискнула одна из служанок, сдобная Вилия, мечта половины графской дружины, и тут же очень по-простому полезла было на кровать, первой занимая лучшее место у стенки.

«Черт, все никак не смогу привыкнуть к тому, что здесь в речи нет мягкого знака», – подумала я только.

Поэтому я здесь не Ольга, а только Олга, пришлось привыкнуть к новому звучанию своего имени.

Откуда я ее безжалостно тут же согнала, молча прихватив пальцами за нежную, пухлую руку в запястье.

Вилия без слов беспрекословно подорвалась с кровати, следуя за моей рукой, понимая, что синяки на ней останутся надолго, если она попробует со мной поспорить пару лишних секунд.

Нашей стервозной графине явно не понравятся темно-синие пятна на руке служанки, напоминающие по своему виду явные мужские приставания, поэтому придется их прикрыть одеждой, постоянно мазать липучей мазью и дальше с осьмицу походить в рубахе с длинным рукавом по такой невероятной жаре.

Чего никто, конечно, из девок прислуги никоим образом не хочет, когда можно вволю показывать бравым, постоянно сексуально озабоченным дружинникам графа и прочей мужской обслуге свои белые пухлые руки, которые наряду с открытым лицом являются основным внешним раздражителем для местных мужиков.

Юбки в пол и никаких штанов на женском народонаселении – вот одна из главных заповедей Святого Иова, которую старательно доносят храмовники.

Естественно полагая, что дьявол в большинстве случаев заходит в мужские души именно через «сосуды греха», которыми часто на молениях именуют здесь женский пол.

– Как будто именно такие наставления он им сам выдал! Лицемеры поганые! – снова ругаюсь я.

«Ага, прямо во время полета в бездонную пропасть, когда приспешники темных сил умудрились скинуть пророка, коварно напав со спины!» – усмехаюсь я про себя разным толкованиям его прижизненных слов.

Если женщина или девка только не выполняет определенные мужские обязанности, как я сейчас, тогда возможны какие-то определенные послабления в одежде.

«Потому что защищать и быстро передвигаться в здешней тяжелой юбке до пола – крайне трудно даже мне, со всеми моими умениями!» – правильно понимаю я сама.

Раз уж я своим активным вмешательством и за счет правильно наработанной репутации очень опасной, да еще на редкость вспыльчивой, истинной варварки.

Которая сначала бьет, а только потом начинает разговаривать, забрала нам, четверым девкам и себе, эту комнатенку с настоящими кроватями, одеялами и даже подушками, то дальше решать, кто на чем именно станет здесь спать, буду тоже только я.

Служанок глава графских считарей и его помощники послали из комнатки, вообще не задумываясь, только разглядев меня за ними, сначала прикусили язык.

Потом распустили, конечно, с огромным своим возмущением терпя полноценную обиду, только ничего им не помогло, еще огребли по болючим местам и отправились спать в обеденный зал трактира при постоялом дворе.

– Стоим, ждет! – рявкнула я на довольно глуповатых по жизни девок, чтобы не объяснять каждой по отдельности свои задумки насчет ночлега.

Они столпились на входе и в коридоре, терпеливо ждут моего разрешения проходить.

Хорошо, хоть страшно чумазую от глины и грязи обувь оставляют в коридоре, пол не пачкают в месте для ночлега, тут можно только в чулках и вытащенных из личных мешков тапочках передвигаться.

За вечер и ночь прислуга постоялого двора помоет полы и лестницы, заодно ту же уличную обувь так же вымоет и протрет от грязи. Популярная здесь услуга, ибо здешняя жизнь неизбежно заставляет заботиться о хоть какой-то чистоте.

Постоянная грязь на твоих ногах – доминирующий тут все время фактор, если на улице идет дождь, от него деваться просто некуда. Внутренний двор трактира неплохо присыпан каменной крошкой, но коновязи около его ограды теперь утопают в той же грязи.

С уходом за лошадью мне помогают те же мои приятели, приставленные ко мне графом по просьбе его супруги, чтобы я побольше находилась при ней, и поменьше лично обихаживала Гнедку. Когда караван размещается на постоялом дворе или в городской гостинице, мне с половину часа требуется потратить на лошадь, а графиня хочет сразу появляться с моей высокой фигурой за спиной. Поэтому я только бросаю Тереку или Норлю поводья, снимаю свой мешок с седла и спешу к карете, типа, охранять графиню.

Чему они сами очень довольны, ибо хлопот со мной немного выходит, зато в ночные караулы и дневную разведку их больше не ставят.