Марина Суржевская: Совершенные. Эхо Равилона

Предисловие

Трилогия "Совершенные"

Книга 1. Совершенные. Монстр должен умереть.

Книга 2. Совершенные. Тайны Пантеона.

Книга 3. Совершенные. Эхо Равилона.

Глава 1. Развалины

Чтобы увидеть самые яркие звезды,

надо дождаться темноты.

Глава 1. Развалины

Оказалось, что молчание может быть очень разным.

Молчание с другом вьется рядом пушистым котом с шелковой шерстью и бархатными ушами. Трется о ноги, ластится к рукам. Такое молчание согревает даже в холодный день.

Молчание с недругом тащится по следу диким зверем, выжидая повода напасть и вцепиться желтыми клыками в горло.

Наше молчание, разделенное среди черных песков Равилона на троих, точно не было добрым и пушистым. И увы, именно я оказалась причиной, по которой два моих спутника смотрели исподлобья, не спеша прервать тягостную тишину.

Впрочем, Его Высочество Юстис, вернее, его Дух, не произносил звуков из-за того, что не имел тела, – его окровавленная плоть осталась в столице нашей Империи, в разрушенном дворце. Наверное, Юстис и хотел бы высказать все, что думает, но мог только шагать рядом, поглядывая в нашу сторону. И судя по тому, что взгляды эти были недобрыми, мне, пожалуй, стоит радоваться отсутствию у Духа голоса.

С Джемой дела обстояли иначе. Язык у моей заклятой подруги, конечно, имелся, причем довольно острый, но уже несколько часов она предпочитала им не пользоваться.

– У нас нет воды, лучше побережем дыхание, – буркнула Ржаник, когда мы решили двинуться в сторону аванпостов.

Я кивнула, соглашаясь, и вот уже несколько часов наша троица тащилась по барханам в оглушающем молчании. Конечно, в словах Джемы был смысл, дыхание и правда стоило поберечь, однако… Однако тишина, повисшая между нами, вовсе не была дружелюбной. Ржаник хмурилась, ее переносицу пересекла непроходящая линия, говорящая о глубоких и трудных раздумьях. Порой девушка поворачивала голову и косилась на меня, а я снова задавалась вопросом: что помнит Джема и что успела понять? Осознала ли она, что больше не миротворец? Что ее лишили Духа? И сделала это моя мать. А самое главное, что ее Дух теперь в некотором смысле… мой?

Если осознала, то почему молчит? А если нет, то что сделает, когда все поймет?

Вопросов было слишком много, и все они безмолвно висели в воздухе, добавляя тяжести и без того нелегкой атмосфере.

Впрочем, и без этих размышлений нам было чем озадачиться.

Рассветные часы мы потратили на то, чтобы обыскать развалины дворца. С риском для жизни, потому что остатки стен и потолка так и норовили обвалиться и покончить с незваными гостями, шарящими внутри. За грудой мебели нашлись сапоги, которые забрала Джема. Обувь оказалась мужской, девушке пришлось набить носы шелковыми платками. На остатке стены гордо висели два скрещенных кинжала и узкий меч со старинной бронзовой ручкой. Ржаник потрогала лезвие и выразительно скривилась: клинки служили скорее украшением, чем боевым оружием. Но выбирать не приходилось. Конечно, я бы предпочла огнестрелы, но и такие находки нас изрядно подбодрили. А вот с провизией улов оказался неутешительным: немного сухих галет и ни капли воды.

– Жаль, что сюда не закинуло дворцовые кладовые, – вздохнула Джема и пнула книжный шкаф. Тот угрожающе закачался, сверху посыпалась труха.

Переглянувшись, мы бросились вон из комнаты и решили больше не испытывать судьбу.

– Бесполезно, – резюмировала Ржаник. – Здесь мы не найдем ничего нужного. Надо уходить.

Мы глянули на возвышающийся впереди черный бархан. Груда песка при ближайшем рассмотрении оказалась засыпанным зданием, а что скрывалось за ним, еще предстояло выяснить. Впрочем, понятно. Равилон. Проклятый город. Мертвый город. И самая большая яма скверны в Империи. Одно название этого места внушало суеверный ужас. Мы впитывали этот страх с молоком матери и детскими сказками о падении проклятой столицы.

Равилон – олицетворение всех кошмаров, ведь он губит главное, что есть в человеке, – его Дух. Скверна разрывает линии силы, превращает человека в деструкта. А это процесс необратимый. Это приговор.

Для всех, кроме Совершенных.

Я прикусила губу, потому что перед глазами как наяву встал ночной кровавый ритуал: чаша, до краев наполненная алым, мои прикованные руки, Джема напротив… Железные лепестки-убийцы и рука в черном мундире инквизитора. Протуберанцы скверны, расцветающие на красном…

Удалось ли Аманде задуманное? Стала ли я Совершенной?

Или нас вышвырнуло в Равилон раньше?

Я попыталась прислушаться к себе, изучая изменения. Чувствовала я себя довольно сносно. Хотелось есть и пить, но пока терпимо.

Поймав взгляд Ржаник, я тряхнула волосами и бодро улыбнулась.

– Может, в развалинах удастся найти воду? – отвела я внимание от опасных размышлений, которые явно читались в глазах рыжей.

Юстис пренебрежительно фыркнул, как бы говоря: даже если здесь когда-то и имелась вода, за десятилетия от нее не осталось ни капли!

– Мы не можем этого знать! – возразила Джема.

Его Высочество фыркнул еще презрительнее и, повернувшись к нам спиной, двинулся в сторону бархана.

– Он прав. – Джема проводила взглядом худую серую фигуру. – Город слишком давно засыпало песком. Надо идти к аванпосту, другого выхода нет. Может, повезет, и мы наткнемся на оазис. Я слышала, они здесь есть.

Мы переглянулись, не став говорить о том, что еще есть в черных песках. Что или кто. Но, может, удача и правда улыбнется, и мы доберемся до укреплений, не столкнувшись ни с чем пугающим?

– Так… надо понять, в какую сторону двигаться…

Я закинула голову, рассматривая небеса. Утреннее солнце уже выбелило их синь, скрыв звезды. И все же, моргнув, я сумела различить бледные точки. Мысленно провела несколько линий, соединила и махнула рукой:

– Нам туда.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Ржаник, и я осеклась.

– Интуиция! Она меня никогда не подводит, знаешь ли.

Джема хмыкнула, рассмотрела тени, быстро вывела на песке несколько формул, посчитала…

И медленно повернула ко мне голову.

– И правда, туда. Надо же…

– Говорю же – интуиция.

Я снова улыбнулась, спрятав тревогу. Интуиция, святой Пантелеймон! Или невероятное зрение и знания, когда-то благополучно прослушанные на уроке, а сейчас поразительным образом всплывшие в памяти.

Или что-то еще, то, чему я пока не могла дать названия.

– Ладно, идем, – вздохнула Джема. На верхушке бархана вспыхнули и рассыпались оранжевые искры – верный признак скверны. Ржаник против воли вздрогнула и побледнела. – Мы ведь все равно уже здесь. Так что…

Расправив плечи, Джема закинула на плечо узел из занавески, в который мы сложили найденное добро, и решительно направилась в сторону бархана, и я против воли восхитилась: все-таки моя бывшая подруга не робкого десятка. Не каждый с таким мужеством двинется навстречу скверне, разорванным линиям, безумию и смерти! Все-таки Джема – хороший миротворец.

Или была им…

Я вновь потрясла головой, пытаясь выбросить оттуда мысли. Сейчас главное – добраться до имперских застав, найти людей, а остальное… потом. Может, мы совсем рядом с границей? Может, нам повезет и уже к ночи мы окажемся в безопасности?

Спустя несколько часов мой энтузиазм заметно поугас. В молчании мы тащились сквозь развалины и барханы, которым не видно было конца. Горизонт закрывали то вздымающиеся каменные здания, то песчаные валуны. Некогда Равилон был не только южным центром Империи, но и самым большим ее городом, практически – государством в государстве. Даже современный Неварбург так и не приблизился к размерам про́клятой столицы. И мы, похоже, угодили вовсе не на окраину, а в самую ее сердцевину!

Стоило обойти ближайший бархан, и взор напоролся на каменные стены, источенные песком и ветром. Древние здания торчали из песка, словно сломанные кости из открытых ран. Накренившиеся стены были готовы обвалиться, не выдержав груз времени. Мы шагали, стараясь не приближаться к опасным постройкам, и вздрагивали, когда сверху срывались ручейки черного песка или вспыхивали оранжевые искры. Они пугали особенно, слишком явно напоминая о том, где мы. Искр мы инстинктивно избегали, каждый раз сворачивая в сторону при их появлении. Мертвый город напоминал засыпанный песком лабиринт, пугающе тихий. Шорох наших с Джемой шагов казался слишком громким. В черном песке не было видно никакого движения, каменные стены с обвалившимися крышами возвышались могильными памятниками. Мы старались не думать о том, сколько мертвецов скрывает черный песок. Мы шли по кладбищу – самому большому из возможных. Опиум спрятался в гнезде из платка, который я повязала на пояс, и не высовывался, похоже, моему крысу не нравилось это место. И даже Юстис, присоединившийся к нам, выглядел слегка испуганным.

К обеду солнце добела раскалило небо, и на открытых участках идти стало невозможно – жар обжигал кожу, жадно слизывая с нее испарину. Я сосредоточилась, понижая температуру своего тела, как нас учили в Аннонквирхе. Вмиг стало легче, жажда отступила. О том, что любые изменения требуют ресурса, – воды и еды, – я пока старалась не думать.

А вот Джема выглядела неважно: ее лицо покраснело, по вискам текли капли пота.

– Мне почему-то не удается снизить температуру, – заметила девушка мой взгляд. – Проклятая яма скверны, верно, блокирует действие браслета…

– Переждем жару в тени здания. Лучше двигаться вечером и ночью, чем сгореть. Без воды на таком пекле мы долго не протянем, – показала я на стену огромной круглой башни. Строение слегка покосилось, но выглядело довольно надежным.

– Не похоже, что тебе жарко, – уронила Ржаник. – Ты даже не вспотела. Твоя нейропанель работает?

– У меня золотая, если помнишь, – со всей возможной небрежностью произнесла я.

– Помню, как забыть, – согласилась Джема. – Значит, твой браслет действует?

– С перебоями, – соврала я.

– Это хорошо, Вэйлинг, – серьезно ответила Джема. – Тогда у тебя есть шанс добраться.

– Шанс есть у нас обеих! – Я сердито пнула кучку черного песка.

Ржаник пожала плечами и пошла к стене, у которой медленно таяла в лучах зенита скудная тень.

Недовольный Юстис преградил ей путь и попытался толкнуть, гневно указывая на дорогу.

– Отойдите, Ваше высочество, – невежливо буркнула я. – Это у вас нет тела, и оно не страдает от жары и жажды! А нам с Джемой надо отдохнуть.

Юстис яростно втянул воздух, его глаза побелели. Топнув ногой, принц снова махнул рукой на горизонт, призывая отправиться в путь. Но здесь, в проклятом городе, его требования вызывали лишь усмешку. А видя, что мы не реагируем, принц внезапно завертелся юлой и на черной песке возникла надпись: «Я приказываю! Немед…»

– Так отправляйтесь. – Я устроилась в остатках тени, привалившись к стене. – Мы вас не держим.

Серая фигура затряслась, сжимая кулаки. Лицо Юстиса исказилось от злости. Он снова топнул ногой и открыл рот, словно собирался заорать. Но, конечно, не исторг ни звука. Судя по бешенным взглядам – принцу очень хотелось нас прибить. Но, к нашему счастью, сделать этого он не мог. Еще раз бессильно и беззвучно распахнув рот, принц выпрямился и, злобно глядя на нас, очень четко и понятно произнес несколько слов. Однозначно нецензурных. А потом развернулся и скрылся за камнями.

– Он вернется, – несколько ошарашенно глядя вслед обругавшему нас высочеству сказала Джема, и я кивнула.

Если бы Юстис мог уйти без нас, он бы это сделал. Но, очевидно, разорванный с плотью Дух опасался оставаться один. Хотя чего ему бояться? Он ведь уже и так… умер.

…взмах черной глефы, сотканной из души разрушителя… блик прокатившегося по стали света и брызги крови…

Снова черное и алое, ставшее единым…

Август.

Имя отозвалось внутри эхом – тоже темным.

И вмиг стало холодно.