Мельес проигнорировал их совет и начал снимать собственные фильмы для показа в театре «Робер-Уден», где он первоначально выступал как фокусник. Самыми популярными фильмами Мельеса сначала были его «кинофеерии» – сказочные истории с фантастическими костюмами, декорациями и спецэффектами, большинство из которых он придумал сам. Сегодня мы могли бы отнести их к фэнтези или даже ранней научной фантастике. Мельес разработал множество эффектов камеры, которые стали стандартом в кинопроизводстве. Двойная экспозиция может создавать призрачные изображения. Остановленная камера позволяет мужчине стать женщиной, или превратиться в гусеницу, или внезапно исчезнуть, а также позволяет фону внезапно измениться, а затем измениться снова. Для этого нужно просто остановить запись, поменять один объект на другой, а затем запустить камеру, чтобы изменения казались внезапными^[5]. Наплыв включает в себя одну сцену, которая словно перетекает в другую. Он также экспериментировал с параллельным^[6] и перекрестным монтажом, показывая одновременные события по отдельности, что создавало напряжение. Например, мы можем увидеть женщину, похищенную злодеем, затем переключиться на героя, который мчится к ней на помощь, но еще не добрался, а затем вернуться к женщине и злодею. Режиссер также изобрел матч-кат, примем показывающий, например, как человек выходит из одной комнаты и входит в другую^[7]. Эти приемы дополнили развивающийся язык кино, подсветив, что может увлечь зрителей, а что может сбить их с толку.

Рис. 1.1. «Путешествие на луну» (1902, Франция), Le Voyage dans la lune. Режиссер Жорж Мельес.

Поначалу фильмы Мельеса были просто возможностью продемонстрировать трюки с камерой, но вскоре он начал рассказывать истории, обычно причудливые, многие из которых были вдохновлены чрезвычайно популярными фантастическими романами Жюля Верна. Он был одним из первых, кто использовал раскадровки для планирования своих фильмов. Его самый известный фильмом «Путешествие на Луну» (1902), где космический корабль, похожий на гигантский снаряд, совершает посадку прямо в глаз Луне с человеческим лицом – образ, известный в истории кино. Ученого и его друзей, участвующих в экспедиции, похищают селениты^[8]. Исследователи швыряют царя селенитов на землю, и он исчезает в облаке дыма (раскрашенного вручную, как и многие изображения в фильмах Мельеса). Затем они возвращаются на Землю, приводняясь в океане (на самом деле это вода в аквариуме при двойной экспозиции). Фильм длился четырнадцать минут и стал сенсацией как в Европе, так и в Соединенных Штатах, где преобладали пиратские копии. Даже на заре кинематографа нелегальная индустрия пиратских фильмов уже существовала.

Будучи гениальным творцом, Мельес был ужасным бизнесменом. Он обанкротился и потерял контроль над своей коллекцией фильмов. В порыве гнева он сжег многие из своих негативов, а другие переплавил ради содержащихся в них серебра и целлулоида. Из целлулоида делали такие обыденные вещи, как каблуки для обуви, производимой французской военной промышленностью. К счастью, около двухсот его фильмов все еще доступны благодаря сохранению в Библиотеке Конгресса.

Немое кино не было немым

В самом начале своего существования немые фильмы перестали быть немыми. Проецируемые на экран, они сопровождались живым аккомпанементом тапера или даже небольшого оркестра. Музыка должна была быть непрерывной, реагируя на действие на экране, и аккомпаниатор должен был импровизировать сообразно разворачивающемуся сюжету. Позже продюсерские компании стали предоставлять ноты для пианиста с предлагаемыми темами для сопровождения инженю или героя, любовной сцены или погони. Иногда добавлялись звуковые эффекты, производимые опять же вживую для каждого показа.

Эдвин Портер, работавший сначала на Эдисона, стал пионером сюжетного кино примерно в то же время, что и Мельес. Его подход был совершенно иным. Его не интересовали трюки с камерой, он лишь пытался понять, как лучше рассказать свою историю.

Фильм «Жизнь американского пожарного» (1903) показывает его первые шаги в разработке грамматики языка кино. Большинство ранних историй были линейными, в них одно событие вело за собой другое. Не было ощущения драматизма, все было навиду. Однако смена места расположения камеры вносила разнообразие. Смена угла зрения позволяла увидеть вещи с другой позиции, в иной перспективе, и была способом привлечь внимание к тому, что режиссер хотел донести до зрителя. Обычный фильм начинается с установочного кадра^[9], который показывает всю комнату или пространство. Средний план подчеркивает взаимодействие людей. Крупный план – часто лицо – показывает эмоции или важный объект.

Поначалу почти все кадры в фильмах Портера были широкими установочными планами, следующими один за другим. Но ранний пример крупного плана можно обнаружить, когда звучит пожарная сигнализация. Конечно, зрители этого не слышат, ведь на тот момент никакого звука не было записано. Но вы видите крупным планом звонящий колокол, визуально сообщающий о том, что звучит сигнал тревоги. Затем начинается действие и развивается сюжет.

У пожарного, который появляется в установочном кадре, сначала возникает предчувствие, связанное с его женой и ребенком. Затем срабатывает сигнализация, и пожарные машины спешат к горящему дому. Они представляют собой процессию: одна пожарная машина на конной тяге за другой. Положение камеры не меняется. В результате действие кажется монотонным и скучным, хотя могло бы стать захватывающим, если бы были включены крупные планы, возможно пожарных на грузовиках, или кадры горящего дома и матери с ребенком, оказавшихся в ловушке, возможно с движением камеры, чтобы следить за действием.

Спасение матери и ребенка показано последовательно с двух точек – изнутри горящего дома, а затем снаружи. Идея о том, что эти два приема можно смешивать, чередуя один с другим для увеличения напряжения, еще не была в ходу. Но в фильме присутствуют эксперименты с монтажом, например «нарезка» от сигнала тревоги до реагирования пожарного. Под «нарезкой» подразумевается реальная техника работы с целлулоидной пленкой: нужно было физически отрезать часть пленки, а затем вставить другую часть на ее место, чтобы поменять кадр в рулоне пленки для демонстрации фильма. Этот новый уровень сложности будет углублен в следующем проекте Портера.

Фильм «Большое ограбление поезда» (1903) стал первым популярным вестерном – так называют фильмы, действие которых происходит на американском Диком Западе, часто с участием героев-ковбоев. Это было время, когда путешествие на поезде было самым современным и захватывающим видом транспорта, неизменно привлекающим внимание публики. В фильме показано, как поезд останавливается, грабители садятся в него, пользуются динамитом, чтобы вскрыть ящик с ценностями, сражаются с машинистом, вынуждают пассажиров выйти из вагонов и сбегают на отцепленном локомотиве. В этом фильме Портер показывает одновременные действия, переключаясь между ними: ограбление поезда, телеграфист, оправляющийся от нокаута, и поиск союзников, которые будут преследовать с ним грабителей. Почти все кадры статичны. Камера находится в неподвижном положении, фиксируя происходящее перед ней. Портер перемещает камеру трижды, панорамируя, чтобы следить за действием (например, когда преступники спрыгивают с поезда и бегут в лес). Он находит способ сделать историю более захватывающей, более интересной для просмотра. Последний кадр из фильма стал знаменитым, хотя он не имеет прямого отношения к сюжету. На единственном крупном плане один из преступников смотрит прямо на зрителей (разрушая «четвертую стену»), направляет пистолет прямо на них (точнее, на нас, поскольку мы все вместе смотрим на это) и стреляет. В то время это было весьма шокирующе.

Признание соприсутствия зрителей при просмотре фильма, театральной постановки или при восхищении произведением искусства противоречит тому, что Аристотель в Древних Афинах назвал «добровольной приостановкой неверия». Суждение заключалось в том, что зрители смогут развлечься театральным представлением, отключив свое неверие – факт логического знания, что они находятся в театре и наблюдают, как актеры притворяются персонажами выдуманной истории, – чтобы позволить себе отвлеченное удовольствие от погружения в сюжет. Если мы приходим на спектакль и продолжаем думать про себя: «Это все выдумка, это актер притворяется, а кровь на самом деле кетчуп», то это убивает удовольствие от этого опыта и исключает для нас возможность быть взволнованными или эмоционально вовлеченными в то, что мы видим. Так было в четвертом веке до нашей эры и остается таковым сегодня. Термин «разрушить четвертую стену» относится к арочным театрам с авансценой, в которых зрители сидят перед актерами и делают вид, что наблюдают за реальными действиями, в то время как актеры окружены с трех сторон занавесом и кулисами. Четвертая стена – воображаемая, как стеклянное окно, через которое зрители следят за действием спектакля, или экран, на который зрители смотрят, наблюдая, как по нему движутся изображения, рассказывающие историю. «Разрушить четвертую стену» – означает заставить актера повернуться к зрителям, смотреть прямо на них, разрушая их представление о простом наблюдении, создать ощущение реального, напоминая нам, что мы, зрители, тоже находимся там и то, что мы видим, – это не притворство. На протяжении всей истории это часто намеренно делалось в сценических постановках, но «Большое ограбление поезда» представляло собой первый случай, когда такое было сделано в кино. Та жестокость, которую зрителю с удовольствием смаковали на расстоянии, оказалась направлена прямо на них в упор, вместе с этим револьвером. Весьма дерзко для 1903 года!

Этот фильм, хотя в нем и не изобретено ничего такого, что не было бы опробовано ранее, оказал реальное влияние на кинематограф, объединив элементы других фильмов в захватывающее приключение. Портер признался, что многому научился, просматривая фильмы Мельеса. Но «Большое ограбление поезда» стало одним из самых популярных фильмов и остается таковым по сегодняшний день. В течение многих лет его показывали в водевильных домах, развлекательных центрах и «Никелодеонах» по всей стране.

Всего за десять лет кино прошло путь от диковинки («Чихание Фреда Отта») до легкого развлечения (уличные сцены, танцующая женщина) и стало рассказывать реальные истории. Вне зависимости от языка, его популярность могла стать международной – и стала таковой.

Ему предстояло вступить в свой золотой век.

Глава 2
Золотой век немого кино

Ключевые фильмы

«Золотая лихорадка» (1925)

«Восход солнца» (1927)

Дэвид Уорк Гриффит (1875–1948) вывел немое кино на новый уровень. Он начал, как и большинство режиссеров, снимать короткометражные фильмы. Но европейские фильмы указывали путь к более длинным и сложным сюжетам. Итальянский библейский эпос «Камо грядеши?» длился 120 минут! Поэтому Гриффит снял свой собственный фильм на библейскую тематику «Юдифь из Ветулии» (1913), который длился 60 минут. Киностудия «Байограф», на которую он работал, не одобряла такие длинные фильмы; по словам одной из первых актрис немого кино Лиллиан Гиш, они считали, что такие длинные фильмы «повредят глазам». Этого оказалось достаточно, чтобы Гриффит покинул «Байограф» и основал собственную компанию.