Глава 4

Сяо Ту плелся по светлым и темным улицам, не разбирая дороги и не видя людей. Кругом зажигались фонари, в театре теней играли куклы, артисты танцевали и пели, а горожане любовались представлениями и ели сладости. Но для писаря, потерявшего надежду, праздник проходил словно где-то вдали, а здесь, сейчас, юноша утопал в отчаянии.

И утопал он наяву, незаметно для себя ступив в глубокую вязкую яму пустого переулка. С каждой минутой он уходил все глубже, но совсем не заботился о том, чтобы спастись. Казалось, отчаявшийся юноша был счастлив утонуть.

«Нет в этом городе места для тебя, – продолжал нашептывать печальный голос. – Тебе нигде нет места. Ты один».

«Всего-то нужно найти тридцать серебряных, – ласково увещевал другой. – У тебя мало времени. Но не обязательно трудиться. Добыть денег можно и легко».

– Я не могу. Так нельзя, – отвечал Сяо Ту, но рассудок будто покидал его.

«Так если торговцы обманывают, а чиновники ждут взяток, значит, и тебе можно».

– Но я стану плохим человеком.

«Отчего же? Ты ведь не разбойник какой и не будешь грабить хороших людей. А если бы и так, то позже ты станешь писарем и отплатишь всем, кого обидел».

– Нет, так неправильно. – Голос Сяо Ту звучал неуверенно и слабо.

«Тогда что тебе остается? – спросил печальный голос. – Поддайся, отчайся…»

– Да, выхода нет…

Сяо Ту погрузился в тягучее болото уже по пояс.

Внезапно в темной пелене, застлавшей глаза, перед ним возник маленький и едва заметный огонек. С каждым мгновением он становился ярче и больше, пока не наполнил ярким светом все вокруг.

Сяо Ту услышал вопли:

– Что это?

– Я горю!

Обернувшись на голоса, писарь увидел лишь то, как от него торопливо уползают две тени.

Неужели это они и были его отчаянием и злобой? Один соблазнял легким решением, а второй вводил в уныние.

Сяо Ту оглядел себя. Он стоял на твердой дороге, абсолютно сухой и чистый. Значит, то были злобные духи? Придя в себя, он пустился со всех ног как можно дальше от этого злополучного места.

Заночевать он отважился только на людной площади. Пусть часто пробуждаясь от шума и веселья празднующих, но все же в безопасности.

* * *

Туманное промозглое утро. Вокруг тишина. Только редкие прохожие неторопливо выполняют накопившуюся за время отдыха работу.

Сяо Ту осмотрелся и потянулся. Своей смекалкой и крайней осторожностью он уберег себя от очередной встречи с нечистью, непременно появляющейся в какой-нибудь праздник, чтобы тот омрачить.

Откусывая от только что купленный овощной баоцзы^[6], Сяо Ту опять задавался вопросом о происхождении ставшего для него привычным огонька, каждый раз прогонявшего тьму и наваждение.

С самого детства Сяо Ту, опять же оправдывая свое имя, был скромным, добрым, послушным и боязливым мальчиком; он никогда не отличался особой силой – напротив, обладал хрупким телом и утонченными чертами лица. А главное, он был очень доверчивым, за что не раз получал наставления от брата.

Что же до самого брата, то Да Сюн тоже оправдывал данное ему имя. Он был таким же большим и сильным, как медведь^[7]. Справедливым и добрым. Никого никогда бы не обидел – даже курицу, купленную к новогоднему столу.

Вспоминая брата, Сяо Ту невольно улыбался и чувствовал, как тепло и больно становится у него на душе. В такое время он всегда брал в руки флейту, прося Небеса о том, чтобы в следующей жизни снова стать младшим братом Да Сюна.

– Вот увидишь, брат, я стану писарем, и тебе не придется беспокоиться обо мне и родителях. Ты будешь мною гордиться.

Прямо перед носом что-то пролетело. Сяо Ту в недоумении замер. Из открытой двери гостиного двора доносились склоки и брань, а затем на пороге появился господин в расстегнутой одежде.

– Место, пропитанное энергией несчастья! – Он плюнул в сторону заведения.

– Посторонись! – закричал кто-то за спиной.

Сяо Ту в самый последний момент отпрыгнул от бегущего на него с груженной мешками тележкой работяги. Отпрыгнул он достаточно далеко, но, неловко приземлившись, подвернул ногу и упал, выронив и флейту и, к великому сожалению, недоеденный баоцзы.

– А я говорил! – получил подтверждение своим словам господин. – Вокруг сплошная энергия несчастья! – И широким шагом направился прочь.

За ним выбежала женщина, одетая довольно дорого и красиво.

– Господин! Господин! Зачем же вы вот так уходите?

Однако мужчина даже не обернулся.

Женщина же наконец обратила внимание на лежавшего на земле Сяо Ту.

– Ох, что же ты лежишь?

– Я… телега… – сбивчиво начал он.

Добросердечная женщина поспешила помочь ему подняться.

– О Небеса, какое несчастье… Скорее пойдем внутрь, я тебе помогу, одежда совсем испачкалась.

Сяо Ту отряхнулся и, собрав пожитки, поклонился.

– Благодарю вас, госпожа. – Он старательно протер рукавом бамбуковую флейту, навес ящика, который, оказалось, треснул, ну а баоцзы…

– Ты не из столицы? – спросила женщина.

– Нет, госпожа, из Ганьсу.

– Прости. – Складывалось впечатление, что сопереживала она искренне. – Музыкант? Могу дать тебе работу.

– Боюсь, я слишком плохо играю.

– Ну, пойдем, пойдем.

На первом этаже располагался ресторан, который ранним утром, конечно же, пустовал. Сяо Ту подумал, что и вправду, было бы неплохо поработать хоть один день в столь дорогом заведении. А если бы год, то ему хватило бы сбережений не только на собственную свадьбу, но и на приданое всем четырем сестрам.

Пройдя зал, украшенный дорогой тканью, свежими зимними цветами и маленьким искусственным прудом с настоящей лодкой, они поднялись на верхний этаж, где находились комнаты для гостей.

Они вошли в одну из них.

Широкая кровать и стол. Из мебели больше ничего. Женщина указала на приготовленный таз с водой.

– Можешь здесь умыться.

– Спасибо, госпожа, – снова поклонился Сяо Ту.

– Ты хороший юноша, потому постарайся справиться поскорее и уйти, пока хозяин не вернулся.

Сяо Ту растерялся.

– Конечно, благодарю, – пообещал он, еще глубже прогнувшись в пояснице. – Я очень быстро.

Как только женщина вышла, он тут же принялся отмывать руки и застирывать одежду, как вдруг в комнату вошла девушка, немногим его старше, – служанка, судя по ее виду. Должно быть, она не знала о госте и своим появлением смутила неопытного юношу, оставшегося в одних штанах.

– Я принесла еще воды, – сообщила она.

Значит, знала?

– Спасибо. – Сяо Ту опешил, прикрываясь смятой в руках рубашкой.

– Если хочешь, я постираю за три медные. – Девушка потянулась к рубашке, но писарь увильнул.

– Спасибо, мне неловко, лучше я сам.

– Чего ты такой робкий? – улыбнулась девушка. – Или тебе жаль три медяка? И тебе стирать не придется, и мне будет на что купить еды. Ведь лучше, если постирает тот, кто умеет? – Рассмеявшись, она забрала у него рубашку, оставив Сяо Ту лишь неловко прикрываться руками. – Так ты не из столицы?

– Из Ганьсу, – ответил юноша, переминаясь с ноги на ногу.

– Где это? – опуская одежду в таз, поинтересовалась девушка.

– Провинция на западе. – Сяо Ту искал, где он мог бы спрятаться.

– Очень далеко… А в столицу зачем пришел?

– Хочу стать писарем.

– Так значит, ты грамотный?

– Я учился вначале при храме, а позже в доме талантливой поэтессы Сюэ Хэ. Простите… Вы не могли бы все же на меня не смотреть?

Служанка снова улыбнулась и принялась стирать.

– А откуда у тебя нефрит?

Сяо Ту опустил глаза себе на грудь, где на ленте по-прежнему весела нефритовая подвеска.

Внезапно в дверь постучали. И раздался женский голос:

– Мун Ли, ты почему зашла в комнату гостя? Немедленно покинь ее!

Служанка в последний бросила заинтересованный взгляд на Сяо Ту и, неохотно взяв таз с одеждой, вышла из комнаты.

В дверях показалась уже знакомая ему женщина. Когда она вошла внутрь, Сяо Ту начал судорожно искать, чем бы прикрыться, и успел лишь схватить свой дорожный мешок.

– Я ошиблась, тебе стоит уйти, – сказала госпожа.

Сяо Ту сделал было шаг к выходу, но вовремя опомнился.

– Я не могу, Мун Ли забрала мою одежду.

– Иной у тебя нет?

– Откуда, госпожа? И этого-то… – он приподнял мешок, – для странствующего писаря много.

– Череда несчастий, – недовольно произнесла женщина. – Пойдем в мою комнату, я попрошу кого-то из мужчин дать тебе другую. Ну же, скорее.

Сяо Ту поспешил за своей спасительницей. Его щеки покрылись пунцовым румянцем, когда в коридоре он наткнулся на толпу девушек, пришедших поглазеть на несчастного. И зачем он только отдал рубашку служанке? Всего-то и нужно было немного застирать, для чего же мочить целиком? Как ему теперь пойти на улицу в мокрой одежде? Сейчас далеко не лето.

Комната госпожи была чуть меньше предыдущей, с наглухо зашторенными окнами, запахом свечей и дорогих благовоний.

Отправив служанку раздобыть сухую рубашку, госпожа налила гостю чаю и заботливо протянула ему чашку.

– Выпей, чтобы согреться.

– Благодарю, – засуетился юноша.

Женщина расправила широкие рукава и внимательно посмотрела на своего гостя.

– Разве ты монах?

– Нет, госпожа, я простой писарь. Если пожелаете, напишу продиктованное вами письмо и сразу же отнесу его!

– Не нужно, – улыбнулась женщина.

– Я не возьму с вас плату. Вы и без того мне помогли! – сказал Сяо Ту, желая хоть чем-то отплатить за проявленную к нему доброту.

– Благодарю тебя, но ты ничего мне не должен. Хоть и неумышленно, но отчасти я виновата в случившемся с тобой несчастье. Но ответь, если ты писарь, а не монах, почему же на твоей шее висит амулет охотника на демонов?

– Правда? – От удивления Сяо Ту грохнул чашкой по столу. – Простите.

– Я не стану утверждать, – продолжила таинственная незнакомка, – поскольку не так много знаю. С уверенностью лишь скажу, что многие, завидев это украшение, не заметят ничего иного, кроме как один из самых дорогих нефритов. Человек же знающий определит, что эта подвеска бесценна. Потому мне интересно: откуда у простого писаря столь сильный амулет?

– Не знаю, поверит ли госпожа, но мне на шею его надел настоящий демон, – решил Сяо Ту не утаивать правду.

– Неужели? – Женщина выглядела скорее заинтересованной, нежели испуганной или недоверяющей.

– Клянусь! Я был совершенно обездвижен и ничего не мог поделать. Демон явился мне в бамбуковой роще, а после…

Позади сидевшего за чайным столиком Сяо Ту распахнулись двери. В них стоял, по всей видимости, хозяин заведения – громоздкий мужчина с бородкой, который, казалось, был выше юноши головы на полторы. До его прихода Сяо Ту должен был покинуть гостиный двор.

– Господин! Дорогой мой гость! – забасил хозяин.

– Господин Ши, – поспешила ему навстречу женщина. – Этот юноша попал в беду у наших дверей. Позвольте, он ждет, чтобы кто-то из слуг одолжил ему свою одежду, поскольку его собственная вымокла…

– Значит, удача снова мне сопутствует! – Мягко отстранив женщину, преградившую ему путь, хозяин навис над Сяо Ту. – Прошу, господин, мне все поведали. Если желаете, я дам вам хорошую одежду. Зачем же носить истрепанные рубахи слуг? Вы голодны? Кажется, вы обронили завтрак, не желаете ли чего?

– Нет, благодарю, – произнес юноша, с оглядкой на спасающую его госпожу. И в этот момент, как некстати, предательски заурчал разбуженный, но оставшийся голодным живот. Кажется, он был не прочь поесть больше, чем один раз в день.

– Что же ты, господин, такой скромный? Прошу, пойдем, – настаивал хозяин гостиного двора.

Он взял Сяо Ту под локоть, чтобы поднять его на ноги, и, крепко обняв за плечи, повел наружу. Рядом с громоздким мужчиной Сяо Ту казался еще меньше.